27 Декабря 2001 года На всех фронтах
Постоянные подписчики моей рассылки наверняка обратили внимание, как долго не выходили ее выпуски. Что делать - в формате "Хроники" я могу только комментировать текущие события, а после осенней информационной бури в мире установилось какое-то странное затишье, как будто весь годовой лимит на происшествия был исчерпан за одно американское утро 11 сентября. Раньше я всегда удивлялся, как портятся хорошие газеты и журналы летом - в них просто читать нечего становится; потом я понял, что газеты остаются прежними, просто событий никаких не происходит. Гашек когда-то шутил, что еще не было случая, чтобы какая-нибудь газета вышла с одним только сухим уведомлением о том, что за вчерашний день ничего достойного внимания не произошло, а потому и писать сегодня больше не о чем. Но если газетам деваться некуда, то электронная рассылка в этом смысле имеет свои преимущества.
В своей серии статей, посвященных сентябрьским событиям в Америке, я давал довольно много прогнозов, и сейчас уже можно подвести некоторые итоги. Первое, на что мы вынуждены обратить внимание - это то, что США, несмотря на все испытанные потрясения, все-таки остались в целости и сохранности. Если опираться здесь на исторические закономерности, то это выглядит, прямо скажем, почти непостижимым. С Афганистаном, как известно, пытались воевать многие сверхдержавы, и все они после этих войн переставали быть сверхдержавами очень быстро. Если не углубляться в такую седую древность, как времена Александра Македонского, "прошедшего, но не покорившего" Афганистан, то остаются по крайней мере два не менее убедительных примера Британская империя, воевавшая с этой азиатской страной в начале XX столетия, и Советский Союз, наступивший на те же грабли в конце того же века. Закономерности распада великих империй часто кажутся загадочными, но от этого они не перестают быть непреложными, и не принимать их во внимание нельзя. Что-нибудь же значит, что за всю многострадальную историю нашей родины сухой закон в ней вводили всего дважды (один раз в 1914 году, другой - в 1986), и немедленно после этого, через каких-нибудь три-четыре года, страна разваливалась: в 1917 году рухнула Российская Империя, в 1991 Советский Союз.
Нельзя сказать, что "афганские" исторические параллели остались в мире незамеченными; тамошние лидеры специально озаботились о том, чтобы этого не произошло. О развале Британской и Советской империй после их вторжения в Афганистан говорил руководитель талибов мулла Омар; другой высокопоставленный талиб, мулла Амир Хан Муттаки, обещал Москве, что "если Россия вмешается в этот конфликт, она распадется на еще большее количество частей". Сам всемирный террорист No 1 и воплощение мирового зла, Осама бен Ладен еще три года назад говорил американской телекомпании АВС: "Мы предвещаем черный день для Америки и конец Соединенных Штатов как Соединенных Штатов. Вместо Соединенных Штатов будут разъединенные штаты".
Но пока никакого "разъединения штатов" не происходит, и события развиваются по другому сценарию: три величайших сверхдержавы в новой истории, две бывших и одна настоящая, объединив усилия, наводят порядок в Афганистане. Если рассматривать это событие с одной культурологической точки зрения, то оно выглядит весьма прискорбно. Пал, похоже, последний бастион в мире, еще противостоявший всеподавляющему нашествию американской культуры. Беда даже не в том, что эта культура сама по себе чрезвычайно скудна и ничтожна, а в том, что теперь на планете воцарилось самое унылое единообразие, которое только можно себе представить. На всем пространстве от Шанхая до Лондона и от Монреаля до Буэнос-Айреса все слушают одну и ту же музыку, смотрят одни и те же фильмы и телепередачи, одинаково питаются и одеваются. Физик назвал бы это явление "тепловой смертью"; между тем любая культура только тогда может плодотворно развиваться, когда она впитывает и усваивает самые разнородные влияния и воздействия.
В поверженном Афганистане, который до своего падения старательно отгораживался талибами от мировой унификации, можно было между прочим встретить и такие прелестные изобретения, как "министерство поощрения добродетелей и искоренения пороков". Попробовала бы западная цивилизация исторгнуть из себя хотя бы одно это название, не говоря уже о самом явлении! Из нашего сознания давно уже вытравлена всякая художественная образность, столь свойственная молодым культурам. Скажем, когда Гомер описывает, как на ладони у Одиссея тают кусочки воска, он не забывает упомянуть о том, что причиной этому - могучий бог Гелиос, благосклонно посылающий свои лучи на землю. Еще в большей степени эта художественность и символичность была свойственна средневековому мышлению, которое вообще больше оперировало красочными образами, чем отвлеченными концепциями. Поэтому те политики, которые утверждают сейчас, что талибы насаждали в Афганистане "средневековое мракобесие", даже не представляют себе, насколько глубокую мысль они при этом высказывают. Когда афганское правительство запрещало мужчинам в стране ходить без бороды, причем непременно такой, чтобы ее длина была "не короче, чем у пророка Магомета", а нарушителей отправляло в специальную тюрьму и держало там до тех времен, пока борода не отрастала до нужной длины - это только на первый и поверхностный взгляд кажется бессмысленным насилием над правами человека. То есть, конечно, это было насилием, но и обритие бород Петром I также не было добровольным, а еще неизвестно, удались ли бы без него знаменитые реформы. Я думаю, что не удались бы - символика в нашем сознании играет гораздо большую роль, чем само это сознание может себе представить.
Благодарение Аллаху, в Азии, особенно исламской, к опасности введения всеобщего "единомыслия" подходят совсем не так легкомысленно, как в России и Европе. Как обиженно писала на днях "Дагестанская правда": "Всевышний создал нас разными народами и расами не для того, чтобы мы были унифицированы". Впрочем, в таких колоритных сообществах, как исламские, до тотальной унификации, похоже, еще довольно далеко. Из того же Дагестана недавно прозвучало последнее слово обвиняемого Салмана Радуева, которое оказалось не только самобытным, но и ярким явлением культуры. Особенное впечатление производила концовка речи известного чеченского террориста, изложенная им в стихах:
Всевышний вынесет свой приговор,
Его ж ничто не переменит,
Он руки мудрости своей простер
И беспристрастно все оценит.
Он знает, и ему лишь можно знать,
Как пламенно люблю я свой народ,
Как безответно все, что мог отдать,
Ему на жертву приносил я.
Здесь, помимо традиционной восточной цветистости, слышны и другие очевидные влияния, например, поэзия Лермонтова:
Судьбе, как турок иль татарин
За все я ровно благодарен;
У Бога счастья не прошу
И молча зло переношу.
Быть может, небеса Востока
Меня с ученьем их пророка
Невольно сблизили.
Что же касается таких выражений, как "пламенная любовь" и "безответная жертва", то они прямо взяты из лермонтовского словаря. Видимо, Лермонтов, командовавший в Чечне кавалерийским отрядом в 1840 году, оставил там заметный культурный след, воздействие которого сохранилось и до настоящего времени. Иногда кажется, что и в своем военном стиле Радуев подражал своему знаменитому собрату по перу. Полевой командир Лермонтов почти никому не подчинялся, носился со своим отрядом, как вихрь, по всей Чечне (как свидетельствует современник, "его команда, как блуждающая комета, бродила всюду, появляясь там, где ей вздумается"). Лермонтов спал на голой земле, ел вместе с солдатами из общего котла и был всегда "первый на коне и последний на отдыхе". Он сам писал, что еще в первую свою ссылку изъездил Чечню вдоль и поперек, "от Кизляра до Тамани". Когда сейчас читаешь о военных экспедициях Лермонтова, просто диву даешься, как из поколения в поколение дублируется русская история, которая как будто не может выйти из одного и того же заколдованного круга. В сегодняшних реляциях из Чечни звучат ровно те же названия, что и во времена Лермонтова: Грозный, Урус-Мартан, Шали, Аргун (не было тогда разве что Толстой-Юрта). В каком-то смысле это даже хорошо: в любой культуре самое главное - это преемственность, а неизменность декораций обеспечивает ее почти автоматически.
Но мы отвлеклись от Афганистана и его великой схватки с Америкой. Вашингтону в последнее время почти удалось убедить мир в том, что удар по нему был нанесен именно из Кабула, за что последний и понес заслуженное наказание. На самом деле не очень понятно, почему Америка так сильно воспротивилась попытке, к тому же безуспешной, посягнуть на ее роль мирового лидера. Американцы всегда настаивали на своей бесконечной верности демократии, и всю жизнь своей нации строили на этом принципе (последний раз я помянул его недобрым словом сегодня утром, когда Word попытался превратить набираемого мною князя Лобанова-Ростовского в какого-то мещанина "Лобанова ростовского"). В основе же последней атаки на США лежит в действительности глубоко демократическая идея. Суть демократии - отнюдь не в выборности власти и не в разделении ее ветвей, нет, главное ее достижение - это ограничение пребывания у власти только двумя сроками подряд. Не приходится сомневаться, что, введи Гитлер или Сталин институт президентства самого американского образца, и они с легкостью получили бы свои 99%, а то и больше, голосов. Но вот уже запрет избираться в третий раз ограничил бы их пребывание у власти восемью годами, а за такой срок им вряд ли бы удалось наворотить столько дел, сколько они наворотили. Америка же бессменно остается сверхдержавой уже более полувека, что явно противоречит всем демократическим нормам и принципам. Другое дело, что смена мирового лидера могла бы производиться и менее кровавым образом, но что же делать, если США никак не хотят уступить эту роль другим народам добровольно?
