30 Декабря 2001 года Франсиско де Миранда
В прошлом выпуске я писал о совместных действиях в Афганистане целых трех сверхдержав, бывших и настоящих, которые, совсем как во Вторую мировую войну, объединились для того, чтобы разгромить общего врага. Пользуясь этим случаем, Россия сейчас наслаждается давно невиданным сближением с Америкой, а заодно и со всем подвластным ей миром. Премьер-министр Касьянов, пожиная плоды этого сближения, недавно совершил целое турне по странам Северной и Южной Америки. Его везде встречали тепло, но особенно радушно - в Каракасе, столице Венесуэлы. В ходе этой встречи, после подписания всех договоров, выступил местный президент Уго Чавес, который сообщил несколько поразительных подробностей из истории русско-венесуэльских отношений. Помнится, еще Даниил Андреев в "Розе Мира" рассматривал возможность российско-индонезийского культурного синтеза, но президент Венесуэлы в своем полете фантазии далеко превзошел русского мистика. В начале своей речи он напомнил о том, что еще 215 лет назад в Санкт-Петербург прибыл один из первых латиноамериканских революционеров и основатель Венесуэлы Франсиско Миранда. Во время встречи с Екатериной II его осенило откровение, и он придумал цвета национального флага - желтый, синий и красный. Желтый цвет символизировал золотистые волосы императрицы, синий - ее небесные глаза и красный - сочные губы. Совершив этот исторический экскурс, президент Чавес, пожелавший, видимо, сделать особо выдающийся комплимент нашему правительству, сравнил Владимира Путина с Екатериной Великой, а премьера Касьянова - с ближайшим ее сподвижником, князем Потемкиным. Видимо, до Латинской Америки дошли все-таки не все подробности русской истории, если президент Венесуэлы позволяет себе делать такие скользкие и сомнительные сопоставления.
Эта президентская речь - типичный образец национального мифотворчества, которое из истории своего народа делает, скажем так, не совсем то, что было в действительности. Франсиско Миранда, надо заметить, представляет собой идеальную фигуру для такого творческого переосмысления истории. Он родился в 1750 году в Каракасе, в ту пору захолустном городке Испанской Америки, и сделал совершенно головокружительную прижизненную и еще более заоблачную посмертную карьеру. Отец его был торговцем сукном, приложившим много усилий для того, чтобы перейти в дворянское сословие и едва не разорившийся за это право носить камзол и шпагу. Старания его увенчались успехом, и молодой Франсиско получил возможность поступить на королевскую службу. Ему было двадцать лет, когда он отплыл на шведском фрегате к берегам Испании, полный самых честолюбивых надежд и ожиданий.
С первого дня своего пребывания на корабле Миранда начал вести дневник, в котором аккуратно отмечал все, что он видел, делал и говорил в течение дня. Эти записи он будет делать до самой смерти, и к концу его жизни они составят двадцать внушительных томов. Миранда озаботится и доказательствами достоверности своего рассказа - он приобщит к нему деловые бумаги, военные карты, планы сражений, копии писем, дипломы, паспорта, счета и даже любовные записки его многочисленных поклонниц. Этим его повествование будет выгодно отличаться от записок другого великого авантюриста - Казановы, который писал их в старости, как мемуары, по памяти. Если же судить по этим жизнеописаниям о личностях их авторов, то и тут Казанова проигрывает Миранде в многогранности: последний был не только большим любителем жизненных утех и поклонником наук и искусств, но и великолепным знатоком военного дела, а также первым освободителем Латинской Америки из-под испанского владычества; авантюры такого рода, как мы увидим ниже, были поинтереснее, чем самые увлекательные любовные приключения знаменитого венецианца.
Прибыв в Мадрид, Миранда снимает квартиру, одевается с иголочки, не жалея отцовских дукатов, и предается разгульной жизни, не забывая, однако, при этом получать образование, изучать архитектуру и живопись, собирать библиотеку, овладевать языками, брать уроки математики и даже учиться играть на флейте. У столичного архивариуса ему удается между делом состряпать себе генеалогию, сделавшую его графом. Среди предков Миранды обнаружились славные рыцари, князья и аббаты, крупные ученые и богословы, вплоть до самого Фомы Аквинского. Вскоре родовитый креол поступил на военную службу, и почти сразу же отправился на войну в Африку, где провел два года в крепости, осажденной местным султаном. После этого он служит то в Старом, то в Новом Свете, пока у него не начинаются неприятности с правительством, косо смотревшим на выходцев из Латинской Америки. Когда ему начинает грозить заключение и судебное разбирательство, Миранда, недолго думая, бежит в США, молодую республику, только что провозгласившую независимость. Там обаятельный испанский подполковник успевает очаровать всех, вплоть до президента Вашингтона, у которого он бывает ежедневно. И все же в Америке непоседливый Миранда не остается; прожив там полтора года, он отбывает в Лондон, а оттуда - на континент, посещая последовательно Амстердам, Берлин, Вену, Рим, Афины и, наконец, Константинополь. Из Турции неугомонный путешественник спешит в Россию, о которой он уже много слышал и на которую он возлагает большие надежды в деле, которое сейчас захватывает его целиком - освобождении испанских колоний.
В Херсоне Миранда узнает, что этот город вскоре должна посетить Екатерина II, совершавшая поездку по южным губерниям России, недавно отвоеванным и заселенным Потемкиным. В ожидании императрицы он знакомится здесь с Суворовым, с которым много беседует на свою любимую тему - о военном искусстве. Через несколько дней Миранда встречается и с Потемкиным, прибывшим в Херсон для подготовки торжественной встречи Екатерины. Потемкин и Миранда быстро сблизились; этому способствовала как общность их интересов (оба были большими почитателями античной культуры, говорили по-гречески и прилежно изучали древних философов), так и некоторые политические обстоятельства. Российской Империи было уже тесно в Евразии, и она продвигалась на американский континент, раскидывая свои форпосты на всем тихоокеанском побережье от Аляски до Сан-Франциско. Русские вступали здесь в прямое соперничество с испанцами, неотступно продвигавшимися к северу.
Везде, где появлялся Миранда, у него каким-то непостижимым образом мгновенно создавалась репутация человека, способного освободить Латинскую Америку из-под испанского гнета, или, по крайней мере, сильно насолить мадридскому двору. Эта слава, как облако, сопровождала Миранду во всех его путешествиях. Именно поэтому за ним так охотилось испанское правительство, авансом объявившее его изменником и государственным преступником. По этой же причине молодого креола очень любезно принял Потемкин, внимательно следивший за столкновением русских и испанских интересов в Калифорнии. Светлейший князь даже предложил Миранде сопровождать его, причем предоставил ему место в собственной карете - честь, которой удостаивались немногие российские и иностранные политики тех времен. Из окна этой изящной кареты Миранда увидел Крым, Новороссию и Малороссию, проведя при этом несколько недель в нескончаемых беседах с Потемкиным. Потом светлейший отправился в Киев, куда должна была прибыть императрица, а Миранда, заняв, совсем как Хлестаков, триста рублей у коменданта Херсона, шьет себе роскошный мундир испанского полковника (самовольно присвоив себе таким образом следующее воинское звание) и покупает шикарную шляпу и шпагу с золотой рукояткой. Занимаясь этими делами, он попутно общается с генерал-майором М. И. Кутузовым, который много позднее, разбив Наполеона под Москвой, сыграет самую роковую роль в судьбе Миранды.
Приехав в Киев и расположившись там в Киево-Печерской лавре, новоиспеченный полковник попадает в бурлящий центр политической жизни. Город сверкает иллюминациями. Вместе с императрицей сюда съехались министры, придворные, иностранные послы. Неподалеку, в Каневе, расположился последний король Польши - Понятовский, еще один сподвижник Екатерины (здесь это слово можно понимать в буквальном смысле). Наконец, после недельного томительного ожидания, которое оригинал Миранда заполнил изучением мрачных катакомб лавры, в которой он обретался, креол был представлен Потемкиным Екатерине Великой. Императрица приняла его очень приветливо и даже, неизвестно с какими целями, предложила остаться в России. Миранда почтительно отклонил это предложение, испросив взамен политическую поддержку Петербурга и 10 тыс. рублей золотом на подготовку восстания против испанцев. Екатерина согласилась на все.
Месяцем позже императрица отправилась дальше в Крым, а Миранда устремился на север. Его зеленый портфель, с которым он никогда не расставался, был, как обычно, битком набит рекомендательными письмами к вельможам обеих столиц. Миранда ехал окольными путями - столбовая дорога, по которой должна была возвращаться в Петербург Екатерина, была занята войсками, строившими по ее обочинам знаменитые "потемкинские деревни". Посетив Москву, креол отправляется затем в столицу, в которой не было еще ни императрицы, ни двора. Екатерина вернулась в Петербург только летом, вновь приняв Миранду, сначала в Царском селе, а затем и в Зимнем дворце, в своих личных покоях. Нам неизвестны подробности этой встречи; по крайней мере, императрица снова убеждала очаровательного молодого полковника задержаться подольше в России, чтобы отсюда, из Петербурга, бороться за независимость Латинской Америки. Впрочем, как раз в дворцовой спальне Екатерина обычно вела себя очень скромно, превратив ее в кабинет, из которого она управляла своей необъятной Империей, сидя за небольшим столиком с выгнутой крышкой. Несмотря на эту сдержанность, по всей Европе бродили слухи о развращенных нравах российского двора. Разумеется, они доходили и до самой императрицы: однажды петербургский обер-полицеймейстер даже положил ей на стол номер газеты "Moniteur" с красочным описанием "оргий", происходивших в подвалах Зимнего дворца. Екатерина изумилась до глубины души и, сказав, что она в этих подвалах вообще никогда не бывала, разрешила материал к публикации.
