помахал мне, а я в ответ улыбнулась.
Уикенд был горячим. В начале августа, в разгар высокого сезона, невозможно оставить «Дачу» даже ненадолго. Аврал затронул всех, и меня в первую очередь, хотя со мной и были дети. Они к этому привыкли. Если им гарантировались спокойные совместные завтраки и вечера, они мне прощали отсутствие в течение дня. Во всяком случае я разрешала себе в это верить. Я полагалась на их благоразумие, оставляя одних на маслобойне, и они быстро освоили независимость. Правда, ограниченную границами «Дачи», где все их знали и присматривали за ними на расстоянии. Они не были предоставлены самим себе, как та маленькая девочка, какой когда-то была я. Я всегда находилась неподалеку, и они могли найти меня в любой момент. Им позволялось купаться в бассейне, когда там было не слишком много народа и были другие ребята, которые шумели и брызгались. Я бы не допустила, чтобы мои дети мешали отдыхать гостям. Но сейчас главная трудность заключалась в том, что в придачу к управлению отелем я должна была караулить Роми, основным занятием которой было выслеживание Василия по всей территории «Дачи», что стало серьезным испытанием как для моих нервов, так и для нервов ее брата – от него она сбегала так же легко, как от меня. Обычно ее жизнь проходила на участке между маслобойней и бассейном, и я не слишком беспокоилась о ней. Но на этот раз все было по-другому: то она мчалась в одном направлении, то в другом, то носилась по «Даче», проскальзывая между людьми. Стоило мне отвернуться, как она исчезала. Я волновалась, но мне было трудно ее ругать: она стремилась через Василия возвратить себе Джо и Машу. Что же касается самого Василия, то он окончательно обосновался в кабинете, проводил в нем много времени, но при этом участвовал в жизни отеля. Он идеально разбирался в работе на любой позиции, отлично выполнял любые функции и не боялся испачкать руки. А ведь ясно, что он этим не занимался уже давно. Я даже не пыталась отговаривать его. Это было бы пустой тратой времени. Он брался за все, успевая одновременно выполнять свои служебные обязанности в Сингапуре и заниматься родительским отелем, что получалось у него совершенно естественно, словно и не было двадцатилетнего перерыва. Мы пересекались много раз на дню, но нам не удавалось поговорить дольше пары минут. А может, просто он, как и я, делал все возможное, чтобы не возобновлять наш обмен намеками. По крайней мере, с моей стороны так оно и было.
Воскресный день заканчивался, а мне никак не удавалось найти Роми. Василия не было ни в кабинете, ни на террасе, и интуиция подсказала мне, что надо навестить гараж. И точно. Роми сидела на верстаке Джо и щебетала по-русски, а Василий продолжал генеральную уборку. Я несколько минут терпеливо наблюдала за ними. Роми болтала без умолку, он отвечал ей тоже на русском. Роми не всегда улавливала смысл, начинала нервничать, сосредоточивалась, просила повторить, и он все проговаривал помедленнее. В итоге они понимали друг друга. Дочка заметила меня и что-то прокричала по-русски. Ее увлечение сведет меня с ума.
– Роми, я не говорю по-русски!
– Ты здесь столько прожила, пора бы уж получить хоть какое-то представление, – мягко усмехнулся Василий, подходя ко мне.
– Я знаю лишь несколько слов, но это не повод, чтобы моя собственная дочь отчитывала меня по-русски, у всего есть свои границы.
Он расхохотался.
– Она хорошо говорит, – объявил он. – Я потрясен, ей-богу.
– Ты ее осчастливил.
Роми ликовала и влюбленно таращилась на Василия.
– Маша долгое время говорила с ними только по-русски, – сказала я, – пока не убедилась, что они усвоили язык, и только потом стала время от времени переходить с ними на французский.
Его погрустневший взгляд затерялся где-то вдали.
– С моей сестрой и со мной она поступала так же.
До сих пор он ни разу не упоминал сестру, и было видно, что для него это мучительно. Мне захотелось сказать ему какие-то утешительные, ободряющие слова. Но у меня их не нашлось, я слишком мало знала об Эмме. Нас выручило неожиданное появление Алекса. Я переключила внимание на сына, вошедшего в гараж с коробкой. Он шагал весьма решительно и не отводил глаз от Василия. Тот почувствовал, что Алекс пришел к нему, и двинулся навстречу. Алекс поставил свою ношу на пол. Зачем он принес коллекционные машинки? Заглянув в коробку, Василий всплеснул руками. Алекс стиснул зубы, я догадывалась, что у него на душе кошки скребут. Да что с ним такое?
– Забирай, – объявил он Василию. – Они твои, мне Джо говорил.
Я открыла рот от изумления. Мне бы в голову не пришло, что сын помнит о происхождении этих машинок, я-то сама совершенно забыла.
– Теперь они твои, – ответил бывший владелец.
– Разве они тебе не нужны для твоих детей?
– У меня нет детей. А если бы и были, это бы ничего не меняло. Правильно сделал отец, отдав их тебе, они должны оставаться тут. Я очень рад, что они у тебя.
– Точно?
– Честное слово. По-моему, ты хорошо за ними следишь, они в отличном состоянии.
Истинная правда. Алекс берег свою коллекцию как зеницу ока: он больше в них не играл, но все равно старательно выстраивал по линеечке на стеллаже в своей комнате. Он получил их от Джо несколько лет назад. Еще одно мгновенное воспоминание, на этот раз плохое. Сразу после того, как Джо подарил нашему сыну машинки, мы с Самюэлем поссорились, потому что Самюэль вдруг ни с того ни с сего разозлился. Я и тогда была озадачена и до сих пор недоумевала, почему его так рассердил подарок Джо. Но в одном я уверена: именно с этого момента Самюэль загорелся идеей уехать из «Дачи».
Василий присел на корточки, порылся в коробке, достал машинку и стал ее вертеть с растроганной улыбкой на губах.
– Эту он обожал, но ты, я думаю, и сам это знаешь.
Алекс утвердительно кивнул. Василий спрятал машинку в коробку, закрыл ее и протянул моему сыну:
– Мне и впрямь очень приятно.
– Спасибо, Василий.
Достаточно эмоций на один день.
– Давайте, ребята, пошли на маслобойню, уже поздно!
Я мечтала лечь пораньше, впереди была напряженная неделя, к тому же дети будут целыми днями со мной – на этой неделе летние занятия отменены. Я пошла забирать Роми, которая все еще царственно восседала на верстаке, но дулась, поскольку в последние несколько минут перестала быть центром внимания.
– Khoroshego vechera, – пожелала я Василию.
Его так впечатлило мое пожелание на русском, что он даже ничего не ответил. Я была горда собой.
– Do zavtra, – не остановилась я на достигнутом.
Мы обменялись улыбками, и я покинула гараж в
