ощущалась вечерняя прохлада. Мне снова казалось, что я каким-то чудом попала в эпоху Средневековья, и только длинноногая фигура Бредина отчасти удерживала во мне связь с реальностью. Я все еще не могла свыкнуться с мыслью, что теперь мы были вместе во всех смыслах этого слова. И то, что сердце приняло с охотой и мгновенно, мозг все продолжал анализировать.
— Чем займёмся? — спросил Бредин, закидывая руку мне на плечо.
Судя по его довольному лицу, мозг парня действовал заодно с остальными частями организма, и его вообще ничто не волновало.
— Я мечтаю принять душ или ванну, — от глобальных размышлений я перешла к тому, что волновало не только голову, но и тело. — У меня начинается депрессия, как представлю, какой дубак в ванной у Сильвии. Эта Даша, как утка, она истратила всю горячую воду с утра, и я домывалась чуть теплой. Я хочу горячую ванну. Чтобы вода была такой горячей, как… в общем, она должна быть очень горячей, понимаешь? — я с надеждой взглянула на парня.
— Я знаю, что такое «горячая вода», я тебя понял, Котова. Пожалуй, это я могу устроить, — он хитро улыбнулся. — При условии, что возьмёшь меня с собой. Ты так заманчиво все описала. Я, определенно, хочу принять с тобой ванну.
— Фу, нет! Это так негигиенично! — запротестовала я, отталкивая его.
Он резко остановился и, покрутив головой, прижал меня к стене дома.
— Да и пофиг, — его руки легли на талию. — Я мечтал об этом с того дня, как увидел тебя там в одном полотенце. Потом как-нибудь помоемся.
— Когда? Когда вернёмся в Россию?! — мой смех эхом отразился от сводов галереи.
Бредин поднял одну руку и потянулся носом к подмышке.
— Я даже ещё не пахну. Решайся, Юля. Или я сейчас просто приду и усядусь за планшет, и никакой тебе горячей воды. Нам надо готовиться к конференции, ты не забыла? — в его глазах плясали озорные искры.
Парень знал, что я совсем не возражала против совместного принятия ванны. Но я же Котова, а это значит — «через тернии к звёздам».
Я провела ладонями по его предплечьям и устроила их поверх лямок от рюкзака.
— Вот ты и готовься, — похлопала Бредина одной рукой.
Парень улыбнулся, сильнее прижимаясь ко мне всем телом.
— А как же проблемы современной молодежи? В прошлый раз мы с тобой не сошлись по этому вопросу.
— Отстань, Бредин! — я попыталась оттолкнуть его, но он держал меня очень крепко. — Не забивай мне голову всякой ерундой! Ты же у нас, типа, умный? Вот и давай пиши эти свои тезисы. Я прочту на конференции все, что ты скажешь.
— Ну и дела, — он снова заозирался, а затем положил ладонь мне на грудь под расстегнутым жакетом, сквозь футболку повторяя большим пальцем очертания соска. — И что же мне делать с таким кредитом доверия?
Я обняла парня за шею, сосредоточившись на его приоткрытых губах и собственных ощущениях внизу живота.
— Пользуйся моментом.
— Значит, ты, я и горячая ванна? — он наклонился, касаясь моего носа кончиком своего.
— Я подумаю, — и потянулась к его губам…
Но нашим планам не суждено было сбыться. Всему виной стала очередная влюбленная парочка. Японцы снова что-то не поделили. Хигаши ушел в неизвестном направлении, пока Рина сидела, закрывшись в той самой ванной комнате, на которую у нас с Брединым было столько надежд. Эта коммунальная квартира Сильвии меня раздражала и веселила одновременно. Но я бы не хотела жить в другом месте. Теперь точно нет.
— Что мне делать?! — Рина причитала знакомым взволнованным тоном. — Сильвия-сан уехала до вторника, вместо нее утром хозяйничала ее внучка, потом и она ушла. Этот baka (дурак) снова не взял свой мобильный!
Мы стояли у входной двери. Бредин снял со спины рюкзак и спросил у Рины:
— Как давно его нет?
Она взглянула на свой мобильный.
— Два часа и тринадцать минут.
— Подождем немного. Не волнуйся, еще рано и светло. Возможно, ему просто нужно остыть.
— Пусть только появится! Он так у меня остынет!
— Может быть, немного вина? — Бредин решил взять ситуацию в свои руки и потянулся к рюкзаку, где лежала бутылка, подаренная гостеприимным профессором.
— Да, — мы с японкой ответили в один голос. Я — устало, а Рина — с беспокойством.
Такими нас и обнаружил Хигаши: поддатыми, утомленными и взволнованными. Мы сидели в кухне Сильвии, запивая кастаньоле красным вином из винограда, выращенного Марчелло по технологии древних греков. И это было идеально для того, чтобы отпраздновать помолвку одной чокнутой японской парочки.
Японец, вернувшись из очередной самоволки, учтиво кивнул нам и водрузил на стол устройство, напоминающее формой что-то среднее между отечественной скороваркой и НЛО, а затем встал на одно колено перед Риной. Признаться, я подумала, что ему снова стало плохо. Но, пока Хигаши рылся в карманах куртки, Бредин уже сообразил, что к чему, и, ухватив меня под локоть, вывел из кухни.
Через несколько мгновений раздались радостные вопли Рины на японском. Мы решили дать им время, чтобы пережить этот важный момент наедине. Впрочем, это было решением Бредина.
— Я пропустила все самое интересное, — недовольно проворчала я, сидя на лестнице, ведущей на второй этаж.
Бредин сидел ступенью выше, обхватив меня своими длинными ногами и обнимая за талию.
— Ты всегда такая любопытная?
— Это не порок, — парировала в ответ.
— Согласен. Но ты бы точно не захотела собрать зрителей в такой момент, — вкрадчивым тоном проговорил парень.
— Умолкни, ты меня нервируешь.
— И чем же теперь? — он тихонько засмеялся, щекоча сзади шею своим дыханием.
— Сегодня воскресенье, так? — я повернулась к парню профилем.
— Ну.
— Так вот. В прошлое воскресенье я даже мысли не допускала, что буду сидеть с тобой вот так, — я коснулась его рук, удерживающих мою талию. — Про остальное вообще молчу, — и откинулась ему на грудь. — Ты пройдоха, Бредин.
Тот снова засмеялся. Он взял меня за подбородок и, закинув голову, начал целовать, но вдруг резко остановился.
— Юль, ну сколько можно? — и схватил пальцами за нос. — Меня уже тошнит от своей же фамилии. Говорят, нет ничего слаще, чем звук собственного имени. Теперь я это, как никто другой, понимаю.
— Да что ты там понимаешь?!
— Назови меня по имени, — попросил он.
— Нет, я… ещё не готова к такому серьезному шагу.
— Скажи, пожалуйста, — Бредин положил голову мне на плечо и тяжело вздохнул, демонстрируя свою печаль, — мне кажется, я ничего в жизни так не хотел. Скажи что-нибудь… не знаю… как дела, Рома. Или… Рома, у тебя аппетитная задница.
Я затряслась от смеха.
— У тебя тощая
