ещё долго, а потому он решал, что делать дальше.
В Эрмитаже ему разрешили, в порядке исключения, стать координатором работ по реставрации картин — он занимался тем, что контролировал работу других реставраторов и решал, кто на каком участке будет полезнее, и отвечал за конечный результат. У него это получалось неплохо, поэтому он решил, что менять пока ничего не будет — пусть для начала заживёт рука.
Через два месяца, летом, они с Ирой и Ильёй решили поехать в отпуск. Вдохновленные горами, те уговорили Мишу поехать на Кавказ, хотя он долго спорил, потому что предпочёл бы море. Они посоветовались со знакомыми, которые там уже бывали на горнолыжных курортах и несмотря на не зимний сезон, все же поехали.
Остановились в небольшом посёлке у подножия гор с прекрасным видом на реку, шумно и стремительно несущуюся вдоль дороги и уходящую в горы. Вершины были укутаны облаками, а горный воздух опьянял своей чистотой и свежестью. Тишина, стоящая во всей округе одновременно и манила, и пугала. Жителям крупных городов трудно привыкнуть к тому, что на природе бывает настолько тихо: ни шума машин, заводов, самолётов, ни гула бесконечного потока человеческой болтовни. Лишь шипение горной реки, щебетание местных птиц и ветер, шумно раскачивающий многовековые деревья разгоняли монотонное течение тихого и спокойного места.
— Как здорово, что мы поехали не в сезон! — радовалась Ира. — Здесь практически никого нет!
Миша кивнул, загорая рядом прямо на траве. Он растворился в моменте, вокруг ничего не существовало, и его тоже. Кисть практически зажила, и он уже спокойно мог распоряжаться ею. Лишь изредка тупая ноющая боль напоминала ему о незрелости и твердолобости.
— Давай сюда переедем? — спросил Миша вечером, когда, сидя на лавочке возле дома, они любовались закатом.
— Как ты себе это представляешь? — вместо ответа задала она вопрос. — Илье в школу надо. Нам — работать. А здесь — глухие места.
— А если бы эти вопросы решились, то согласилась бы? — не отступал Миша.
— Возможно, — пожала плечами Ира, — мечтать не вредно.
После отпуска, вернувшись в Санкт-Петербург, Миша, одухотворённый идеей жизни на природе, вдали от города, стал наводить справки о тех местах: где там есть школы, какие возможности для работы и в целом для жилья. Выяснилось, что ближайшие школы были в соседнем большом посёлке, до которых всего пятнадцать минут езды на машине, с работой тяжелее — в основном все держится на туризме. Но и тут Мише пришла в голову идея: купить сразу два дома на одном участке. В одном будут жить они всей семьёй, а другой — сдавать в найм туристам, как показала их практика и летом туда тоже приезжают. Да и недвижимость там гораздо дешевле города.
Поделившись этими мыслями с Ирой, особой поддержки он не увидел.
— Это, конечно, все замечательно. Но у нас ипотека. Как мы сможем продать квартиру не в убыток себе? — переживала она.
— Было бы чудесно занять у твоих родителей. Потом продать квартиру, отдать им долг, а на остаток купить два домика и машину, — оживленно рассказывал Миша, приводя примеры в расчётах.
— Допустим, но с родителями и сестрой я видеться не буду так часто, как мне того хотелось, — это, пожалуй, был главный якорь, который их удерживал, и за который Миша переживал больше всего. — К тому же, вряд ли тебе на все это денег хватит.
— Родителей будем часто навещать, а помимо жилья в найм, откроем кафе, я буду подрабатывать в посёлке, — не сдавался Миша.
— Ох, мне надо все обдумать, — Ира вздохнула и пошла в спальню.
Безуспешные попытки Миши уговорить Иру продолжались больше полугода. В конце концов он решил, что идея и вправду безнадежная и отложил её в недры своего подсознания к остальным несбывшимся мечтам.
Спустя два года у Иры и Миши родилась девочка — Саша. Жизнь заиграла новыми красками и улыбками.
Миша был счастлив: его окружала любящая семья, работа, на которой его повысили до начальника отдела реставрации картин и, конечно же, его творчество. Он по-прежнему писал пейзажи самых разных мест и портреты близких людей.
