мою просьбу из уст «Демидыча», папа снял очки и потёр переносицу. На лице его застыло странное выражение, что-то среднее между радостью и отчаянием.
– Конечно, я передам. Я всё ему передам. А ты не бойся. Мы справимся. Все мы справимся. И у тебя больше не останется незаконченных дел.
Потом они ещё немного посидели. Снова выпили чая, поели печенья и обсудили последние ничего незначащие новости. «Демидыч» засобирался домой уже затемно. Проковылял в прихожую, молча натянул телогрейку, набросил на уши шапку и затянул шнурки на ботинках. Папа пожал ему руку и незаметно что-то сунул в карман. Я не стала выдавать его тайну, и лишь у порога, в дверях, наконец, решилась поблагодарить хоть и бывшего, но всё ещё друга:
– Спасибо, Антон. Спасибо, что приехал.
«Демидыч» приложил к шапке руку, делая вид, что отдаёт воинское приветствие.
– Савва не приходил ко мне. Не бойся. Может, сама Альбина написала то послание? Спроси у неё. Сынок наверняка научил мать кое-каким штукам.
– Спрошу. А кто избил тебя тогда?.. Тогда, когда я приходила?
Он пожал плечами. Вышло как-то чересчур резко и искусственно.
– И всё же, – упорствовала я. – Савва? Твой сосед? Кто?
– Ребята какие-то. Сказали, за Алишеровых.
Случайно вскрывшаяся новая правда окончательно размазала меня по полу. С губ сорвалось одно-единственное имя: «Костя».
«Демидыч» не ответил, вероятно, потому что просто не знал, кто такой Костя.
– Последний вопрос. – Я вышла на лестничную клетку и вплотную подошла к нему. – Ты продолжишь пить таблетки?
– Таких, как ты, слишком много. – Он почесал затылок и погладил взглядом облупившуюся краску на перилах лестницы. – Если я не буду их пить, то однажды точно словлю зайчика.
Я кивнула. «Демидыч» сделал свой выбор, и я не стала переубеждать его, просто произнеся последнее:
– Ну тогда прощай и передавай привет Галине Ивановне.
***
Знаете, а я раньше всегда любила отмечать свои дни рождения. Мне нравилось получать подарки, есть торт, загадывать желания и задувать свечи. Тётя Глаша каждый год не уставала повторять, что с возрастом это пройдёт, но я никогда в этом отношении ей особо не верила. Мне хотелось побыстрее вырасти, и я никогда не думала, что встречу своё двадцатилетие в обличии призрака.
Предчувствие чего-то плохого поселилось во мне ещё утром. Я боялась, что сегодняшний день повторит августовские поминки. Ромка не ответил на папин звонок, хотя знал, что тот снова собирает всех у себя. В полдень он ушёл на кладбище и, оставив на моей могиле охапку кроваво-красных роз, вернулся домой. Развалился на диване и до вечера потягивал пиво из холодильника, перебирая наши свадебные фотографии. Не было свеч, не было праздничного торта. Мы просто делили тишину на двоих.
Около десяти вечера я не выдержала. У папы в окнах всё ещё горел свет. Видимо, Оксана Леонидовна и моя университетская подруга Юля по-прежнему сидели на кухне и давились сладким пирогом с клубникой. Я не смогла к ним подняться. Или не захотела. С момента ухода «Демидыча» папа не прекращал говорить о свете, и это порядком меня раздражало.
Говорят, дни рождения надо проводить с семьёй, любимыми или друзьями. Теперь друзей у меня было мало, и я поспешила к той единственной, которая ещё осталась.
Как ни странно, но в роддоме Альбины не оказалось, и это меня удивило, но не расстроило. Я знала второе место её обитания. Альбина сидела у Саввиного столба, как обычно, прислонившись к дереву спиной, подтянув колени к груди и глядя куда-то на небо.
Я позвала её, но она промолчала, как будто и не услышала меня вовсе и затянула какую-то странную песню. Её взгляд не понравился мне. Снова блуждающий, снова отрешённый. Старый, в одну точку, как в приюте.
– Альбина, – я потрясла её за плечи и повысила голос: – Альбина, ты здесь?
Она запела громче и отмахнулась от меня, как от назойливой мухи. Хотелось ли мне уйти? Хотелось. Но в состоянии тихого помешательства бросить её я не могла, поэтому и решила применить последнее, самое действенное оружие:
– Альбина, где Савва? Где твой ребёнок?
Слово «ребёнок» подействовало тотчас. Она встрепенулась и с трудом сфокусировала на мне взгляд.
– Ты кто такая? – Её голос был хриплым, как у больного или только что проснувшегося мужчины. – Что тебе нужно?
– Я Наташа! Помнишь, я привела к тебе Савву?
– Савву? – В медленно вращающихся глазах промелькнуло узнавание. – Тебя сбила машина. И ты искала Антона. Антона, что теперь живёт в Ч***
– Молодец, – я улыбнулась и погладила её по руке. – Антон приехал и поговорил с папой. Спасибо тебе. Это ведь ты оставила послание на зеркале?
– Наверное, – она задумалась. – Я иногда пишу женщинам со слабыми детками. Пишу, что они поправятся. Души не улетели – значит поправятся. Это единственное, чему я смогла научиться, если не считать прохождение без дверей…
– Это неплохо. Я вот не умею писать…
Альбина встрепенулась и, подняв руку к небу, попыталась большим пальцем закрыть Полярную звезду:
– Такая большая, а так легко прячется, – произнесла она, подбирая под себя ноги.
– Всё дело в расстоянии.
– Что?
– Неважно. – Я села на землю рядом. – Сегодня мой день рождения. Мне двадцать, представляешь?
Склонив голову набок, Альбина внимательно оглядела моё лицо.
– Двадцать? Ты рано вышла замуж. Беременная была?
– Нет. – Я засмеялась. Когда-то этот вопрос дико раздражал меня. Хотя, дело понятное. Сейчас никто не женится в девятнадцать, ранние браки разваливаются быстро, да и вообще… Но мы просто решили, что так будет правильней. Многие из наших знакомых снимали квартиры и делили одну постель на двоих в гораздо раннем возрасте, а мы всего лишь нашли в себе смелость дойти до ЗАГСа. – Понимаешь, если бы мы начали жить вместе так, папа бы не понял. Он человек старой закалки. Правда, свекровь долго была в шоке.
Альбина хихикнула.
– А потом, на момент аварии?
– Мы учились, – скорчила рожицу я, – планировали, но позже, после диплома.
– Понятно, – Альбина снова посмотрела на небо и раскинула обе руки в стороны, изображая парящую в облаках птицу. – Ты умная и парня себе хорошего нашла. А я рассказала всё Савве.
– А он?
– Ушёл.
– Давно?
– Давно…
Этот ответ лично мне не сказал ничего. «Давно» могло означать как два часа, так и целый месяц.
– Искать не пробовала?
– Пробовала, но он хорошо умеет прятаться. – Альбина подняла плечи и резко их опустила. – Ты знала, что он видел свет?
– Знала, – призналась я и отвернулась, чтобы не видеть её осуждающего взгляда.
– А ведь я его тоже видела.
Тоже видела… Совсем недавно уснувшая боль опять подняла свою мерзкую
