class="p1">
Уорикшир, февраль 1971 года
Марго Макрей 40 лет
Дорога А4189 между Реддитчем и Хенли-ин-Арден длинна, извилиста и пустынна. А в темноте и того хуже. В Лондоне не бывало таких холодных зим, какие мне довелось пережить в провинции. Там всегда можно укрыться среди высоких зданий и ярких огней, а вне города ты беззащитен и уязвим. Булавка, если она оставалась в карте на стене Мининой квартирки, пронзала место всего в нескольких километрах от другого, где я нашла работу в местной библиотеке и зажила скромной, тихой жизнью и откуда ехала сейчас.
Поймав собственный взгляд в зеркале заднего вида, я с удивлением обнаружила, что теперь выгляжу взрослой. Я не чувствовала себя на двенадцать лет старше той одинокой, горюющей Марго, сошедшей с поезда на Юстонском вокзале, но так оно и было.
И вот я оказалась в темноте на дороге, совсем пустой. Впереди ни одного автомобиля и позади ни одного – и ехать не за кем, и обнадежить некого. Я поднялась на крутой холм, к голым деревьям, тянувшим к небу цепкие, когтистые руки ветвей. Следуя за светом собственных фар, обогнула следующий поворот, увидев мельком, что траву по обеим сторонам дороги треплет ветер. Передо мной пронесся лист и показался мне на мгновение птицей, подхваченной вихрем и потерявшей управление. На лобовом стекле объявились капли дождя, и я включила дворники. Вжик-вжик. Я не сводила глаз с дороги – до Хенли уже недалеко. Бояться нечего. Вжик-вжик. Я ехала дальше – за новый поворот, мимо старой церкви. В темноте похожей на дом с привидениями.
Темнота вокруг автомобильчика сгущалась, и не попадавшее в лучи моих фар таилось в черноте неизвестности.
За очередным поворотом дрожали на ветру живые изгороди, ограждавшие пустоту, – я припала к рулю. Начался прямой участок дороги – заключительная часть моего пути, сразу после него впереди покажется Хенли. Я уже начала успокаиваться, и тут фары осветили темную фигуру мужчины, стоявшего посреди дороги. Которого я едва не сбила. Он застыл, и я, на какой-то кратчайший миг – тоже. Ошеломленный его появлением мозг отключился, но потом в дело вступила нога и изо всех сил надавила на тормоз. Машина вильнула влево. Пытаясь выровнять руль, я ударила по клаксону. Тогда он обернулся и одним широким шагом отошел на поросшую травой придорожную насыпь. Двигатель мой заглох, я встала, левым передним колесом выехав на обочину рядом с незнакомцем.
Длилось все это, наверное, несколько секунд, не больше, но по ощущениям – очень-очень долго. Мгновение я сидела неподвижно. Он стоял передо мной на этом пустынном и с виду бесконечном участке дороги, с ног до головы одетый в черное. И вовсе не напуганный, похоже.
Я попробовала завести двигатель, но руки до того тряслись, что и ключ не могли ухватить.
Когда он постучал в стекло со стороны пассажирского сиденья, я вскрикнула.
Опять попыталась нащупать ключ в замке зажигания и наконец схватила. Двигатель взвыл – и ничего. Я нажала педаль газа, еще раз повернула ключ – и ничего.
А он, нагнувшись, улыбнулся мне через стекло. И опять постучал. Совсем не такое лицо я ожидала увидеть. Мужчина лет пятидесяти, красноносый, в вязаной рыбацкой шапке. Из-под которой торчали вихры седеющих на висках волос.
– Привет! – крикнул он. – Простите ради бога, что напугал!
Я ничего не ответила. Только изо всей силы повернула ключ, и под капотом хрюкнуло.
– У вас, наверное, двигатель залило! – крикнул он мне через окошко.
Я все молчала.
– Отпустите ключ зажигания – двигателю нужна передышка, а потом попробуйте снова.
Я сделала, как он сказал. Во мне было столько адреналина – хоть бросай автомобиль и беги домой бегом.
– С вами все хорошо? – спросил он, всматриваясь в меня через стекло с глупой улыбкой, будто я зверь в зоопарке.
Я кивнула в надежде, что этот человек уйдет.
– Хамфри я! – прокричал он, указывая на себя. – Хамфри Джеймс!
– Что вы делали на дороге? – прокричала я в ответ с водительского сиденья, обретя наконец дар речи.
– Простите?
– На дороге, говорю, что делали?
Он поманил меня – выходите, мол, сюда.
И увидел, наверное, что я колеблюсь.
– Не бойтесь, я не кусаюсь! – сказал он. А потом рассмеялся.
– Что вы делали на дороге? – спросила я опять.
Он указал вверх. Я глянула на потолок салона.
– Да нет! – он усмехнулся. – Звезды!
Не вставая, я подалась вперед – хотела посмотреть в лобовое стекло, но оно так запотело от моего дыхания, что ничего было не различить.
Он опять постучал в окошко.
– Ну что?
Мой голос прозвучал резковато.
– Выходите посмотреть!
Я помотала головой.
– Спасибо, мне и тут хорошо!
Я опять попробовала завестись, но двигатель только выл по-прежнему.
– Как вас зовут? – крикнул он.
Я вздохнула.
– Марго.
– Марго, у вас, похоже, двигатель залило!
– Да, вы уже сказали!
– Пока двигатель перегрет, починить не смогу – минут через двадцать только или около того. И будете на ходу.
– Вы сможете починить мою машину?
– Конечно, смогу! Но надо подождать, пока двигатель остынет!
– Вот как.
– Хотите посмотреть на звезды, Марго?
– Не знаю.
– Это редчайшее астрономическое событие!
Его открытое лицо было таким взволнованным, а воодушевление – таким неподдельным, что я включила аварийные огни и, глянув на всякий случай в зеркало заднего вида, вышла из машины. Ледяной февральский воздух покусывал щеки.
– Пойдемте со мной. – Он опять вышел на середину дороги, теперь освещенную моими фарами и дрожащим отблеском аварийных огней. – Смотрите, – показал он, – смотрите.
Я пошла за ним по насыпи, но на дорогу выходить не стала. Посмотрела наверх и глазам не поверила. Я увидела звезды. Невообразимое множество звезд.
Над нами нависло вангоговское небо. Оно как будто обволокло землю.
– Красота! – сказала я.
– Видите, лук и трезубец вон там почти один над другим? Такого, считай что, и не бывает. Тут дело в земной оси.
– Так вы поэтому стояли посреди дороги?
– Ну конечно. Такое можно увидеть раз в тысячу лет.
– А если бы я вас сбила? Вы ведь были… прямо тут – ни фонарика, ничего. Вы погибнуть могли.
– Нет-нет. Все успевают затормозить, я убедился.
Мы стояли в тишине и смотрели на звезды. Казалось, они сейчас придут в движение и мы в самом деле сможем наблюдать вращение Земли. За все эти годы лондонский смог и засвеченное небо начисто выбили мысль о звездах из моей головы; я не верила до конца, что вижу нечто настоящее, а не яркие лампочки, например, мерцающие сквозь темно-синий бархат.
– Мне очень жаль, что так вышло с вашей машиной, – сказал он,
