зараза! Я ведь и за ремень могу взяться! Не буди во мне зверя!
— А я не боюсь хомячков!
— Алька. Алька!
— Аллоу! — раздалось из глубины квартиры.
— Алька! Ё моё! Ты что не видишь, у нас гости!
— Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро: то тут сто грамм, то там сто грамм — на то оно и утро! На то оно и утро!
— Господи Боже Милостивый! Алька! Я приехал так поздно с работы…, — он пошел вслед за сестрой, но гостья прекрасно слышала их словесную перепалку.
— Рано было бы более верной формулировкой! И еще непонятно, где ты шаландался?
Голоса блуждали по квартире, то приближаясь, то отдаляясь от кухни, в центре которой стояла Ингеборга.
— Алька! Иди сюда, сейчас же!
— Чего надобно, старче?
— А по-нормальному?
— Днэвальная по хате дивчина Алька слухает!
— Ну, будь человеком, хватит паясничать, ты лучше скажи, есть что перекусить?
— Кусок медной проволоки, — был тут же ответ, и они вновь появились на кухне, только теперь Аля возглавляла шествие.
Вадим вздохнул тяжело и как-то весомо. Сейчас его усталость, если ее оценивать по десятибалльной шкале, тянула на восемь с половиной. Когда он уставал до такой степени, то старался не садиться, потому что сразу засыпал. Но сейчас спасением служило то, что он чувствовал голод так же сильно, как и усталость. Алька уловила это.
— Брат, а ты хотя б спросил, во сколько я вчера, вернее сегодня, пришла домой? Я, между прочим, не печеньки с кладбища тырю, а тоже работаю. Пусть не так много и денежно, как некоторые здесь присутствующие, но всё же!
— Во сколько?
— Почти в четыре, у нас банкет только в три закончился. Зато почти три штуки чаевых надавали. Так что я вполне довольна, — ответила Алька и полезла в холодильник. Брат стоял рядом и принимал тарелки, что доставала из недр агрегата сестра.
— И ты что, сама добиралась домой?
— Угу, — ответила Аля и засмеялась, — да Леха меня до двери доставил. Подождал, пока я с замком возилась, и лишь, когда зашла, отбыл восвояси.
Вадим промолчал, но по его лицу было понятно, что услышанным он доволен. Сам старался забирать сестренку, но не всегда получалось. Вот и сегодня всю ночь работал.
— Только еду пришлось брать из ресторана. Так что у нас на завтрак свиные отбивные, греческий салат, какая-то фигота с пармезаном и тарталетки с морепродуктами под сливочным соусом.
— Как ты умудрилась столько стащить?
— Ерунда! Эти спортсмены, черт, как же их … в общем, они заказали больше, чем нужно, да еще и, вроде, не все пришли на юбилей! Всё пучком! Ты же меня знаешь, я всегда на банкеты ношу с собой контейнеры, так что скатерть самобранка сейчас нас накормит. Я же знала, что ты будешь голодный, аки зверь. В общем, кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста.
Зажужжала микроволновка, загремели тарелки, потом долго искали хлебницу, пока Аля не вспомнила, что утащила ее в гостиную.
— Ой, я же вас не познакомил, — спохватился Вадим, когда завтрак уже подходил к концу. — Это Ингеборга, моя знакомая. Я буду работать над ее новым образом.
— Ну, это хорошее решение, а то такой цвет волос, мягко говоря, наводит на определенные мысли, — кивнула, соглашаясь, сестра.
Гостья провела по волосам и стащила парик.
— Я совсем про него забыла, — усмехнулась она одними губами.
— А вы почему не едите? Это не объедки, а излишки. Честное слово, их никто не ел, — пробормотала с набитым ртом Аля.
— Я просто не хочу, что-то кусок в горло не лезет.
— Ну, если бы меня так затянули, я б вряд ли могла нормально дышать. Что уж о еде-то говорить?
— Слушайте, Ингеборга, давайте сделаем следующим образом. Я вам кое-что дам из одежды, сходите в душ, а я хотя бы на пару часов глаза закрою.
— Да после такого завтрака они и без твоих усилий закроются, — вставила слово сестра.
— Ну-ка, постой, а когда доставка была? — вдруг спохватился Вадим. — Сейчас без четверти двенадцать. Я уехал к Гришке в полночь…
— В девять, — ответила Алька, флегматично нарезая отбивную.
— В девять? Они что там совсем уже? Даже не позвонили, а если бы тебя дома не было?
— А они позвонили! — оповестила сестрица и многозначительно посмотрела на брата. — Можно задать один крохотный вопросик? Ты какой номер оставил в той конторе?
Вадим напрягся.
— Э—э… я оставил…
— Даже не домашний, хочу заметить, а мой личный номер. Личный номер моего личного мобильного телефона! — отчеканила малышка.
— Слушай, я не знаю, как так получилось…
— А и не надо знать. Да и не важно, в общем-то. Единственно, если в другой раз будешь что-то заказывать на дом, извести меня хотя бы в устном виде. Можно в письменном, на холодильнике. А то я тебе трижды звонила, а ты, видимо, из мобильника суп сварил и съел.
— Батарея еще вчера села.
— Да твоя батарея вечно сидит на диете. Корми чаще!
Участвовать в перепалке с сестрой сил больше не было. Горячая пища согревала изнутри, глаза медленно, но верно закрывались. Даже пить обжигающий чай было лень. Ворчание Альки отдалялось, и тут над ухом раздался щелчок.
— Не смей спать в антисанитарных условиях. Марш в комнату! — грозный голос сестры вернул Вадима к действительности.
Он встал и побрел, спотыкаясь к себе. На пороге кухни остановился, вспомнив об Ингеборге.
— Ингеборга…
— Без тебя разберемся, вали давай уже в люлю, — пробормотала Аля.
Ингеборга кивнула и вновь сощурилась.
— Не щурьтесь, — тут же сказал Вадим и ушел.
Его малышка—сестра посмотрела на гостью и вздохнула.
— Какое счастье, что у нас сегодня выходной. Пойдемте в ванную, я помогу вам расшнуроваться, а то, того и гляди, вы в обморок хлопнетесь.
Она принесла чистую одежду и полотенце и кое-как расшнуровала корсет на Ингеборге, а потом оставила гостью одну.
Сбежавшая из-под венца долго стояла под горячим струями. Как она ни готовилась к сегодняшнему дню, как ни планировала и даже ни
