знаю, – ответил Ален, – может, эти здания не представляют ценности?
– Но если нет ничего лучше, надо хранить то, что есть. Не так, разве?
– Конечно, так. Только об этом мало кто думает.
Они вышли к набережной.
– Суббота, а нет никого, – заметила Лена.
– Никто кроме нас не догадался, что гулять под дождём веселей, чем смотреть на него. Одни мы молодцы.
– Да это не дождь совсем, гадость какая-то. Пошли домой.
– Почему? Давай проверим, может прокат катамаранов работает?
– Ну их. Пошли домой.
Дождевая пелена не спадала и в июле. Ален и Лена всё лето провели в городе. Лене предложили отпуск в октябре – она согласилась. Ален был свободен два месяца, вышел на работу в последнюю неделю августа, но с 1 сентября уже не мог отлучаться.
Осень началась солнечная, жаркая, насыщенные длительными дождями листья на деревьях были зелёными и свежими. До середины октября длилось настоящее лето. Оборвалось оно резко: за сутки температура упала до нуля, многие, по привычке вышедшие утром в рубашках и тонких кофтах, вынуждены были вечером вызванивать домашних и просить встречать на остановках с осенними куртками и пальто. Солнце исчезло; в воздухе замелькали острые снежинки.
Ален предложил жене:
– Может быть, сдвинешь на неделю отпуск, чтобы начало ноября захватить? Я смогу в осенние каникулы выбраться: съездим куда-нибудь?
Лена согласилась, но ничего не сделала, вышла в отпуск с середины октября, и с наступлением холодов перестала выходить из дома. Она долго спала по утрам; просыпаясь, лежала в постели и читала книгу, пока Ален, думая, что она спит, бесшумно сидел на кухне. Вставала она около полудня, вместе с Аленом ела, а когда он уходил на работу, вновь ложилась, и окончательно вставала к двум или трём часам. Через день она готовила по случайно взятым из интернета рецептам, и у неё удачно выходили довольно сложные блюда. Вечером Лена открывала мужу дверь, ужинала вместе с ним и снова бралась за книгу.
Через две недели, в понедельник утром, Лена проснулась рано и ушла на работу, но вернулась спустя два часа. Ален ещё не ушёл, и, услышав открывающуюся дверь, забеспокоился.
– Лен, ты чего? Заболела?
Лена снимала сапоги, не глядя на Алена. Раздевшись, прошла на кухню, Ален за ней; сели. Лена вдохнула и чуть замерла, словно готовясь говорить долго, но только сказала:
– Я уволилась.
Такой простой ответ развеселил Алена.
– Ого! Здорово ты! Давно пора было.
– Да? Ты не удивлён?
– Ну, удивлен немного. Просто не ожидал. А так, круто, давно пора.
– Хорошо, что ты согласен, – задумчиво ответила Лена.
– Да о чём говорить-то, я всегда согласен с тобой! – Ален улыбался, –Пошли отмечать сегодня? Сначала в кино, потом сядем где-нибудь.
– Если хочешь… а ты успеешь с работы?
– На поздний сеанс успею. Тебе не нужно рано вставать, значит можно позже ложиться.
Лена улыбнулась:
– Ради этого я и бросала работу.
После фильма зашли в кафе рядом с кинотеатром. Чувствуя какой-то необычайный голод, заказали целую пиццу, большую, очень пышную, и по два стакана пива.
– Моя будущая работа, – пошутила Лена.
– Тогда ты, возможно, сможешь бесплатно пить пиво.
– Ну вот! И вставать не надо рано – одни плюсы.
Разговаривалось легко, как на первом свидании, на котором вдруг узнаёшь, сколько у вас общего. Пиццу не доели, забрали в картонном коробе с собой, но не выдержали и продолжили есть в такси, один кусок на двоих, прячась от взглядов водителя.
Дома, уже почти засыпая, Лена почувствовала – Ален хочет что-то сказать. Он заговорил неуверенно:
– Знаешь. Я всё боялся… чего-то. Иногда казалось, что ты…
Ален сбился и замолчал. Потом договорил обычно и бодро:
– Здорово сегодня было! Спасибо тебе.
Лена ничего не ответила.
В следующие дни Лена вставала так же поздно, почти не встречаясь с Аленом по утрам, но вечерами он не давал ей прятаться за книжками, придумывал общие занятия. До этого, ослабленный догадками, он пускал всё на самотёк и позволял Лене отстраняться, боясь назойливостью только толкнуть, запустить что-то. Отказавшись от сомнений, он, наоборот, не давал Лене задумываться, всё ещё боясь её мыслей.
Что ничего избежать не получилось, Ален понял сразу, когда Лена спросила.
– Можем поговорить?
Она встретила его с работы, он только успел раздеться.
Ален кивнул. Ему захотелось лечь. Представился шум падающей струи в ванне и тепло, которое расходится по телу. Но он прошёл в комнату и сел рядом с Леной.
– Что?
Ленино лицо дрогнуло, словно распалось, и собралось вновь несчастным и жалким. Нетвёрдым плаксивым голосом она продолжила:
– Ален! Я хочу уехать. В Москву. Хочу попробовать что-то.
Ален снова кивнул.
– Пойми меня, пожалуйста. Я закончила универ – сразу вышла на работу. Жила с родителями – вышла замуж, стала с тобой жить. Я ничего не делала сама. И правда – мне дико надоел Тамбов!
– Не любишь меня? – спросил Ален, рассматривая, как узор линолеума складывается и по длине, и по диагонали.
Лена схватила его за руки.
– Я не об этом, Ален! Я люблю тебя!
Ромбы на полу смешались – от перепада напряжения у Алена брызнули слёзы. Он закрыл глаза, улыбнувшись, покачал головой. Потом посмотрел на жену:
– Лен! Не умеешь ты информацию подавать – я до смерти напугался. Конечно, давай переедем. Но надо хотя бы месяц подождать, чтобы мне замену успели найти. Сложнее ведь в середине года. Квартиру что, сдавать будем?
Лена свела брови, на лбу пролегла глубокая вертикальная складка.
– Ален…ты можешь остаться в квартире до конца года. Потом спокойно уволишься, и приедешь ко мне.
Для Алена всё качнулось третий раз.
– Ты хочешь поехать без меня? – уточнил он.
– Да, – ответила Лена, – но только на время, ты потом приедешь ко мне…
Ален не дослушал. Он пошёл в ванную, машинальным движением провёл щёткой по эмали и вывернул кран с горячей водой. Не дожидаясь, пока ванна наполнится, сел на дно и не моргая стал смотреть на струю воды. Тепло медленно поднималось по телу. Ален прикрыл глаза, но тут же открыл, дёрнувшись – он на мгновение уснул и перед глазами замелькало что-то жуткое. Он снова уставился на воду. Вспугнутая шальной мыслью, к нему ворвалась Лена, но увидев его сидящим, исчезла. Он услышал её рыдания и прибавил напор. Воздух густел. Запотевшее зеркало казалось серым.
– Пожалуйста, не вздумай съезжать с квартиры, – сказала Лена, когда муж вышел из ванной.
Они два года прожили в этой квартире, всю семейную жизнь, но принадлежала она Лениным родителям. Ален не понял – он не мог сейчас думать о квартире.
Между разговором и
