– Попытаетесь укусить свой локоть, а не достанете зубами, вот так, – для большей убедительности дядя Алеша демонстрировал будущие тщетные попытки Юрки и Сашки укусить свои локти: подносил локти к самому лицу, словно пытаясь укусить их. – Зато мистер Влад (так он шутливо называл Влада) станет большим человеком, профессором истории. А вы, дундуки, будете стоять с гитарой, с протянутой рукой, и просить: «Влад, друг, помоги нам...»
Юрка старался не обращать внимания на отцовские увещевания. Но наступал момент, когда терпение его иссякало или же требовался небольшой перерыв в музыкальных занятиях.
Он снимал гитару и бережно передавал ее Сашке: «Подержи, Сашок». Поднимался со стула и со словами: «Ну, батяня, ты меня достал своими занудными проповедями» – направлялся к отцу, закатывая рукава рубашки.
В этот вечерний час дядя Алеша, как правило, был одет в спортивные штаны и белую майку. Легонько улыбнувшись, вставал с дивана, извинившись перед Владом за вынужденно прерванную партию. И выходил на центр комнаты, огороженной, как боксерский ринг, книжными полками. (Тетя Лена в это время была на работе в вечерней школе.)
И они начинали бутузить друг друга. Дядя Алеша, укрываясь от Юркиных ударов, громко сопел:
– Ах ты, дундукович! Ах ты, шакальмасов! – вставлял свои любимые им же придуманные словечки.
Влад с Сашкой, болельщики, поддерживали то одну, то другую сторону. И оба в душе завидовали, что у Юрки такой отец: их отцы в это время или играли в домино во дворе, или рыбачили на Днепре, или лежали на диване перед телевизором. Или пили водку.
Воспитание детей – занятие весьма хлопотное. Ни покоя, ни отдыха. Одни только переживания: как же дитя справится с водоворотом современной жизни? Как во всем разберется? Ведь должен не обмануть родительские чаяния и надежды. Должен быть и умным, и отличником, и прилежным, и музыкальным, и спортивным. И чтобы не связывался со сверстниками, которые могут дурно повлиять и сбить с правого пути. И чтобы был упорным в достижении цели, и чтобы не сидел целыми днями у компьютера, и чтоб, и чтоб, и чтоб...
Рождаются эти чаяния и заботы в родительской душе с первым криком ребенка на Земле, а может, и того раньше, когда он еще в материнской утробе. Лежит там себе тихонько, в тепле, и горя не знает. Не догадывается еще, бедное чадо, что родители уже крепко задумываются над его судьбой, уже мысленно начертывают жизненные дороги, по которым ему идти.
Так и Влад – мало чем отличался от других родителей, желал Матвею счастья. С тех пор как Матвей встал на ноги и пошел, Влад внимательно приглядывался, стараясь понять, каков же он – его сын? И как его воспитывать?
Сын – красавчик. Когда крестили его, священник взял на руки ребенка, завернутого в белую пеленку, верхний уголок которой случайно накрыл личико Матвея, и от такого дискомфорта малыш расплакался. Приподняв край пеленки с лица, священник на миг замер:
– Бат-тюшки, какой красавец! Просто писаный Иван Царевич. Хоть в Голливуд отправляй. Такая красота для мальчика – большой соблазн.
Возле них стояла купель – большая металлическая чаша с водой. И опустили в нее раба Божьего Матвея, голяком, головой вниз, только пятки сверкнули…
Красота, конечно, это хорошо. Хотя, с духовной точки зрения, для мальчика и соблазн – быть очень красивым. Но пока Матвей еще слишком мал, чтобы будоражить сердца женщин. Пока его красота милует глаз только родным, соседям и учителям в школе.
Рисунок губ у него – мамин, и разрез голубых глаз – мамин, а русые густые волосы и ровный нос – папины. Худенький, гибкий, ростом чуть выше среднего. Несколько раз Владу и Гале предлагали снять сына в рекламе детских товаров, но Галя не согласилась: лицо ее сына будет на упаковках памперсов или детского противовоспалительного крема – зачем это надо?
Так что пока пребывает Матвей в безвестности. Ждет его красота своего часа.
Как-то постепенно, день за днем, месяц за месяцем, начал Влад замечать в своем сыне многие качества друга Юрки. Нужно сразу оговориться: никаких поворотов сюжета с тайными изменами, где потом вдруг откроется, что папа ребенка – вовсе не тот, кто по документам, а совсем другой дядя – верный папин друг! Ничего подобного в этой истории нет и в помине. Родители Матвея – Влад и Галя, родители и по плоти, и по документам. А Юрка, друг детства, далеко-далеко, в Киеве. Галю в своей жизни видел лишь один раз – на свадьбе, когда она выходила замуж за Влада.
Но явные артистические наклонности, как когда-то у Юрки, Влад все чаще обнаруживал в своем сыне. Матвей обладал чувством стиля, все в нем дышало артистическим самолюбованием. Устраивал шоу перед зеркалами: с зачесанными назад волосами, в солнцезащитных очках и с детской гитарой в руках. Подергает струны гитары, поорет. Затем примет эффектную позу и воскликнет:
– Суперстар!
Имел ребенок и явные художественные задатки: просто так, от нечего делать, вдруг брал чистый лист бумаги и карандаши, садился к столу и быстро, почти без исправлений, рисовал пестрого попугая или леопарда. В необычном колорите, в правильных пропорциях, с передачей движения.
Отвели его к преподавателю музыки, проверили слух:
– Ля-ля... Ре-ре... А теперь: до-ре-ми. А попробуй еще выше: ля-ля...
У ребенка чудесный музыкальный слух.
Словом, вундеркинд с гуманитарным уклоном. Стали водить его и на музыку, и в студию рисования, и на секцию гимнастики.
Влад будто вернулся в свое детство, словно стал для него Матвей-сын – другом детства Юркой. Влад порой ловил себя на мысли, что как-то странно завидует ему – родному сыну, как когда-то завидовал Юрке. Даже такое проскальзывало в его душе.
Еще, незаметно для себя, стал Влад и «дядей Алешей». Во время игры в шахматы, вдруг прерывал партию, выходил на середину комнаты. Сын тут же радостно спрыгивал с дивана. И они начинали сражаться на кулачки. В боксерской манере дяди Алеши Влад отводил за спину свою левую руку, а правой наносил меткие удары-укусы противнику:
– Ах ты, дундукович! Ах ты, шакальмасов! Родного батьку бить!..
А Матвею-то радости: кулачками – в отцовский живот.
Как и дядя Алеша, старался Влад жене по хозяйству помогать. Собственный отец для него авторитетом никогда не был, хоть он и
