сделай, че надо и звони, окей?
Телефон засветился показывая, что разговор окончен и Вадим остался стоять возле выхода один, отягощенный новыми обязательствами, не замечая ничего вокруг себя. Он не слышал уже ни толпу студентов вокруг, ни пищащие при входе и выходе турникеты, только шум собственной крови в голове, не чувствовал холодного октябрьского ветра, только свои горящие щеки и уши и мокрые от пота ладони, сжимающие телефон.
***
Зайдя домой, Вадим посмотрел на настенные часы и осознал, насколько долгим был этот день. Еще не было и пяти, а он уже хотел раздеться, лечь спать и не просыпаться ближайшие несколько дней. Но он знал, что не может этого сделать, совсем скоро должны вернуться родители, нужно приготовить ужин, сделать «уроки» и придумать, что ответить, когда его спросят: «Как дела в школе?».
Потому что в «школе» дела обстояли дерьмово, гораздо более дерьмово, чем обычно, если раньше он был просто никому не нужным невидимкой и думал только об этой проблеме, то теперь его заметили и заметили не в лучший момент. Со своей неподтвержденной тревожностью, усилившейся в последнее время, Вадим, наверное, представлял собой жалкое зрелище и показываться миру именно сейчас было бы отвратительным решением, но просто отказать себе в возможности попробовать жить «нормальной» жизнью было сложно.
Было бы странно взять и выложить это родителям в ответ на их расспросы, наверное, услышав такую нелогичную и непоследовательную оду психическим расстройствам, они перестали бы впредь пытаться разговорить его. Не потому что были плохими людьми, нет, скорее потому что были слишком нормальными, чтобы понять, почему можно так переживать из-за мелочей, почему можно так накручивать себя, зная, что все это лишь домыслы, не отражающие реального положения вещей ни на секунду.
Реальность была проще, в реальности Вадима скорее всего позвали просто потому что могли, позвали, наверное, и кого-то еще из «невидимых людей», никого особенно не волновало, кто вообще придет, главным было количество людей и алкоголя, который на них приходится и все. Вадим, пожалуй, даже приходил и к такому варианту в своем тревожном анализе, но слишком его не развивал, было странно просто взять и признать, что мир не крутится вокруг него, что люди близкие и далекие не живут мыслями о том, какой он неудачник и не думают, как бы подгадить ему еще больше. Нет, это было бы слишком просто, мир не мог быть таким простым.
Суп был почти готов, оставалось только добавить нарезанный аккуратными кубиками картофель в кастрюлю и можно было пойти наконец переодеться в домашнее и посмотреть какое-нибудь дурацкое видео на Ютубе до прихода родителей.
В тихое пространство квартиры, тревожимое лишь звуком кипящей в кастрюле воды, вдруг ворвались звуки открывающейся двери. Послышался шум и галдеж нескольких голосов в прихожей – родители о чем-то разговаривали с младшим братом.
Вадим дернулся от резкого звука и уронил несколько кубиков на пол. Он быстро нагнулся, чтобы убрать все до того, как родители войдут и увидят беспорядок, дверь на кухню была закрыта и у него оставалось еде несколько секунд, чтобы успокоится и не метаться по комнате как ненормальный. Резко разогнувшись, Вадим стукнулся головой о стол, тихо выругался и повернулся, чтобы выбросить мусор как раз, когда дверь на кухню распахнулась.
– Я же говорила не закрывать двери, тут теперь душно, не подохнуть.
Вадим промычал в ответ что-то невнятное и принялся помешивать недоваренный суп.
– Еще не готово? – резко спросила его мать.
– Нет, извини, я не успел, – растерявшись ответил Вадим. – Извини.
Вадим принялся усерднее мешать суп, будто это могло помочь овощам быстрее свариться. Не могло, но положить ложку и остаться просто стоять перед родителями, ничего не делая, Вадим не мог. Любая, даже самая бессмысленная деятельность успокаивала его и внушала мысль, что он не бесполезен и по праву находится в этом доме, будто он был не их сыном, а прислугой, которой постоянно нужно было доказывать свою полезность.
– Вадим? – настойчиво позвала его мать. – Ты слышишь?
Вадим вопросительно посмотрел на нее, сейчас загнанный в угол их маленькой кухни он чувствовал себя так будто его допрашивал следователь, а не родная мать. В такие моменты ему даже становилось стыдно перед ней. Она не была монстром, который бы мучил его с самого детства, подминая под себя и жестоко обрубая малейшие, неугодные ей, ростки его личности, нет, в сущности она была довольно обычной строгой матерью, которой по несчастью достался ребенок с едва ли не хрустальный психикой, вместо нормального, сильного человека, которого она по всей логике должна была произвести на свет.
– Ты сам поел? – видя растерянность Вадима, мать немного смягчилась.
«Нет»
– Да, – сдавленно ответил Вадим.
– Как дела в школе? – решил разрядить обстановку старой шуткой отец.
Вадим собирался ответить на вопрос, но слова застряли в горле, будто его голосовые связки окончательно отказались работать, оставив его безмолвным неудачником до конца его недолгой жизни – ему снова звонили. Снова тот же номер. Он ведь пообещал, он приготовил еду и теперь должен быть уйти. Его ждали. Если внешне Вадим оставался относительно спокоен и молчал, то внутри у него все горело. Та негативная энергия, что копилась в нем весь этот бесконечно долгий день, теперь требовала выхода, она свернулась комом в горле и давила на его мертвые голосовые связки, вот-вот готовая прорваться наружу.
– Кто это тебе звонит? – удивленно спросила мать Вадима.
Кто тебе может звонить?
Телефон продолжал вибрировать, Вадим тупым взглядом уставился на него и не мог найти в себе сил, чтобы ответить. Его мозг судорожно обрабатывал все, что говорили рядом. Кто ему звонит? Он ведь нелюдимый. Так они про него думают? Думают, что ему никто не может позвонить просто так?
– Может возьмешь уже трубку? – послышался недовольный голос, но Вадим уже не мог различить чей, шум собственной крови теперь мешал ему понимать чужую речь.
Может возьмешь уже себя в руки?
Голоса родных, окликающих его, слились теперь в неразборчивый белый шум, в котором Вадим перестал понимать, что ему говорят на самом деле. Он всегда склонялся к тому, чтобы выдумывать за людей их мысли, теперь он выдумывал и слова, откинув малейшие сомнения и мысли, что о нем кто-то беспокоится, что ему на самом деле хотят помочь, теперь он слышал лишь упреки и презрительные комментарии, исходящие от самых близких ему людей.
– Вадим! – разорвал «белый шум» пронзительный голос матери.
– Да что вам от меня еще нужно?! – отчаянно закричал Вадим.
В комнате повисла тишина, в которой он слышал лишь стук своего
