«Жанну д’Арк»? – кричит нам звукооператор из-за пульта.
Импровизация обрывается, и я включаю ланчпад.
•
– Время подписывать контракт! – объявляет Сесили и с громким хлопком выкладывает на стол несколько копий соглашения. – Кому нужна ручка?
– Погоди-ка, я думал, мы сделаем это после записи, – озадаченно смотрит на нее Роуэн.
– Увы, малыш. «Форт Рекордс» отменил встречу с нами, поэтому нужно как можно скорее отправить им подписанный контракт. Если будем медлить, можем вообще о нем забыть.
Я беру со стола один экземпляр и просматриваю по диагонали. Ничего не изменилось – контракт по-прежнему обещает нам «веселую» жизнь. Глаз невольно цепляется за кабальные условия: бесконечные гастроли и реклама. Где же во всем этом мы?
Меня не отпускает ощущение, что после подписания контракта «Ковчег» перестанет быть нашей группой и превратится в очередной конвейерный бренд.
Но Роуэн уже схватил ручку и с абсолютно невозмутимым лицом украшает договор витиеватой подписью.
– Джимми? – Сесили протягивает мне ручку.
Я смотрю на нее, но брать не спешу.
– Ты в порядке? – спрашивает Сесили, глядя мне прямо в глаза.
Не помню, когда такое случалось в последний раз. Сесили, может, и наша «мамочка», но иногда мне кажется, что я совсем ее не знаю.
– Хм-м, – мычу я.
Ручка. Я должен взять ручку, поставить свою подпись на соглашении и передать себя в распоряжение «Форт Рекордс».
– Что-то не так? – интересуется Сесили.
Я перевожу взгляд на Роуэна. Он отодвинул контракт в сторону и сидит, откинувшись на стуле с закрытыми глазами.
– Хм-м…
Листер тоже просматривает договор, хмурится, трясет головой и стучит ручкой по лбу.
Этот контракт возлагает на нас безумное количество обязательств. Я не уверен, что смогу их выполнить. Не уверен, что справлюсь. С этим контрактом мы потеряем «Ковчег» – а что получим взамен? Ложь. Много лжи. Фальшивых улыбок, срежиссированных интервью – и еще больше фанатов, которые будут жадно ловить слухи и сплетни, фотографировать нас, следить за нами… Ненавидеть нас.
– Мне нужно в туалет, – сдавленно бормочу я.
Сесили опускает руку – ручку я так и не взял – и смотрит на меня с тревогой. Такого выражения лица я у нее не припомню.
– Ладно, только не задерживайся, – наконец говорит она.
•
Я брызгаю холодной водой в лицо и только потом спохватываюсь, что мне уже нанесли макияж. Упс.
Кажется, я срываюсь.
Интересно, знаменитости поэтому начинают принимать наркотики? Потому что в какой-то момент не выдерживают?
Иногда я и сам об этом думаю. А вдруг с ними станет легче?
Когда я смотрю, как Листер курит и пьет, то с уверенностью думаю, что это плохо, – но понимаю, зачем он так поступает.
Чтобы не думать.
Ненавижу думать.
Дверь туалета распахивается, и входит Листер. Он явно не ожидал, что я буду торчать с мокрым лицом над раковиной, но быстро справляется с удивлением, улыбается и говорит:
– Смотрю, встречи в туалете входят у нас в привычку.
– Ага, – со смехом отвечаю я.
– Не волнуйся, я больше не буду тебя домогаться.
– Ты меня не домогался. – От последнего слова меня передергивает. – Ты просто неправильно меня понял. И остановился, когда я сказал «нет».
– Ну, разрешения у тебя я тоже не спрашивал. – У Листера вырывается грустный смешок. Кажется, он до сих пор расстроен из-за вчерашнего. А я об этом уже и думать забыл.
Листер идет к писсуару и расстегивает ширинку.
– Странно, что ты на меня не злишься, – говорит он.
– Не злюсь, – подтверждаю я. – Я знаю, что ты просто ошибся.
Листер хмыкает, но ничего не отвечает. Затем идет мыть руки и бросает на меня взгляд искоса. Он полностью готов к записи: стилисты нарядили его в дорогущий джинсовый пиджак, выпрямили волосы и намертво закрепили лаком. Если приглядеться, можно заметить слой тональной пудры у него на лице.
Но я слишком хорошо знаю Листера. И вижу, что он устал. Под глазами залегли тени, которые не скроешь никаким макияжем. Да и сами глаза красные и воспаленные.
Листер закрывает кран и поворачивается ко мне.
– Что не так? – спрашивает он, уже зная, что услышит в ответ.
– Контракт. – Я решаю, что отпираться глупо. – Мне он не нравится.
– Мне тоже, – кивает Листер. – Есть в нем сомнительные пункты.
– А мы… – Хватит ли мне храбрости, чтобы задать этот вопрос? – Нам обязательно его подписывать?
Листер удивленно поднимает брови.
– Знаешь, я об этом даже не думал.
– Ладно, забудь. – Я поворачиваюсь к двери. – Это неважно.
– Нет, погоди. – Листер хватает меня за руку и тянет назад. – Ты в порядке? Ты в последнее время какой-то… – Он качает головой, подыскивая нужное слово. – Сам не свой.
– Со мной все хорошо, – на автомате выпаливаю я.
– Может, тебе не дает покоя та фотография? Ну, где вы с Роуэном.
– Нет. Все хорошо.
– Ладно… Тогда что ты тут делал?
– В туалете? То же, что и ты.
Листер кивает и чуть отодвигается.
– Прости. Я, наверное, глупо себя веду.
Он скатывает в шарик бумажное полотенце и кидает в меня. Я со смехом уклоняюсь.
– Ты в курсе, что у тебя все лицо мокрое? – говорит он и принимается вытирать мне щеки другим полотенцем. – Ты же не плакал тут?
– Нет. Просто умылся холодной водой.
– Зачем?
– Потому что… Не знаю. – Меня снова разбирает смех. – Я не знаю.
Листер заканчивает вытирать мне лицо, бросает полотенце в мусорное ведро и, прежде чем я успеваю опомниться, притягивает к себе и трется виском о мою голову.
– Ты же знаешь, что я тебя люблю? – спрашивает он. Низкий голос рядом с моим ухом звучит неуловимо иначе. – Вы с Роуэном всегда были командой, но я… Я тоже тебя люблю.
– Х-хорошо, – запинаясь, бормочу я.
– Пожалуйста, не надо меня ненавидеть.
Я неловко обнимаю его в ответ.
– Зачем мне тебя…
Но Листер опускает руки и отстраняется раньше, чем я заканчиваю вопрос. Он улыбается, только вот я не могу понять, что скрывает эта улыбка. Не могу его прочесть. Да, временами Листер – настоящая ходячая катастрофа, но он хороший человек. И как ему может нравиться такой, как я?
– Кхм, о чем мы говорили? – вдруг спрашивает он и присаживается на край раковины. Я недоуменно моргаю. О чем мы говорили? Он что, опять набрался? Но ведь в гримерной не было алкоголя.
Я прислоняюсь к стене рядом с сушилкой. Напротив нас большое окно, открытое на микропроветривание. На улице снова дождь, но сквозь тучи пробивается солнце. Наверное, где-нибудь и радугу можно разглядеть, но стекло покрыто специальным напылением, так что нам не видно даже неба.
– Ты никогда не задумывался о том, что
