знакомое зло. Зло, чьи методы известны. Зло, от которого знаешь, чего ждать. Зло, в команде которого есть наши шпионы. А что теперь? Неужели ты всерьез полагала, что, убив старика, покончишь с Фондом? Как бы не так! Теперь во главе этого спрута встанет новая команда – молодая, энергичная, современная. Встанут новые люди…
– Не люди – термиты… – буркнул Мики.
– Какие термиты? – не понял Берл. – Это что – прозвище группы влияния? Как бы то ни было, неважно, как они называются. Главное, что с завтрашнего утра нам придется приспосабливаться по новой. Так что спасибо тебе огромное, Бетти, услужила.
– Брось, – возразила я. – Старик и так на ладан дышал. Еще годик-другой, и все равно пришлось бы привыкать к новому. Зато теперь они будут знать, что война объявлена. Будут меньше наглеть.
– Может, и так, – кивнул Берл. – К тому же уж больно эта твоя идея хороша. Я имею в виду Джона Голта. Потому-то и было решено вас вытащить, если уж совсем начистоту.
– Было решено? – переспросила я. – Кем именно?
Мики и Берл переглянулись.
– А ну, отставить секреты! – сердито скомандовала я. – Кто-то тут совсем недавно расписывал: то, что знает Мики, знаю и я. Ну? Кем решено? Мосадом? Военной разведкой?
– Нет, Бетти, ни то ни другое. Моя контора называется ССМ – «Совет Сионских Мудрецов». Действует по всему миру и не связана ни с каким правительством.
Я едва не расхохоталась ему в лицо – ну и выдумка! Не-ужели они надеются втюхать мне подобную нелепость?
– Ну да, парни, как же, как же. Совет Сионских Мудрецов собирается и пишет протоколы. Помню, в школе проходила.
– Именно так, – серьезно кивнул Берл. – Протоколы. Считай, что ты уже попала в один из них.
– Мики! – воззвала я к мужу. – Хватит, а? Кончайте прикалываться.
Но Мики тоже не смеялся.
– Зачем ты ей сказал? – с досадой проговорил он.
Берл равнодушно пожал плечами:
– Затем, что теперь вы с нами – хотите того или нет. На ваших спинах вот такая вот огроменная мишень. Вдвоем вам просто не выжить. Объясни это своей тигрице.
Мики не ответил. У меня тоже как-то сразу отпала охота общаться. Зарядил мелкий осенний дождик, и остаток дороги мы говорили в основном о погоде или просто дремали. Мики и Берл рулили по очереди. Не знаю, о чем они при этом думали, – лично я остерегалась думать вообще. Прошедшие сутки зарядили мою башку таким количеством дерьма, что хотелось ее отрубить и приставить новую, чистую, пустую и звонкую.
По дороге в Торонто пришлось заехать в Нью-Йорк – оставить в хранилище оружие и забрать оттуда паспорта, телефоны и кое-что из вещей. Одиннадцать часов спустя после побега из «Комнаты правды» Берл высадил нас возле терминала международного аэропорта имени Пирсона. Расставались холодно, без поцелуев и объятий. Рейс на Мадрид вылетал через полтора часа, так что мы с Мики едва успевали перекусить в пресной пирсоновской кафешке.
– Не молчи, девочка, – сказал он, когда мы уселись за столик. – Когда ты такая, я начинаю делать глупости. Сама знаешь, со стороны женщины бесчеловечно оставлять мужика без руководства.
Я послушно кивнула:
– Ладно, не буду. Только объясни мне, что теперь будет? Кто они такие, эти Мудрецы? Откуда ты о них знаешь? И почему мы должны их слушаться?
Он смущенно развел руками:
– Если честно, я и сам-то не очень в курсе. Когда-то давно Берл попросил меня помочь с чем-то незначительным. Типа, перевезти кое-что кое-куда. По идее я не должен был нырять слишком глубоко: сел, привез, вышел, до свидания. Но дело запуталось, и мне пришлось увидеть и услыхать много чего сверх плана. Потом я помогал им еще несколько раз, и, насколько могу судить, они на правильной стороне. Если Дядюшка разводит термитов, то Мудрецы поливают их инсектицидом. Берл – хороший парень, свой, настоящий голанчик. Он скорее повесится, чем причинит нам зло. Да что там говорить… – он ведь нас спас, Бетти. Забыла?
– Спас, это верно, – согласилась я. – Но мне как-то неуютно думать, что за нас будет решать кто-то другой. Да и тебе тоже. Ты ведь не остался с ними, правда? Ушел, чтобы работать сам по себе.
– Гм… не совсем так. По правде говоря, я очень хотел к ним. Хотел, но меня не взяли. Чувствуешь? Меня, Мики Шварца, профессионала в таких деликатных вещах, забраковали. А с тобой – сумасшедшей на всю голову пигалицей-неумехой – готовы принять с распростертыми объятиями. Это ли не странно?
Я скорчила обиженную гримасу:
– По-моему, ничего странного. Я ведь тигрица – ты помнишь? Какой мудрец не захочет тигрицу на своей стороне? Да еще и тигрицу по имени Джон Голт!
– Ты права, девочка, – рассмеялся он. – К тому же у нас действительно нет выбора. Люди из Фонда не успокоятся, пока не найдут нас. Нам нужна защита, и Мудрецы могут ее обеспечить, Погоди-ка… смотри!
Мики указывал на экран, где передавали утренние новости. Экран с лицом мистера Джошуа Соронса и бегущей строкой, извещающей о тяжелом инфаркте и скоропостижной кончине богатейшего человека планеты, основателя и президента влиятельного «Фонда прогрессивного общества». Звук был приглушен, так что мне пришлось встать и подойти поближе, чтобы послушать диктора и комментаторов. Я подоспела как раз к концу прочувствованного панегирика ушедшему великому филантропу, когда начали представлять его наиболее вероятного преемника: Нейтена Соронса, внука и продолжателя.
Большеголовый, с торчащими вперед остроконечными усиками, он ужасно напоминал термита. Комментаторы сходились во мнении, что программа Фонда вряд ли претерпит большие изменения, хотя в кругах, близких к покойному, Нейтен всегда считался сторонником более радикальной линии. В своем первом экспресс-интервью он выразил надежду, что Фонд, ФБР и органы правопорядка успешно справятся с развернувшейся в последние дни беспрецедентной волной нападений на лучших представителей прогрессивного общества.
Час от часу не легче… На спинке кресла по соседству с телевизором краснела корявая надпись губной помадой: «Кто такой Джон Голт?» Я вернулась к нашему столику.
– Ну что? – спросил Мики.
Я пожала плечами:
– Твой друг прав. Будет только хуже. Вот ведь незадача…
– Не расстраивайся, – сочувственно проговорил он. – Еще ничего не известно. Пойдем, объявили посадку.
И мы пошли на посадку, которая на самом деле означала взлет.
