всем остальным?
– Я владею домами Мартина и Пата, но только потому, что не хочу, чтобы они их продали. Я не ставлю тебе никаких условий.
– Ты предлагаешь купить мне дом? Ты серьезно?
– Я не делаю пустых предложений.
– Ты говоришь как деловой человек!
– Почему бы тебе просто не согласиться?
– Это очень великодушно с твоей стороны.
– Значит, «да»?
– Я немного удивлена. Но если у меня будет собственный дом, это все меняет!
– Вот и хорошо. Приятно, что в семье есть хоть кто-то решительный. Мне потребовалось время, чтобы убедить мамулю согласиться с моим планом покупки ее дома. Да ты, наверное, и так все знаешь.
– Я знаю очень мало. Она почти не отвечала на мои письма.
– А ты не слишком часто писала, не так ли?
– Я писала раз в месяц. И никогда не пропускала срок.
– Может быть, она их не получала?
– В том-то и дело, что получала! У нее есть все фотокарточки, которые я ей посылала.
– Иногда с ней нелегко. Но в любом случае я свое слово сказал. Просто дай знать когда, и все будет сделано. Ларри сообщил мне о ценах на надвижимость, и теперь я знаю все, что мне нужно знать.
– Ларри всего шестнадцать.
– Он умный малый. Не понимаю, откуда это у него. Может быть, от всех этих итальянцев.
* * *
– Я не хочу, – сказала миссис Лейси, – чтобы все, кому не лень, приходили сюда и глазели, словно это мои поминки.
– Я присмотрю за дверью, – сказал Джек.
Утром соседи пришли поздравить миссис Лейси с юбилеем. Они обсуждали городские новости, говорили, что лето прошло слишком быстро. Стоя в дверях, Эйлиш слушала, как гостьи гадают, сколько еще времени она пробудет у матери.
– Я думала, она приедет всего на неделю-две, – говорила одна.
– Целое лето, – удивлялась другая, – повезло ей, что может себе такое позволить.
– И арендовать машину так надолго, – замечала третья. – Должно быть, это обошлось ей недешево.
– Америка, известное дело. Я слышала, по радио говорили, доллар теперь царь и бог.
Когда во второй половине дня поток гостей увеличился, Джек сказал, что пора разворачивать поздравляющих, но мать не согласилась.
– Еще развернешь ненароком мою лучшую подругу, – сказала она.
– А кто твоя лучшая подруга, бабушка? – спросил Ларри.
– Лучше тебе этого не знать, Ларри.
Около шести поздравить миссис Лейси пришла Нэнси Шеридан. Держалась она, как отметила Эйлиш, в высшей степени дружелюбно.
– Это твоя машина на улице? – спросила она. – Думаю, аренда обошлась в кругленькую сумму.
Эйлиш пожалела, что не переставила машину подальше от дома.
– Я получила хорошую скидку, – ответила она.
Поскольку в задней комнате толпился народ, Эйлиш с Нэнси вышли на кухню.
– Это счастливый день для всех нас, – сказала Нэнси. – Ларри рассказал мне обо всех приготовлениях. Здорово, что они с Джерардом подружились. В воскресенье я видела вас в соборе, и это было чудесное зрелище. Как приятно наблюдать за подрастающим поколением. Грустно, что они не узнают ни твоего отца, ни Роуз. Я испытываю те же чувства по отношению к мужу Мириам. Какая жалость, что ему не суждено познакомиться с Джорджем.
Эйлиш захотелось оказаться в своей гостиной в Линденхерсте, читать газету, наслаждаться одиночеством.
– Должно быть, в Америке замечательно, – сказала Нэнси. – Наверное, не везде, но в Нью-Йорке точно. Моя Лаура пару раз летом работала в Мэне. Я так волновалась насчет высокого уровня преступности, но она сказала, что преступности там нет вообще.
– Да, – кивнула Эйлиш, – в Мэне тишина и покой.
– Забавно, что до Мэна она никогда не видела устриц. Мы тут их не едим. Она все лето вскрывала раковины. Но плата была хорошей, особенно чаевые.
– Лаура превосходно выглядела на свадьбе.
– Было бы здорово как-нибудь посетить Америку. Возможно, мы решим приехать в следующем году или еще через год.
– Вы с Лаурой?
На мгновение Нэнси замялась.
– Даже не знаю пока.
– Что ж, мы всегда будем вам рады. Было бы хорошо снова увидеться.
* * *
После дня рождения Джек и Пат с сыновьями вернулись домой, а остальные – к привычной жизни: Розелла каждое утро ходила с бабушкой по магазинам, Ларри встречался в пабах с друзьями, Эйлиш каждый день возила мать и дочь по окрестностям.
Она чувствовала, что Розелла следит за ней, ждет, что мать подаст ей какой-нибудь знак. И все равно Эйлиш медлила. Каждый день она собиралась связаться с Джимом и сказать ему, что возвращается в Америку вместе с детьми, но каждый день откладывала.
* * *
Рано утром солнечный свет проникал в комнату Эйлиш и скользил по кровати, на которой она лежала без сна. Потом раздавался голос почтальона, и она понимала, что уже восемь утра.
Однажды она решила выйти посмотреть, какую почту принесли. Это оказался большой конверт со множеством марок, на котором несколько раз было написано заглавными буквами: «Авиапочта». Конверт был адресовал Розелле и подписан Франческой.
Эйлиш унесла конверт в свою комнату и закрыла за собой дверь. Осмотрев его, она пришла к выводу, что если вскрыть конверт тонким ножичком, то потом его можно будет заклеить снова, не оставив следов.
Она тихонько вышла на кухню и нашла нужный нож. Вернувшись в комнату, аккуратно вскрыла конверт. Внутри было письмо и что-то проложенное с двух сторон картоном и приклеенное скотчем. Отклеив скотч и увидев фотографию, Эйлиш быстро отложила ее в сторону и развернула письмо.
«Дорогая Розелла!
У меня отличные новости, ты будешь в восторге. Ваша младшая сестренка родилась два дня назад. Здоровая, довольная и красивая. Прямо сейчас мне пришлось прогнать всех ваших кузенов, которые, как и все мы, мечтают подержать ее на руках. Ее назовут Хелен Франческа в честь вашей бабушки и матери вашего дедушки. Ваш отец от нее без ума, а дедушка не перестает улыбаться с тех пор, как в доме появилась малышка Хелен. Он уже пытается говорить с ней по-итальянски. Я настояла, чтобы карточку напечатали как можно скорее, потому что знала, как тебе не терпится ее увидеть. Тебе повезло, сказала я ей, что у тебя такая старшая сестра! (Тебе будет приятно узнать, что я сказала это по-английски.) Надеюсь, вы чудесно проводите время в Ирландии. Мы с нетерпением ждем вашего возвращения, разумеется – вместе с малышкой Хелен Франческой».
Почерк был не Франчески, письмо писал Фрэнк. Когда Эйлиш представила, как они оба пытаются переманить Розеллу на свою сторону, ей захотелось разорвать письмо на мелкие клочки.
Она посмотрела на фотографию. Малышка, сидевшая на чьих-то коленях, смотрела настороженно. Приглядевшись, Эйлиш поняла, что удерживает младенца рука Тони. Если раздвинуть кадр, то на нем был бы виден Тони, и, вне всяких сомнений, он улыбался бы, как и фотограф, как улыбались его мать и Фрэнк, когда сочиняли письмо. Она внимательно изучила руку Тони. Как нежно он прижимал к себе малышку! Эйлиш была знакома эта поза, именно так он часто держал Розеллу или Ларри. Если бы она зашла в заднюю комнату, то обнаружила бы там похожие фотографии.
Эйлиш вздрогнула при мысли,
