Хватит себя успокаивать! Почему мы боимся хоть раз заглянуть в глаза беде? Беда от этого, понятно, не изменится, но, может, изменимся мы, станем покрепче?
... А может, еще сбегать позвонить - еще не поздно что-то сформулировать иначе, что-то представить полуудачей, договориться на будущее?
Нет уж, хотя бы здесь, когда ты один в темноте, имей силы почувствовать неудачу сполна, не порти такую крупную беду мелкой суетой! Буквально сам себя изловил за шиворот у двери, впихнул обратно: не будь дерьмом! Почисть свои оставшиеся зубы и спи! И не болтай хотя бы здесь: "Утро вечера мудренее!" Утро вечера мудрёнее - вот это правильно. Господи, ну и пасту стали выпускать - клейкая, к тому же отдает спиртом, - а как раз от вкуса спирта во рту я надеялся с ее помощью избавиться! Ладно. Я вернулся в комнату, свернулся в комок, согрелся и начал засыпать. Самое пошлое, что можно подумать, что сейчас, ночью, кто-то занимается улучшением твоих дел. Ничего этого нет. Все у тебя очень плохо! Спи.
Будильник задребезжал как будто сразу же, будто ночи и не было. Все было так, как я и предчувствовал: за окном серая мгла, настроение отвратительное, рта раскрывать не хочется, тем более - какое счастье! - и незачем его раскрывать: еды больше нет, "гуд монинг" говорить некому.
Сполоснуться немного можно, но снова лезть щеткой в рот лень, да и как-то неуютно - сырость и холод проникнут в организм, хоть немного прогревшийся под одеялом. Я поставил пасту обратно в стакан рядом с универсальным клеем "Момент", столь удачно купленным вчера. От желудка поднялся зевок, но зевнул я почему-то только ушами - рот не открывался. Пригнувшись к мутному зеркалу на стене, я развел губы в японской улыбке, напряг, как штангист, мускулы на затылке - рот оставался закрытым, верхние и нижние зубы не разнимались!
Уже догадываясь обо всем, я выхватил из стакана тюбик клея - так и есть, с двух сторон вдавленности от пальцев, никто, кроме меня, их сделать не мог. Я быстро понюхал щетку - так и есть, - вот откуда необычный вчерашний вкус! Я стал лихорадочно перечитывать инструкцию: "Изделие намазать тонким слоем и сжать!" Так я и сделал: намазал зубы и сжал. "В случае правильного выполнения инструкции склейка сохраняется практически навечно". Замечательно! Я стал глухо, с закрытым ртом, хохотать. Довольно странный получился хохот - я испуганно умолк. В прихожей стоял стол с разным хламом, я вытащил ящик, начал копаться там... хотя что я надеялся найти? Тисочки? Но куда их вставлять? Ацетон? Ацетон, наверное, растворит клей, но ведь и зубы он, наверное, растворит? Вот то, что нужно, резиновая груша! Можно вечно молчать - но не голодать же? Я вставил грушу острым кончиком в дыру между зубами. Отлично! С клизмой, торчащей между зубов, я вернулся в комнату. Надо теперь купить жидкой пищи. Я оделся, вышел на улицу. Утром, оказывается, был заморозок - трава побелела.
Проходя мимо будки на платформе, я глухо, с закрытым ртом захохотал: не дождетесь от меня больше жалких слов - лучше и не ждите!
В магазине я молча набрал кефиру, суповых пакетиков, молча, не отвечая на необязательные вопросы продавщицы, прошел контроль - с утра мы начинаем болтать и размениваем, быть может, то великое, что созрело бы в голове или в душе.
Я шел обратно, стараясь не замечать тех мелких явлений дачной пристанционной жизни, что раньше умиляли меня, приводили в восторг. Хватит трепаться по пустякам - пора хотя бы помолчать!
СНЫ НА ВЕРХНЕЙ ПОЛКЕ
Ну и поезд! Где такой взяли? Такое впечатление, что его перед тем, как подать, три дня валяли в грязи. Только странно, где ее нашли - всюду давно уже лег снег. Видимо, сохранили с лета? Впрочем, над такими тонкостями размышлять некогда - толпа понесла по платформе вбок, нумерация вагонов оказалась неожиданной - от хвоста к тепловозу! Мой первый вагон оказался последним - для него платформы уже не хватило, пришлось спускаться с нее, бежать внизу, потом подтягиваться за поручни. Проводник безучастно стоял в тамбуре, зловеще небритый, в какой-то вязаной бабской кофте... видеть его в белоснежном кителе я и не рассчитывал, но все же...
- Это спальный вагон? СВ? - оглядывая мрачный тамбур с дверцей, ведущей к отопительному котлу с путаницей ржавых трубок, неуверенно спросил я.
Проводник долго неподвижно смотрел на меня, потом мрачно усмехнулся, ничего не ответил... Несколько странно! Я вошел в вагон... В таком вагоне хорошо ездить в тюрьму - для того, чтобы дальнейшая жизнь не казалась такой уж тяжелой. Облезлые полки, затхлый запах напомнили мне о самых тяжких моментах моей жизни - причем не столько бывших, сколько о будущих!
При этом - хотя бы купе должны быть двухместные, раз уплачено за СВ вместо этого спокойно, не моргнув глазом, запускают в купе явно четырехместные! Что ж это делается?! Я рванулся к проводнику, но на полдороге застыл... Не стоит, пожалуй... Еще начнет разглядывать билет - а это, как говорится, чревато... Дело в том, что на билете написано "бесплатный". Мне его без очереди взял старичок с палочкой (очередь была огромная, а билетов не было) - и только когда он получил с меня деньги и исчез, я заметил эту надпись, встрепенулся, но старичка уже не было... Видимо, ему, как знатному железнодорожнику, положен бесплатный, но я - то не знатный... так что этот вопрос лучше не углублять. Не настолько мы безупречны, чтобы качать права... поэтому с нами и делают что хотят. Минус на минус... Пыльненький плюсик. Я попытался протереть окно, но основная грязь была с внешней стороны. Главное - было бы хоть тепло... уж больно сложный и допотопный отопительный агрегат предстал передо мною в тамбуре... Я подул на пальцы. Толстая шерстяная кофта на нашем проводнике внушала мне все большие опасения. Наверное, и не бреется он ради тепла?
Я сдвинул скрипучую дверь, вышел в тамбур. Сразу за мной, тоже решившись, вышел пассажир из соседнего купе.
- Скажите, а чай будет? - дружелюбно обратился он к проводнику.
- Нет, - не поворачивая головы на толстой шее, просипел проводник. Слово это можно было напечатать на облаке пара, выходящего изо рта.
- Как - нет?
- Так - нет! Можешь топить без угля?
- А что - угля нет?
- Представь себе! - усмехнулся проводник.
- На железной дороге нет угля?! - воскликнул я. - Да пойти к паровозу...
- Хватился! Паровозов давно уж нет!
- А вагон этот - с тех времен? - догадался я. Проводник, как бы впервые услышав что-то толковое, повернулся ко мне.
- С тех самых!
- Так зачем же их прицепляют?!
- А у тебя другие есть? - Усмехнувшись, проводник снова уставился в проем двери, выходящей на пустую платформу.
- Так мы же... окоченеем! - проговорил сосед. - Снег ведь! - Он кивнул наружу.
- Это уж ваша забота! - равнодушно проговорил
проводник.
- Возмутительно! - не выдержав, закричал я. - В каком вагоне у вас начальник поезда? Наверное, не в таком?
Дверь из служебного купе вдруг с визгом отъехала, и оттуда выглянул румяный морячок в тельняшке (заяц?).
- Ну что вы, в натуре, меньшитесь? - проговорил он. - Доедем как-нибудь, ведь мужики!
Пристыженные, мы с соседом разошлись по нашим застылым купе. Да, к начальнику поезда, наверное, не стоит - может всплыть вопрос с сомнительным моим билетом... Наконец, заскрипев, вагон медленно двинулся. Пятна света в купе вытягивались, исчезали, потом эти изменения стали происходить все быстрее - и вот свет оборвался, все затопила тьма.
Электричество хотя бы есть в этом купе? Тусклая лампочка под потолком осветила сиротские обшарпанные полки, облако пара, выходящее изо рта.
Я посидел, обняв себя руками, покачиваясь, - сидеть было невозможно, кровь стыла, началось быстрое, частое покалывание кожи, предшествовавшее, насколько я знал, замерзанию.
Нет, так терпеливо дожидаться гибели - это глупо!
Я вскочил.
Не во всех же вагонах такой холод - какие-то, может, и отапливаются? Хотя бы в вагоне-ресторане должна быть печка - там ведь, наверное, что-то готовят? Точно, я вспомнил надпись "Ресторан" - где-то как раз в середине состава! Я открыл дверь, согнувшись, перебрался через лязгающий раскачивающийся вагонный стык... Следующий вагон был еще холоднее. Люди, закутавшись в одеяла, неподвижно сидели в темных купе (свет почему-то зажигать не хотелось, это я тоже чувствовал). Только струйки пара изо ртов говорили о том, что они живы. В следующем вагоне все было точно так же... Что такое?! Какой нынче год?!
Я шел дальше, уже не глядя по сторонам, только автоматически - в который уже раз - открывая двери на холодный переход, там я стоял на морозе, опасливо пригнувшись, пока не удавалось открыть следующую дверь. Я попадал в очередной вагон, такой же темный и холодный.
И вдруг на переходе из вагона в вагон я застрял: я дергал дверь, она не поддавалась - видимо, была заперта. Железные козырьки, составляющие переход, лязгали, заходили друг под друга, резко из-под ног уходили вбок. Паника поднималась во мне снизу вверх. Я дергал и дергал дверь - она не открывалась. Я повернул голову назад - двигаться задним ходом еще страшнее. Я стал стучать. Наконец за стеклом показалось какое-то лицо - вглядевшись во тьму, оно стало отрицательно раскачиваться. Я снова забарабанил.
