у вас с мамкой это действительно было, ну… один раз?
ВИКТОР. Да.
НЕМАНЯ. И вы никогда больше не виделись?
ВИКТОР. Нет…
НЕМАНЯ. Это было в «Унионе»?
ВИКТОР. Да…
НЕМАНЯ. И я там тоже был, с одной девчонкой… (Усмехается.) Может быть, даже в той же комнате…
Виктор молчит.
(Оборачивается, пристально что-то рассматривает, обращаясь к кому-то, громко.) Алло… Уберите этого идиота с балкона, или я сам его уберу… Алло… (Делает один выстрел из пистолета.)
Виктор из-за шума отодвигает мобильный от уха.
Извини. Они пытаются зайти с тыла…
Короткая пауза.
А если бы ты знал, что она беременная?
ВИКТОР. И что?
НЕМАНЯ. Ты бы стал ее уговаривать сделать аборт?
ВИКТОР. Не знаю.
НЕМАНЯ. Да ладно, не стесняйся…
ВИКТОР. Да, скорее всего, да.
НЕМАНЯ (задумчиво, будто говорит самому себе). Жалко, что она тебе не сказала.
Тишина.
А ты больше, того, не играешь?
ВИКТОР. Играю. Но уже не рок.
НЕМАНЯ. А что тогда? В народном духе?
ВИКТОР. Нет. Джаз.
НЕМАНЯ (удивленно). Джаз? У-у-у-у-у… Мне это как кошачий концерт.
ВИКТОР. Еще сочиняю музыку к кинофильмам.
НЕМАНЯ. Мамка мне говорила, что ты еще что-то пишешь…
ВИКТОР. Да… Пишу драмы, сценарии для фильмов.
НЕМАНЯ. Значит, тебя в Хорватии знают?
ВИКТОР. Ну да…
НЕМАНЯ. Тогда жалко, что не познакомимся. Ты бы мог написать сценарий для фильма про меня. Если бы я тебе рассказал все, через что прошел, ты бы наверняка получил “Оскара”. Но баблом пришлось бы со мной поделиться, бабло пополам.
ВИКТОР. Нет проблем.
НЕМАНЯ. Я тоже кино занимался.
ВИКТОР. Знаю… Евреса мне один диск привезла.
НЕМАНЯ. Какой?
ВИКТОР (берет со стола DVD). Называется… (читает) «Неутомимый рот»…
НЕМАНЯ. У меня были и получше. Мы все снимали без сценария. Прямо на месте импровизировали. Как тот француз… Ну тот…
ВИКТОР. Годар? (Определенно не ожидал, что Неманя хоть как-то знаком с историей кино.)
НЕМАНЯ. Да-да… Значит, ты о нем слышал?
ВИКТОР. Да.
НЕМАНЯ. Мне кажется, что он много врет. Я раз смотрел какое-то интервью с одной его актрисой. Она сказала, что тип всегда знал, что они должны будут говорить и делать. На вид как будто и нет сценария, а приходит на съемку – все знает. Он старался выглядеть более великим режиссером, чем был. Мне гораздо больше нравится Жан-Пьер Мельвиль… или Франсуа Трюффо. «Четыреста ударов» – это мой самый любимый фильм. Я его раз двадцать смотрел. Этот мальчишка там играет просто супер. Особенно когда он бежит, там, в конце, надеется сбежать, а потом вдруг прибегает к морю, и бац! – бежать-то некуда. Вот так и я сейчас… бежать некуда. Твою мать! Вокруг меня море… И снайперы…
Виктор молчит. Тишина.
НЕМАНЯ (Смотрит на мобильник). Прощай, батя… Батарейка скисла. Я рад, что мы познакомились. Захочешь на меня посмотреть, поставь тот фильм со мной, который у тебя есть. И можешь подрочить под него. За те же деньги и смотришь, и удовольствие получаешь.
ВИКТОР. Неманя, сынок, подожди…
НЕМАНЯ (иронично). Иду на прорыв. Как в фильмах про партизан. Рукопашная схватка. Если случайно уцелею, позвоню.
ВИКТОР. Прошу тебя, подумай еще раз… Неманя… Алло… (Громко.) Неманя… Алло… Неманя…
Неманя опускает руку, в которой держит мобильный. Ясно, что батарейка окончательно села.
В комнате в доме Виктора тишина. Все смотрят на Виктора, который отрицательно мотает головой.
Неманя задумчиво смотрит на пистолет, который держит в руке, проверяет обойму.
Евреса панически выхватывает мобильный у Виктора, снова набирает номер… Тишина.
Телефон Немана молчит. Он, с пистолетом в руке, медленно уходит со сцены. Тишина.
Евреса с отсутствующим видом выключает мобильный. Тишина.
Господин из сербского посольства обращается к Ане и Виктору.
ГОСПОДИН. Прошу извинить за беспокойство. (Делает несколько шагов, вдруг раздается сигнал его телефона. Останавливается, смотрит на номер и отвечает на звонок.) Алло… Да… Да. Хорошо. Я понял, (телефон, обращается к Виктору и Евресе.) Примите мои соболезнования.
Лицо Евресы сводит судорога боли и немого крика. Она закрывает глаза, надеясь, что это поможет ей не дать боли вырваться наружу. Господин из сербского посольства выходит из комнаты. Тишина. Евреса еще некоторое время стоит неподвижно, потом начинает медленно собирать свои вещи, как будто случившееся ее успокоило.
ЕВРЕСА. Прощайте.
ВИКТОР. Я поеду с тобой…
ЕВРЕСА. Прошу тебя, не надо… Поздно… И я бы не хотела, из-за семьи моего покойного Душана. Они не знают, что он был не от него. (Обращаясь к Ане.) Извините, если что не так… (Направляется к двери).
ВИКТОР. Прости.
ЕВРЕСА. За что?
ВИКТОР. За все.
ЕВРЕСА (усмехается). Они должны были убить нашего ребенка, чтобы ты смог сказать мне – ты.
Евреса выходит за дверь. Тишина.
ВИКТОР (смотрит в зрительный зал). На следующее утро все газеты и порталы опубликовали сообщение о крупном успехе сербской полиции в борьбе с преступностью. (Вытаскивает из кармана шерстяную шапочку, такую, какую носил Неманя). Неманя не захотел сдаться, и его тело оказалось невозможно идентифицировать: в таком оно было состоянии. Хотя поблизости нашли его шапку, следователи не сочли ее достаточным доказательством. Евреса позвонила мне и сказала, чтобы я приехал сдать кровь. Это могла бы сделать и она, но ей хотелось, чтобы приехал я. Следователь сказал мне только одну фразу: «Анализ показал, что убитый – ваш сын». (Короткая пауза, во время которой Виктор надевает шерстяную шапку Немани). В первый и последний раз я видел его, когда его тело клали в гроб. (Берет со стола DVD). Если вы случайно будете смотреть этот фильм, то знайте, что тот, с обритой головой, с усами и татуировкой сербского герба на плече – мой сын. Эту драму я посвящаю ему, чье имя на могиле написано кириллицей, и еще тому нерожденному ребенку Милисавы, у которого нет ни могилы, ни имени. Надеюсь, что других мертвых детей у меня нет.
