Интересно, подниматься будет? Или как раньше – у подъезда? Вчера заходил. Впервые. Но там форс-мажор. И с пионами тоже, но тогда до двери квартиры. Звонит. Чё так рано опять? Башка мокрая. Блин».
– Аля, я внизу.
– Привет ещё раз, спускаюсь! Но предупреждаю сразу: голова не высохла. Чур, не ругаться!
– Давай я поднимусь тогда. Ветер не сильно тёплый.
«Настенная трубка домофона заверещала практически мгновенно. Мужик сказал – мужик сделал; если не сделал – ещё раз сказал. Но не тот случай. Открываю дверь. И начинаю нервничать. Что-то новенькое. Это же Бек! Может, стыдно просто? Да он и не такое видел! Парк после концерта помнишь? Смутно, но в общих чертах вполне достаточно. Слышу скрежет тугого лифтового троса. Сейчас откроются двери. Откуда дрожь вообще?»
– Фен есть?
«На меня с улыбкой смотрит идеально причёсанный и до отвращения опрятно одетый парень: гладкие блестящие волосы, седая прядь как будто специально осветлённая, но так захочешь – не сделаешь, чёрные джинсы, футболка тоже чёрная, сверху кипенно-белая рубашка, серьга. Рядом с ним чувствую себя оборванкой с большой дороги».
– Есть фен. Зачем тебе?
– Мне уже не надо, у меня всё ещё дома высохло.
«А у тебя, девочка, мозги высохли. Сама же ему проболталась, что голова влажная».
– А-а-а, мне нельзя. В момент превращусь в одуван.
– И так тоже будет очень красиво. В принципе, можем сначала в кино, потом за струнами. Тогда успею налить тебе чай. Или не чай.
«Бек сделал три шага вперёд, встал. Потом ещё один. Приближается, как к собаке, которую впервые гладить собрался. Глаза хитрые, но спокойные, даже хищные такие глаза. Холодно на лестничной клетке или только мне? Взял за руку. Ещё шаг. Мурашки пошли и тяжело дышать. Держит только ладонь… И ещё шаг. Мной, моей спиной, зашёл в квартиру. Почему так волнительно? Почти страшно. Я его боюсь. Зажмурилась. Только не Денис. Пусть Денис будет нормальным. Тоже решил, что всё можно? Раз им всем можно… Чувствую тепло на лице. Очень мягко, нежно, легко прикасается ладонью, кажется, к скуле, большим пальцем гладит щёку. Теперь подбородком прижался и к другой скуле, носом упёрся в висок. Дышит. Отпустил мою руку. Вырываться не хочется. Но ещё страшно. Или уже не то. Просто ком собирается внизу живота. Взял за талию и затылок. Дышит в висок.
Просовываю свои руки под его руками снизу. Обнимаю за лопатки…
Шёпот Дениса над ухом?»
– Идём?
– Так волосы же…
– Уже высохли.
– За пять секунд?
– За пятнадцать минут.
18
Триста девяносто второй рейсовый автобус начинал свой путь с конца Космодрома, следовал через проспект и до Москвы, станции метро «ВДНХ». С утра, когда полусонные жители города подсаживались досыпать до конечной, зашедшим на остановке «Памятник» оставалось только стоять до самой столицы.
Но после полудня… что там полудня – часов с десяти утра и до раннего вечера «триста девяносто второй» курсировал практически пустым. Ехать было около получаса.
Зайдя в автобус, Денис отправил Алю занимать места, а сам остался с водителем оплачивать проезд. Девушка выбрала два кресла в середине салона и села у окна. Тихая и спокойная. Это настораживало. После выхода из квартиры молодые люди не перекинулись и парой слов.
Бек подошёл к ряду, где сидела Аля.
– У вас не занято?
– Занято. Сейчас прилетит волшебник в голубом вертолёте и бесплатно покажет кино.
– Тогда это для меня, – ухмыльнулся и сел.
Когда они выехали на трассу, Денис, сам обычно немногословный, взял Алю за руку и спросил:
– О чём думаешь?
– Как-то ни о чём, белый шум… Хотя нет. О том, что ничего я не соображаю, – грустно отозвалась девушка, но руку не отдёрнула.
– Никто ничего не соображает. Хуже думать, что знаешь всё.
Тряхнула головой, прикрыла глаза, повернулась в сторону парня и уткнулась лбом ему в солнечное сплетение. Бек осторожно начал гладить её по затылку и волосам. Был готов к слезам. Но через минуту поймал на себе обыкновенно весёлый взгляд девчонки.
– Ты уже решил, что именно будешь брать?
– Где? – не сразу сообразил Денис.
– Ну, в «Музторге»? Я никогда не была в настоящем большом музыкальном магазине. Наш «малыш» в конце проспекта, напротив Крупской, не считается.
– Зря ты так, заказать туда можно почти всё что угодно! Только ценник конский и ждать вечность. Я люблю «Эрни Болл», но можно попробовать и родные «Ибанез». Посмотрим, – задумчиво произнёс гитарист.
– Сейчас вот очень интересно, только я ничего не поняла.
– Уверена, что хочешь это слушать?
– А зачем я тогда вообще поехала? Ты пока мне объяснять будешь, как раз определишься! Польза же от меня должна хоть какая-то быть, в самом деле?
– От тебя большая польза. Во-первых, мне с тобой хорошо. А во-вторых…
– Что во-вторых?
– Нет во-вторых, – ответил Бек.
Наклонился к девушке. Положил ладонь на висок, слегка зарываясь пальцами в волосы. Прислонился лбом ко лбу. И поцеловал. Сначала в щёку. Аля не двигалась. Потом в уголки губ. Аля не двигалась. Потом в губы.
Денис ничего не ждал. Никакой реакции. Просто сделал то, что давно хотел. То, что оформилось в осязаемое, совершенно реальное, истощающее желание, в насущную потребность, как еда и вода.
Повис внутренний вопрос. И теперь всё зависело уже не от него. В голове пронеслось: «Или да, или нет… Опять секунда за год… Почему с ней всегда так?..»
Но мысль оборвалась и закончиться не успела. Аля практически отзеркалила движения руки Дениса, только глубже запустила пальцы в волосы и сама его поцеловала. Очень жёстко, голодно, совсем по-взрослому. Даже слишком.
31
Влажные, тёмные и уже прохладные августовские вечера безапелляционно намекали на приближающуюся осень. Группа Михалыча только закончила очередную репетицию. После них никто не занимал, и ребята (на редкость в полном составе) прогуливались по неосвещённой дороге в сторону проспекта. Разумеется, через круглосуточный на углу пересечения с каналом. Вот уже месяц парни играли вчетвером: Михалыч, Торин, АраГор и Михей.
– Тёмыч, что за фигня? Как ты умудрился разосраться со всеми толковыми бас-гитаристами города? – открывая своё «заслуженное» пиво, прохрипел Михалыч.
– Где ты видел толковых? Сносные максимум, – огрызнулся Артём.
– Ребят, судя по всему, никаких нет, – задумчиво произнёс Дима. – Причину ухода Женька́ и отказа Бека нам не озвучат?
– Действительно, что произошло, расскажет кто-нибудь? Деда, ты ж у нас связующее звено, поделишься соображениями? – неожиданно для всех подал голос Михей.
Соло-гитарист и барабанщик переглянулись и многозначительно промолчали, а солист не мог знать ответа на этот вопрос. Повисла неприятная пауза. Тишину разбавляли редкие звуки проезжающих мимо автомобилей и крики буянящей во дворах пятиэтажек молодёжи.
– Всё будет, – спохватился Михалыч, – в сентябре соберём кастинг, дадим объявление на форуме, отслушаем, прогоним и выберем. Не ссать, мужики!
Попытка поднять боевой дух коллектива явно провалилась. Дальше шли молча. У памятника команда разделилась: АраГор с солистом остались допивать на лавочках за вечно стоящим Сергей-Павловичем, а Торин с Михеем разбрелись по автобусным остановкам с двух сторон широкого проспекта.
– Миш, давай сделаем перерыв? Нужны каникулы, перегрузка, – начал Горбач.
– Ну что ты несёшь? И так в полноги, старьё всякое обкатываем! За последние три недели ни одной новой композиции в работу не взяли!
– Я о том же! Дай продышаться мужикам, а с сентября, со свежими силами, начнём лабать в прежнем ритме! – с энтузиазмом откликнулся Тёмыч.
Дед хотел было возразить и выдать что-то пафосное и мотивационное, но неожиданно ткнул пальцем в дорожку оранжевого света фонаря на пешеходной зоне проспекта.
– Гляди-ка, твоя чешет?
Артём повернул голову, стал всматриваться. Не сразу, но заметил парочку, приближающуюся к ним со стороны Космодрома. Аллочка и Бек-Назаров живо переговаривались. Девушка заливисто смеялась и постоянно улыбалась во все тридцать два крупных зуба. А Денис то ли ухмылялся, то ли умилялся её бесконечному трёпу. Эти двое держались за руки.
Странная штука произошла с АраГором: собственническая, неизвестно откуда взявшаяся ревность неприятно кольнула где-то между рёбрами. Парень желчно произнёс:
– Почему моя? Вон, общественная!
Барабанщик поставил пиво. Вытащил из кармана джинсов мобильник и набрал Костику. После продолжительных
