объединить все народы Евразийского континента в одну государственную систему, что навсегда упразднило бы истребительные войны. План был жесткий, радикальный, признававший неизбежность побочного ущерба. В Институте земной цивилизации шли постоянные споры, этично ли временно отменять этику даже ради эволюционного скачка и допустимо ли списывать десятки тысяч жизней ради спасения десятков миллионов. В конце концов эксперимент свернули, не доведя до конца, а Чингиза отозвали на Кротон.
Были потом и другие попытки акселерации, как удачные, так и неудачные, но в целом возобладала линия «стоп-крана», то есть вмешательства лишь при ситуации, угрожающей выживанию человечества. Например, в самый первый день, когда Фелиция и ее товарищи только-только прибыли и еще мало что понимали, ошарашенные новыми впечатлениями, в Институте разразился переполох из-за того, что две страны, СССР и США, чуть не устроили ядерную войну. Опасность была купирована буквально в последний момент.
А задание, с которым Фелиция отправилась в свою первую земную командировку, было совсем маленьким и простым, ничего крупного и чересчур ответственного кондуктору-новичку не доверили бы.
В любой экспедиции случаются ляпы и накладки, это неизбежно. Потом приходится их исправлять.
Месяц назад программа религиозного регулирования этики дошла до этапа, когда пора было вводить в христианскую догму элемент диалектического переосмысления — как первый этап перехода от мистической нравственности к рациональной. Проект назывался «Реформация». Как всегда случается на Земле, новая идея была встречена в штыки и привела к междоусобным и межгосударственным войнам. Недостаточно опытный кондуктор (он действовал под видом испанского идальго дона Эстора) пытался примирить две враждующие партии в королевстве Франция, но вместо этого спровоцировал чудовищную резню — Варфоломеевскую ночь. Пытаясь спасти несчастных избиваемых гугенотов, кондуктор потерял свой энергизатор.
Энергизатор — это компактный аккумулятор динь-энергии, который обеспечивает кондуктора в командировке всем необходимым. Не станешь ведь есть токсичную земную пищу, пить ядовитую, невитализированную воду, глупо тратить время на сон для регенерации, а еще возможны всяческие травмы. Без энергизатора находиться на Земле нельзя. Потерял — немедленная эвакуация. Другие приедут, найдут, вернут.
В принципе найти энергизатор нетрудно, он эмитирует динь-излучение, которое регистрируется приборами. Но в данном случае произошло ЧП. Через неделю (на Земле прошло 36 лет) за потерянным предметом уже был готов отправиться экстрактор. (Это кондуктор, которому поручена доставка с Земли какого-нибудь объекта. Фелиция тоже была экстрактором). И вдруг сигнал раздвоился, ослабел, стал мерцающим! Означать это могло только одно: энергизатор разрушен, разделен надвое.
У дона Эстора, в соответствии с прикрытием, аккумулятор был замаскирован под серебряную монету. Кто-то где-то каким-то образом разломал монету пополам, и две ее части отправились каждая своей дорогой. Их не могли локализировать уже одиннадцать месяцев. Поврежденные сегменты то эмитировали слабое излучение, то переставали. Первое означало, что объект статичен, второе — что он находится в движении. В медленно текущем времени есть свои минусы. На Кротоне оно двигалось с величавостью слона, на Земле мельтешило с суетливостью мушки. Пока снаряжали экстрактора, мерцание прекращалось. И так длилось уже одиннадцать месяцев.
Ситуация с пропавшим энергизатором становилась тревожной.
Половинки могли соединиться вновь, случайно. Вернее, не вполне случайно. Динь-энергия — это главная жизненная сила, ее ресурсы неисчерпаемы. У каждого вира и у каждого человека атма эмитирует динь-энергию определенной, полууникальной частоты. Полууникальность означает, что таких частот две. Их излучателей тянет друг к другу. Встретившись, они не хотят расставаться и создают качественно новую двухсущность. На земном языке этот симбиоз называется «любовью».
Точно так же притягиваются и половинки разломанного энергизатора. Они могут свести друг с другом своих обладателей, соединить их и соединиться сами. Тогда энергизатор восстановит все свои функции в полном объеме.
Тревожной ситуация стала из-за того, что на Земле начали догадываться о существовании динь-энергии, которую там пока считают «биополем». Появились лаборатории, исследующие это явление.
Если в руки землян попадет аккумулятор и они начнут с ним экспериментировать (а с дикарей, пожалуй, станется подвергнуть любопытную штуку какому-нибудь несовместимому излучению), может произойти катастрофа. «Спички в руках ребенка опасная игрушка» — такой экстрагированный с Земли плакат висел в кабинете директора института Свофа. «Это главный лозунг всей нашей деятельности», — любил повторять пожилой, уже совсем голуболобый Своф. У виров волосяного покрова нет (это у землян поствирусная мутация), а на третьей-четвертой сотне прожитых лет начинает голубеть эпителий.
— Есть сигнал. Одна половинка статична! Живо на Землю. Одна нога здесь — другая там, — сказал директор, инструктируя Фелицию перед вылетом.
Своф знал все земные языки и культуры, любил щегольнуть поговоркой, ввернуть цитату. Сотрудники говорили, что он динь-эмитит Землю больше родного Кротона.
Глава 4. Вновь я посетил
«Уж десять лет с тех пор прошло, и много переменилось в жизни для меня», — шептала Фелиция пушкинские строки, идя через пригородный осенний лесок угрюмым ранним утром. Ее спустили с зависшего над тучами космолета по трубообразному сигналоотражающему трапу. Скольжение с высоты в пятнадцать километров заняло больше времени, чем межпланетное путешествие. Если двигаться линейно, по прямой, из точки А в точку В, Кротон находится на расстоянии почти в сто световых лет от Земли, но материальная Вселенная похожа на сильно скомканный листок бумаги, и если не ползти по ее поверхности, а прокалывать дырки, то отдаленная точка может оказаться рядом. Фелиция едва успела изучить свою «легенду» и просмотреть перечень новаций, произошедших на Земле и в стране за восемь дней, то бишь десять лет. «Брежнев, «Битлз», «А где мне взять такую песню», «Бриллиантовая рука», «Адъютант его превосходительства»…». Посмотрела на себя в трехмерное зеркало: взбитые вверх волосы — за такую прическу в шестидесятом выгоняли из комсомола, коротенькая юбка, шелестящий плащ из ткани «болонья». Изучила новые деньги, чтобы не путаться в них, не выдать себя. Примерила сменный туалет: удобные брюки синей материи, рубашку-ковбойку.
Волновалась, конечно. Но березняк, где высадилась Фелиция — близ Дубны, места ее «прописки» — был точь-в-точь такой же, как в
