«Доктор Мартинс», стоящая у входа в лабиринт. Под снимком девушка написала: «Так я хотела бы выглядеть в старости». Должно быть, Эмми щелкнула ее после того, как сходила посмотреть на пингвина. Айона почувствовала комок в горле и волну симпатии к Эмми. Это было чем-то похоже на материнское чувство. Точнее, на ее представления о материнском чувстве.
Айона немного подумала и написала:
Привет, Эмми! Это Айона. Хотела убедиться, что у Вас все в порядке. Если я Вам понадоблюсь, милости прошу. Мой адрес: Ривервью-Хаус, Ист-Моулси.
Она добавила номер своего мобильника и несколько эмодзи с сердечками, после чего отправила сообщение. Возможно, она напрасно волновалась, но теперь мяч находился на половине Эмми.
Выключив телефон, Айона убрала его в ящик тумбочки. В свое время она написала несколько статей о пагубном воздействии электромагнитных излучений на циркадные ритмы.
Айона и Би всегда любили это волшебное время, предшествующее сну. Они лежали в темноте, держась за руки и соприкасаясь пальцами ног. Говорили о том, как у каждой прошел день. Би делилась последними закулисными сплетнями, Айона рассказывала о событиях в редакционной жизни. Это сближало их миры. Би, потрясающе умевшая пародировать других, могла воспроизвести разговоры, споры и флирт всего актерского состава. Айоне казалось, что она находится не в тишине спальни, а за кулисами театра.
– Спокойной ночи, Лулу, – сказала она.
Лулу шумно облизывала себя. О том, какая это часть собачьего тела, Айона старалась не думать.
Она включила старый кассетник, стоявший рядом с кроватью, и стала слушать успокаивающие фразы прогноза погоды для судоходства. Так она делала с тех пор, как Би поместили в пансионат. Прогноз действовал на нее лучше снотворного и вдобавок не вызывал привыкания.
– …от мыса Галлоуэй до мыса Кинтайр, включая устье реки Клайд, – вещал диктор.
Айона повернулась к той стороне кровати, на которой столько лет спала Би. С тех пор она ни разу не стирала наволочку Би, но запах ее любимой выветрился. Не осталось даже намека.
– Спокойной ночи, Би, – сказала подушке Айона. – Я люблю тебя.
– …переменных направлений, в основном восточный и северо-восточный, от двух до четырех миль в секунду, дожди, волнение слабое, временами умеренное, – ответил ей диктор.
Утро, как всегда, началось с общего собрания, но Марта совсем не слушала директора школы. Он обожал записи видеолекций фонда TED и, подражая лекторам, произносил длинные монологи, стараясь вдохновить учащихся. Эти монологи изобиловали призывами «открывать в себе все самое лучшее», цитатами из книг психолога Брене Браун, стихотворений средневекового персидского поэта Джалаладдина Руми и песен Тейлор Свифт, поскольку, как думалось директору, цитирование последней делало его речь более современной. Марта незаметно достала из кармана блейзера распечатку пьесы и принялась шепотом репетировать пятую сцену третьего действия:
Ты хочешь уходить? Но день не скоро:
То соловей – не жаворонок был,
Что пением смутил твой слух пугливый…
Марта воспринимала это как просьбу: «Пожалуйста, не уходи». Но Шекспир не любил краткости, и там, где вполне мог бы обойтись тремя словами, поставил целых восемнадцать. Наверное, он был хорошим драматургом, а вот для составления инструкций, как вести себя на борту самолета в случае возникновения чрезвычайной ситуации, явно не годился.
С тех пор как однажды в поезде Санджей заговорил с Мартой, ее жизнь невообразимо изменилась. Отношения с прежними друзьями у нее так и не восстановились. По многим причинам. Марте было сложно доверять им после того, как они бросили ее в самый тяжелый момент. Но теперь она все больше общалась с теми, кто был занят в спектакле.
Сейчас Марта входила в школьную столовую, не испытывая грызущего страха, что придется сидеть одной или, того хуже, рядом с изгоями, которые не входили ни в одну группировку, но тем не менее ненавидели друг друга. Она садилась рядом с участниками спектакля, обменивалась последними новостями. За время большой перемены они успевали даже порепетировать. Ее не пугало, что Ромео играл самый потрясающий десятиклассник. Она была ему не ровня, но одно то, что он признавал Марту, уже обеспечивало ей уважение в глазах других. Если школьные артисты и знали о скандальном снимке (а они наверняка знали), то виду не показывали. Для них она была Мартой Эндрюс, которую выбрали на роль Джульетты.
Повысилась не только репутация Марты, но и ее успеваемость. Благодаря Пирсу она подтянула все хвосты и полностью освоила необходимый материал. Мало того, ее вагонный репетитор даже намекнул на возможность перейти к темам повышенной сложности.
С тех пор как Марта начала готовить уроки дома у Айоны, ее отметки и по другим предметам тоже стали лучше. Правда, Айона ничем не могла ей помочь. Из своих школьных лет (для Марты это было почти Средневековье) она помнила совсем немного: превращение озера в болото, химический опыт по горению водорода, сопровождающийся резким хлопком, и безответную любовь к тренеру по нэтболу.
Свои «ничего не помню» и «понятия не имею» Айона преподносила с очаровательным энтузиазмом, и на ее фоне Марта осознала, как много знает она сама, что серьезно повысило уверенность девочки в себе. А уверенность, как постоянно твердила ей Айона, – это все. «Пойми, Марта, даже если ты мелешь чушь, обязательно делай это ОБАЯТЕЛЬНО! Твой шарм обязательно оценят». Пришлось растолковывать Айоне, что экзаменационные комиссии не ловятся на шарм.
– Хочу представить вам Кевина Сандерса, – продолжал бубнить директор. – Или мистера Сандерса, как вы будете его называть.
– Для учителя он очень даже крут, – прошептала какая-то девица у Марты за спиной.
– Ага. Если скосить глаза, он будет почти как Киану Ривз, – отозвалась ее подружка.
– Тогда ты рискуешь получить косоглазие, – ответила первая девица и поморщилась.
Марта подняла голову и оторопела. Так это же Пирс! Но почему директор представил его как Кевина? Пирс вовсе не был похож на какого-то там Кевина и уж точно не походил на Киану Ривза. Марта скосила глаза. Хотя, может, походил, но лишь самую малость. Но тогда Киану нужно было отказаться от личного тренера и несколько месяцев налегать на сладкие пирожки.
– До конца четверти мистер Сандерс будет помогать нам с преподаванием математики. А во время обеденного перерыва вы сможете найти его в библиотеке, где он готов оказать «скорую математическую помощь» каждому, у кого возникли трудности с домашним заданием или пониманием материала. Он также будет проводить еженедельные занятия для тех из вас, кто собирается поступать в Оксфорд или Кембридж.
Слова «Оксфорд» и «Кембридж» директор всегда произносил с таким благоговением, словно это
