Смотрю и вспоминаю: что-то там?
В далеком городе, на севере, зимним вечером получил я письмо. По крупному почерку, по пирамидке на голубой марке понял я, что письмо с неведомого мне пламенного юга. Писал капитан.
Мамочка умерла. Жоржик перенес тяжелое потрясение, но последствия таковы, что, по совету врачей, капитан решил остаться на юге. Они поселятся в южной Франции.
«Я одинок, – писал капитан. – Только один мой маленький Жоржик остался у меня. Я должен сберечь его. И тяжело мне жить вдали от родины, но что поделаешь! Доктора советуют держать его в мягком климате, на берегу теплого моря, под солнцем…»
Капитан звал меня, Жоржик звал, но я не мог ехать. Потом я узнал, что именьице на морском берегу капитан продал, что Жоржик поступил в русский пансион, что его здоровье неважно, все так же бледен и хрупок. Потом письма становились реже и реже… Дальше и дальше расходились дороги.
Года через четыре я попал на юг, в тот городок, где когда-то мы так хорошо проводили время. Все по-старому. Вон дача капитана. Не видно из гостиницы ореха, но он сейчас же откроется, если спуститься к морю.
Димитраки… Жив ли?
Я первым делом пошел знакомой дорогой к берегу. Вот шоссе… Там должен быть орех… А, вон он, все такой же… А где же горка?.. Белеет дача со шпилем на крыше… Где же горка?! За это время на пустом участке выстроили дачу… А где же Димитраки? Я поднялся по шоссе. Вот и орех. Он уже за решеткой, в саду. Горка срезана, выжжены заросли кругом. И на месте норы дом с балкончиком, и на месте «плантаций» сад с дорожками, усыпанными галькой. Играют дети… И следов не осталось. Только старый орех. Он, конечно, все видел. Димитраки! Вышибла его жизнь с последней позиции… Куда швырнула с палками и фелюгами, надеждой и верой, с его неизменной черепахой? И спросить не у кого.
А вид на море все тот же, чудесный. Те же синеющие дали…
Я направился на дачу капитана. Дощечка у ворот сказала еще раз, что дача продана. Садовник поливал розы. Я узнал Антона.
– Антон, это вы!..
Он не узнал меня, приложил ладонь к глазам, всматривался.
– Э-э… Признаю… Жили тогда, с мальчиком-то ходили… Как же, как же… Дачу-то продали уж… Я-то остался…
– А Димитраки где?
Вспомнили про черепах, про «ки-ри-ки».
– Уж третий год, как помер… Это уж после его смерти все распланировали, дачу поставили…
Я спросил, не знает ли Антон чего о последних днях Димитраки.
– Сам-то не видал, ездил в Одессу за кустами. А слыхал так… Зимой было, уж к весне… Шли рабочие по шоссе, турки… Зашли с дороги к нему в нору, толконулись огоньку попросить, а уж он готов. Лежит на постели, мертвый. Один помер. И не видал никто, болел ли. В городе-то его давно не видать было, и знакомых-то не было… Кто к нему, в дыру-то, ходил? Никто. Похоронили… Муру-то всю его, лодчонки там, продали, на помин души… Хоронили ничего…
Вот что узнал я. Печально. Помер один. Может быть, черепаха была… Спала в уголку, ведь зимой было дело.
Я недолго пожил в этом местечке.
Написал Жоржику, но не получил ответа. Должно быть, они переменили адрес. Но я уверен, что найду их. Быть может, и они ищут меня. Велика земля, и много на ней дорог, и не всегда скрещиваются эти дороги. Мы затерялись… пока.
И частенько спрашиваю я себя: где теперь Жоржик? Жив ли? Какой он? Конечно, жив. Все так же ли чутко его сердце? Или с годами все мягкое и ценное ушло и развеяно суровым ветром жизни, как нежный весенний цвет? Нет, нет! Не хочется думать, поверить в это. Он не изменился, конечно. И крепче стала его рука, глубже глядят глаза, а сердце горячо бьется и любит.
И когда поезд мчит меня по степям, мимо шахт, мимо далеких огней, я вспоминаю светлые глаза. Жоржик стоит возле меня, положив тонкую руку на плечо, и вдумчиво спрашивает:
– Как вы на это смотрите?..
1910
Алеба́рда – старинное оружие в виде топора на длинном древке, заканчивающемся копьем (фр.).
Вильчинский В. И. С. Шмелев в журнале «Родник» // Русская литература. 1966. № 3. С. 188.
Амфитеатров А. В. Шмелев и «Мэри» // Возрождение. 1928. 18 дек.
Долгоруков П. День русской культуры // Перезвоны. 1926. № 20. С. 598.
Бальмонт К. Имени Чехова // Россия и славянство. 1929. 13 июля. С. 2.
Бистро́ – закусочная, маленький ресторан (фр.).
Кио́т – ящик со стеклянной дверкой или большим окном, предназначенный для икон.
Хору́гвь – знамя Христово (гр.). В IV в. император Константин Великий велел на своих воинских знаменах вместо орла изображать крест. Впоследствии на знаменах не только изображали крест, но и писали Спасителя, Богородицу, святых. Такие знамена несут впереди крестного хода.
При́толока – верхний брус в дверях.
Пюпи́тр – подставка для нот или книг в виде наклонной доски на ножке (фр.).
Королёк – здесь: птица или зверь чистого белого окраса.
Дьячо́к – чтец в православной церкви, иначе псаломщик. Его облачение по виду совпадает с дьяконским, только без ораря – длинной ленты, являющейся принадлежностью богослужебного облачения дьякона. Дьячок не имеет степени священства.
Петро́в день – 12 июля по н. ст., день памяти первоверховных апостолов Петра и Павла. Этот день означает окончание Петровского поста.
Ве́рша – воронка, сплетенная из прутьев и предназначенная для ловли рыбы.
Ве́нтерь – то же, что и верша, только натянутая на несколько обручей.
Ботфо́рты – высокие кавалерийские сапоги, имеющие голенища с широким раструбом (фр.).
Са́жень – мера длины, равная 2,13 м.
Арши́н – мера длины, равная 71 см.
Чухо́нское масло – устаревшее название сливочного масла, которое изготовлялось чухонцами, – так в XIX в. называли финнов и эстонцев, проживающих по берегам реки Охты в окрестностях Петербурга.
Табльдо́т – общий обеденный стол в ресторане (фр.).
Путешествовать очень приятно (англ.).
Ему должна быть дана награда (англ.).
Благодарю вас (англ.).
Как дела? (англ.)
Вершо́к – нечто коротенькое, незначительное; мера длины, равная 4,45 см.
Сверби́нка (сверби́чка) – дикая редька.
Просви́рка. – Имеется в виду просвирняк, то же, что и мальва, цветок, напоминающий махровую ромашку.
Ду́дочник – растение с толстым стволом, пустым внутри.
Ба́бка – надкопытная говяжья кость, используемая для игры.
Труба́. – Имеется в виду Трубная площадь в Москве (часть Бульварного кольца). Получила название по водостоку («трубе») в стене Белого города, через который текла река Неглинная. На площади размещали свои ряды торговцы птицами и мелкими животными.
Пост. – Речь идет о Великом посте, предшествующем Пасхе, празднованию Воскресения Христова. Длится 40 дней и является самым строгим из четырех постов. Во время Великого поста московские мастеровые воздерживались от спиртного и работали особенно напряженно, выполняя заказы к празднику.
Дра́тва – толстая просмоленная нить, предназначенная для сшивания кожи.
Брандме́йстер – начальник пожарной команды (нем).
Опо́рки – башмаки, сделанные из сапог с отпоротыми голенищами.
Дать ку́ры – здесь: потерпеть неудачу, подвести.
Господин-сковроди́н – насмешливое, шутливое обращение.
Де́вичий монастырь. – Имеется в виду московский женский Новодевичий монастырь. Основан по обету великим князем Василием III в 1524 г. в память взятия Смоленска. Был местом пострижения царственных особ. По праздникам под монастырем проходили народные гулянья.
Чугу́нка – так называли первую железную дорогу.
