как ты помнишь, но ты одну умудрилась уронить за борт. А та труба была лучше!
Клер от досады стиснула зубы и опустила трубу, чтоб дать отдохнуть глазам.
– Если они меня уже видят – может быть, мне раздеться здесь догола? – спросила она, – пускай полюбуются!
– Это неплохая идея, – с очень серьёзным видом ответил боцман, – если ты будешь голая – они все попрыгают в воду, чтоб вплавь добраться до нас! И мы тогда сможем их перебить из мушкетов.
Клер стало очень смешно. Кто бы мог подумать, что даже боцман Гастон, казавшийся шевелящимся куском дерева, признаёт её обольстительность? Впрочем, он немедленно перешёл на другую тему, сказав:
– Сохрани нас Бог от испанцев! С пиратами ещё как-то сможем договориться, а вот с испанцами – вряд ли.
– Чем они так страшны? – поинтересовалась Клер.
– Как будто не знаешь! Они повсюду уничтожают еретиков без всякой пощады. А мы, голландцы и англичане – еретики для них. То, что ты католичка, тебя едва ли спасёт! Ведь если дойдёт до боя – в плен они брать никого не будут.
– А почему де Шонтлен не предположил, что это могут быть и испанцы?
– Вот уж не знаю, – сердито сказал Гастон, дымя своей трубкой, – он очень странный. И капитан наш – довольно странный, чёрт бы его побрал!
Видимо, тотчас пожалев о своих словах, он спешно прибавил:
– Все мы здесь странные! Поневоле сойдёшь с ума, если плыть и плыть, не заходя в порты. Но капитан торопится. Чтоб они провалились, эти испанцы, псы ватиканские! Нам ведь против фрегата не устоять.
Скорчив на лице полнейшую безнадёжность, Гастон отошёл от Клер и спустился на орудийную палубу. А матросы, выполнив большую часть работы, расположились возле грот-мачты для небольшой передышки. Дэнисен, Роберт и здоровенный Хьюберт курили, сидя на крышке люка. Все остальные попросту разлеглись на палубе. Пот с бедняг катился ручьями. Стивен и Том, не стесняясь Клер, сняли с себя всё. Она стала их рассматривать через зрительную трубу и громко высказывать своё мнение обо всём, что видела. Но им было не до неё. Они совершенно выдохлись. Энди громко спросил, когда будет завтрак.
– В камбузе есть вчерашняя каша и солонина, – сказала Клер, бесстыдно любуясь задницей Тома, который лёг на живот, – идите и жрите!
– Там всё холодное! – возмутился Стивен, – разогревай давай!
– А не буду, – весело отказалась Клер и перевела трубу на него, – ой, Стив, что это с тобой? Не очень-то ты устал! И ты хочешь Тома, сволочь такая! Вот я сейчас испанцам всё расскажу про твои греховные помыслы, негодяй!
Все расхохотались, глядя на Стивена. Потом Роберт, устав смеяться, сказал, что если проклятый кок никого не кормит, надо извлечь из него какую-нибудь другую пользу. И пришлось Клер заняться работой. Трубу она взяла с собой в камбуз, чтобы её не трогали. Эти мальчики – ни при чём. Виновна во всём она, парижанка Клер! Значит, ей и надо умереть первой, встретившись взглядом с дьяволом.
Не успела Клер растопить остывшую печку, вся перемазавшись копотью, как на палубу вдруг поднялся Уилсон. Он приказал матросам незамедлительно взять два рифа на марселе, убрать топсель с грот-мачты и кливера с бушприта. Команда нехотя встала на ноги. Два болвана начали одеваться.
– Уилсон, зачем ты хочешь уменьшить скорость? – спросила Клер, высунув из камбуза голову. Офицер взглянул на неё, и, посомневавшись, нужно ли отвечать, всё-таки ответил:
– Пусть нас догонят до наступления ночи. Так будет лучше.
– Джек, но это ошибочное решение! – возмутилась Клер, – если вы решились на бой, то знайте, что в темноте у слабого больше шансов! Это мне сказал мой отец, который однажды ночью с тремя приятелями ограбил целую роту драгун в Булонском лесу.
На сей раз Уилсон не удостоил её ответом. Пронаблюдав, как трое матросов карабкаются по вантам, а двое идут к бушприту, он повернулся на каблуках и опять спустился в кают-компанию. Очевидно, там проходил военный совет. Клер была не против в нём поучаствовать, но её почему-то не пригласили. Зато позвали Гастона – видимо, для того, чтобы выяснить, на кого можно положиться в случае боя.
Когда матросы явились в камбуз за завтраком, Клер дала им тарелки с овсяной кашей и вместе с ними спустилась в кубрик. Он представлял собой треугольное помещение в носовой части брига. Усевшись на свои койки, шесть из которых были подвешены к потолку, усталые парни мрачно взялись за трапезу. Клер, уютно расположившись в высоком гамаке боцмана, начала расчёсывать волосы гребешком. Зеркальце она с собой не взяла, чтоб было поменьше шуточек, неминуемых после слов капитана. Но эта мера предосторожности была лишней, так как о чёрте всё же заговорили – к счастью, без смеха. Всеми владело тягостное уныние. Стивен, Энди и Том стали вспоминать собственные сны про чертей. Конечно, возник между ними спор, чей чёрт был страшнее. Но даже это безумие не смогло развеять подавленность остальных парней. Они ещё раз насели на Клер с вопросом, как выглядел её чёрт. Поняв, что им нужно, Клер заявила, что, может быть, это был никакой не чёрт, а совсем другое – например, месяц, поскольку кроме рогов она вообще ничего не помнит. Но всё это прозвучало неубедительно. Даже самый глупый матрос, которого звали Сэмми, грустно сказал, что месяц есть месяц, а чёрт есть чёрт. Поэтичный Дэнисен сравнил с месяцем саму Клер, которая с гребешком сидела под потолком прямо как на облаке, свесив голые ноги. Роберт прибавил, что Клер была бы ещё более похожа на месяц, если бы не свинячила возле кубрика, высыпая за борт золу, и не пересаливала картошку. Взглянув на Клер сквозь призму поэзии, все ребята повеселели. Чуть-чуть.
Минул ещё час. Матросы продолжили таскать ядра на орудийную палубу. Порох в бочках был уже там. Из кают-компании никто больше не поднимался, кроме Гастона. Вымыв посуду, Клер с подзорной трубой снова устремилась на кормовую часть судна. Фрегат за час приблизился на две мили. Солнце закрыли лёгкие облака. Смотреть стало легче. И Клер увидела трёх людей на носу фрегата. Один из них – высоченный, плечистый, как Джек Уилсон, также стоял с подзорной трубой, нацелив её на бриг. Клер к нему приглядываться не стала. Ей уже было не до того. Она, наконец, рассмотрела флаг. Он красиво реял на высоте ста двадцати футов над палубой. Ветер, чуть изменив направление, повернул его к Клер.
– Гастон! – закричала та, опустив трубу, – скорее зови сюда капитана, живо!
Трудившиеся матросы, услышав это, опять прервали работу и подошли. Но не очень близко. Первыми всё узнать должны были офицеры. Когда ван Страттен, Эдвардс, Уилсон и де Шонтлен подбежали к Клер, она им сказала:
– Господа!
