столом, словно все это время только и ждал этого момента.
Он поднял глаза на фото Симона на стене.
— Это твой сын?
— М-м-м…
— Больше похож на Видара, чем на тебя.
— Иди к черту.
Юха поднял грязные руки вверх.
— Поверь, я не ссориться пришел. Ты по-прежнему сияешь, как озеро зимой, Лив, и это меня радует. Я знаю, что опоздал, мне стоило прийти много лет назад. Но теперь я здесь, и я по-прежнему верю, что мы можем друг другу помочь.
— Я в этом сомневаюсь.
Она снова бросила взгляд в окно, словно проверяя, не подслушивает ли их кто. Потом достала бутылку самогона и плеснула в стопки. Юха благодарно выпил. Губы у него были сухие и потрескавшиеся.
— Черт, — сказал он. — Кажется, что мы только вчера катались на машине.
Лив не стала говорить, что для нее прошла вечность.
— Помнишь, что я тебе рассказывал про Видара и землю? — спросил Юха.
— Да. Ты говорил, что твои родители продали землю моему отцу по дешевке после смерти твоего брата.
— Так и было. Тело брата не успело остыть в могиле, как Видар уже нарисовался у них на пороге. Сам я спал в машине, потому что родители не желали меня видеть. Они по-прежнему не желают меня видеть. Мама лежит в больнице в Шеллефтео и велела медсестрам ни в коем случае не пускать меня к ней. Меня, ее единственного сына.
Юху так прорвало, он уже не мог остановиться — говорил и говорил. Лив стояла у стойки, чувствуя, как спиртное пробуждает ярость. Всю ту зиму она ждала Юху, а теперь он сидит в ее доме, старый и больной, и твердит о том же. Нет, не только она увязла в болоте, другие увязли еще сильнее.
Она хлопнула ладонью по столу.
— Хватит уже. Я не имею к этому никакого отношения.
Юха напряг желваки.
— Есть одна вещь, которую ты не знаешь.
— Что за вещь?
— Мы заключили сделку, я и Видар, когда он нас с тобой застукал. Он сказал, что я могу жить в Северном лесу, если буду держаться от тебя подальше. Все это время он держал слово, но в марте мне пришло письмо с лесопилки. — Юха достал бумагу из кармана и развернул. — Вот. Они срубят все. Мне велено убраться до конца июня.
Лицо его исказилось от ярости. Казалось, он сейчас набросится на Лив. Она тоже была в ярости. Так вот из-за чего он ее бросил? Одного обещания Видара было достаточно.
— Еще раз повторяю: я не имею отношения к отцовским делам. Ты это знаешь.
— Но ты унаследовала его деньги, разве нет?
— Так вот зачем ты здесь. Тебе нужны деньги.
Он скривился, словно слово «деньги» причинило ему боль. Глаза потемнели. Лив все больше улавливала в нем черты того мужчины, которого она любила как брата. В ту осень она поверила ему, она думала, что ему так же одиноко, как и ей. Но он предпочел ей землю.
Я только хочу забрать то, что принадлежит мне по праву, — сказал он. — И ты можешь мне помочь.
— Я в этом сомневаюсь.
Он вытер губы ладонью. Взгляд метался по стенам.
— Полиция задержала не того человека. Я знаю, кто убил Видара. Это не тот парень, про которого пишут в газетах.
— Откуда тебе известно?
— Я давно сбежал от людей, Лив. Со мной имеют дело только отщепенцы, те, кто предпочитает жить в тени, как и я. И мы все в курсе, что происходит в нашем мире.
Он показал пальцем в окно и повторил:
— Я знаю, кто убил Видара. Это не ваш арендатор. Полиция ошибается.
— Вот как. Тогда тебе лучше поговорить с полицией, а не со мной.
— Ха, с полицией! Я тебе хочу помочь, понимаешь? Все эти годы я много о тебе думал, Лив. Ты заслуживаешь правды. И не только правды. Все, что мне нужно, это земля, которую обещал Видар, и я назову тебе имя убийцы.
Лив сжала кулаки.
— Земля… Как я тебе ее дам? Отец давно уже продал землю.
— Отдай мне деньги, которые он выручил за Северный лес, и мы будем квиты.
Юха сунул сигарету в рот и стал ждать ее ответа, нетерпеливо постукивая пальцами по столу.
— Все, что от тебя требуется, Лив, — это восстановить справедливость. И ты узнаешь имя.
Лиам курил у контейнера и пытался читать газету на сильном ветру. Заголовки кричали, что по подозрению в убийстве «миллионера из Одес-марка» задержан сорокадвухлетний мужчина. Подозреваемого описывали как азартного игрока с большими долгами. По слухам, на север его привело желание наживы — он поселился в Одес-марке в надежде завладеть деньгами Видара Бьёрнлунда. Двадцать лет назад имя Бьёрнлунда было в списках самых богатых людей страны, и подозреваемый выстроил план. Снял дом у Бьёрнлундов и устроился работать на лесопилку. Рабочие с лесопилки говорили, что он держался особняком, но никаких претензий к нему не было. Видимо, он выжидал, и вот…
— Нельзя верить всему, что пишут, — возник из ниоткуда голос.
Опустив газету, Лиам увидел Лив.
— А я и не верю.
Лив потянулась за его сигаретой, взяла и сделала затяжку, не отрывая от него взгляда. Он свернул газету и сунул под мышку. Достал новую сигарету, закурил. Бросил взгляд на часы — перерыв заканчивался. Скоро Ниила выйдет спросить, почему он задерживается.
— Полиция арестовала невиновного, — заявила Лив.
— Это меня не удивляет.
На ее бледном лице промелькнула улыбка. Она стояла слишком близко, и он отвернулся, чтобы не дышать ей дымом в лицо. Когда дверь открылась и показался Ниила, они отпрянули друг от друга, словно их застукали за чем-то неприличным.
Лиам вернулся за кассу, а Лив прошла в кабинет Ниилы. Газета вернулась на стойку. В последнее время статьи про Одесмарк пользовались спросом — в кои-то веки прямо на глазах разыгрывался настоящий детектив с убийством. Лиам то и дело посматривал на дверь кабинета. Когда Лив была поблизости, он не мог расслабиться. Челюсти были так напряжены, что ему с трудом удавалось отвечать покупателям. И везде ему мерещился мертвый старик. Он гадал, что Лив имела в виду, когда сказала, что полиция арестовала невиновного. Что ей известно?
Лив вышла, но только коротко кивнула ему, прежде чем уйти. Лиам вздрогнул. Что-то в ее взгляде испугало его.
К нему подошел Ниила и тихо сказал:
— Нужно за ней присматривать. Боюсь, у нее не все в порядке с головой.
— Что ты имеешь в виду?
— Она говорит, что сама найдет убийцу отца.
На следующем перерыве Лив снова
