в спальню, где Вероника расстелила постель.
— Поезжай домой. Тебе завтра рано утром встречаться с юристом. А я останусь с мамой, — сказал Кирилл, вытирая и себя полотенцем. — Прослежу, чтобы она нормально выспалась, а завтра попрошу испечь пирожков. Это ее отвлечет немного.
Весь сентябрь Наталья погружалась в депрессию. Кирилл, который только-только вернулся к делам фирмы, работал удаленно, на даче. Жене он сказал, что Наталье нужно время — прожить все стадии прощания со своей привычной жизнью. И поэтому смотрел с ней сериалы по вечерам, ездил за коньяком в местный магазинчик и слушал истории ее молодости. Только сейчас он начал вникать в запутанные отношения этой семьи.
Наталья злилась на Игоря, проклинала его, а потом вставала на колени и просила бога забрать обратно проклятия. Утром она подскакивала с кровати и говорила, что идет готовить Игорю завтрак. Смотрела в окно, и, когда мимо проезжали машины, крестилась: «Игорь такой безответственный на дороге, только бы ничего не случилось». Достала с чердака старые вещи бывшего мужа, постирала, погладила и повесила в шкаф. Пусть приедет и наденет чистенькое.
Наверное, для Кирилла этот период тоже был своего рода испытанием. Оставаться наедине с коньяком, когда Наталья ложилась спать, и не чувствовать ничего. Ничего.
В конце сентября начался дождь и не останавливался трое суток. Грядки залило водой, с крыши капало, камин уже не согревал. Вероника с Кириллом уговорили Наталью поехать в город.
В машине Игоря, на которой ездила Вероника, Наталья отвернулась к окну. На протяжении всей дороги слышались только похрюкивание мопса да хруст гальки под колесами. Вероника заранее отвезла машину на мойку и выбросила все мелочи, которые могут напоминать об отце. Не учла она только того, что даже коврик на полу пробуждал воспоминания — Наталья стирала его руками, когда муж возвращался с рыбалки.
Дома Наталья бросила резиновые сапоги на пол прихожей и легла на кровать в спальне. В намокшей куртке и вельветовых брюках. Через час приехал врач, которого вызвала Вероника. Закрылся в спальне с Натальей и через полчаса сообщил, что у нее нервный срыв. В больницу ехать необязательно. Давление в порядке. Сердцебиение в норме. Врач протянул Веронике заключение и список рекомендаций: обильное теплое питье, прогулки на свежем воздухе, витамин Д.
Когда врач уехал, Наталья задремала. Вероника вышла на балкон, закурила и позвонила отцу. Смотрела на золотистые купола собора за окном и предгрозовые облака, готовые вот-вот взорваться. Крутила в руках хрустальную пепельницу. Приоткрыла окно, чтобы холодный воздух охладил горящее лицо.
Отец не умолкал, и, слушая его веселый голос, она забыла, что хотела поскандалить, обвинить его в мамином горе, обидеться. Вместо этого слушала, что Игорь с Тамарой сняли дом в десяти минутах езды от Кассиса, с виноградником и видом на горы. Что днем они сидят на террасе и пьют вино, а вечером играют в петанк с друзьями или гуляют в районе порта, где старые ржавые лодки соседствуют с дорогущими яхтами. Они тоже хотят купить лодку, придумывают название. Тамара передала привет и пригласила в гости.
Услышав ее голос, Вероника достала вторую сигарету из пачки. В конце разговора отец вдруг сказал, что очень счастлив.
«Наслаждаюсь собственной молодостью», — сказал он, и Вероника улыбнулась.
Нужно время, чтобы привыкнуть к правилам игры. Как будто ей снова восемь, она проснулась от ночного кошмара и вышла в темный коридор. Папы нет дома, мама наверняка спит. Будить маму не хочется. Нужно сделать десять шагов до кухни, попить воды, стащить со стола булочку, посмотреть в окно на синее небо и вернуться в постель. Нужно научиться справляться самой.
Без папиных вещей квартира выглядела пустой, но ведь это всего лишь квартира. Ему хорошо в домике с виноградником, он счастлив.
Вероника заглянула в его кабинет, переставила местами пару книг и пошла в мамину спальню. Приоткрыла шторы, проветрила комнату, прибрала разбросанные у постели вещи.
— Мам, я сегодня поеду ночевать домой, — прошептала Вероника, присев на край кровати. — Утром позвоню.
— Не бросай меня, — прошептала Наталья.
— Я тебя не бросаю, просто еду домой. Мне тоже нужно отдохнуть.
— А где Кирюша?
— У него сегодня куча вечерних встреч, но завтра мы вместе приедем на ужин.
— Все-таки ты умнее меня, — сказала Наталья. — Ты смогла сохранить брак, прошла через все испытания. Помогла Кирюше бросить пить, ведь это все ради тебя, сам бы он не справился. Ты выиграла в этом соревновании, я тобой горжусь.
— А разве это было соревнование? — спросила Вероника.
— Отношения — это всегда соревнование, но я проиграла Игорю еще до того, как игра началась.
— Слишком метафорично, — попыталась пошутить Вероника.
Наталья села на кровати, обвела взглядом комнату, как будто искала кого-то, потом отвернулась к стене и заплакала. Но вскоре заснула, обнимая мопса, которого называла Игорьком.
Вечером следующего дня она готовила ужин и слушала Аллу Пугачеву. В своих любимых тапочках и розовом халате, она пританцовывала у плиты, пока рыба жарилась на сковороде. Час назад Наталья записалась к косметологу на круговую подтяжку лица. Мечта о том, чтобы начать жизнь с нуля, с чистого листа, этим вечером не казалась такой уж глупостью. Пугачева вышла замуж за Галкина примерно в ее возрасте.
Когда из проигрывателя прозвучали слова «А я живу одна — такие вот дела. А все она — взяла и мужа увела», Наталья взяла на руки сонного мопса и поцеловала в нос.
Стоило признать, что за годы семейной жизни она привыкла быть одна. Игорь никогда не скрывал, как любит свою работу. Пару недель назад Наталья сидела на дачной скамейке, отгоняла мошкару книжкой и вспоминала слова матери после похорон отца. Тогда мать сказала, что вместе с болью чувствует облегчение. Отец умер в пятьдесят пять лет из-за осложнений от пневмонии. Почему-то Наталья не была удивлена словам матери — втайне от себя она радовалась тому, что теперь никто не будет высмеивать ее за внешний вид московской интеллигентки.
Вероника с Кириллом приехали с букетом пионов и шоколадным тортом. После ужина Наталья разливала чай и, остановившись возле Кирилла, сказала:
— Кирюша, спасибо, что помог мне справиться. Спасибо, что такой добрый. Каждая мать была бы счастлива иметь такого сына!
Она сжала в ладонях руку Кирилла и поцеловала его в лоб.
— Для этого и нужна семья, — ответил он, — чтобы быть рядом, когда это требуется. Но вам предстоит сделать последний шаг, наверное, самый трудный. На реабилитации нас этому учили. Нужно простить. Я простил себя за свое поведение, а вам нужно простить Игоря. Все имеют право на ошибки,
