спрашивай.
– Ты знаешь, я вырастила очень хорошего сына, – сказала Тамара, – очень доброго и внимательного. Щедрого и бескорыстного. Берти такой замечательный!
– Конечно, он такой! Всегда был! – заметила я и не солгала. Берти действительно всегда готов был помочь с сумками, придержать дверь, был вежлив, обожал детей и собак. Чудесный парень, что уж говорить. Высоченный, с копной черных кудрявых волос, красавец. О чем я и напомнила Тамаре.
– Да, дорогая, спасибо тебе. – Тамара чуть не расплакалась.
– И что? Он как-то нехорошо себя повел, когда вы были на отдыхе? – спросила я.
– Он очень хорошо себя повел. Так хорошо, что я не ожидала. Вот теперь не знаю, страдать или радоваться, – ответила она.
Тамара рассказала, что на две недели сняла большую квартиру в доме на первой линии от моря. Две спальни, большая гостиная, совмещенная с кухней. И Берти собирался приехать первым, а потом должна была присоединиться его избранница.
– Слушай, такая хорошая девочка. С красным дипломом школу окончила, музыкальную тоже с красным дипломом, учится на бюджете, сама поступила, умничка. Как поступила в институт, жила в общежитии, сама со всем справлялась, – рассказывала Тамара.
– Это прекрасно. Но красный диплом не всегда помогает в семейной жизни, – заметила я.
– Ох, совсем не помогает, дорогая, лучше бы троечницей была, да!
Берти, как рассказала Тамара, приехал и сразу стал немножко нервным. Сказал, что в этой квартире хуже, чем в общаге, и он не знает, что делать, когда приедет Настя.
– Слушай, я три раза вещи туда-сюда переносила, чтобы Берти перестал панику туда-сюда разводить! – воскликнула Тамара.
В квартире, которую сняла Тамара, чтобы всем было удобно, оказалась одна большая спальня с огромной кроватью, а также душем и туалетом прямо в комнате. Вторая спальня, по сути, была детской, с полутораспальной кроватью. В гостиной стоял огромный диван – белый, кожаный, раскладывающийся во взлетную полосу на аэродроме.
– Мой Берти выселил меня из большой спальни! Свою родную маму! Ради этой Насти! – призналась наконец Тамара, после чего расплакалась.
– Ох… – Я не знала, что еще можно сказать в подобной ситуации.
– Ладно я! Но как он не подумал об отце? – продолжала всхлипывать Тамара. – Мой Ника две недели не спал, катаясь по аэродрому! Как я могла ему постель заправить? Скажи! Ты когда-нибудь заправляла кожаный диван?
– Нет, – призналась я.
– И я нет! Так вот знай – это невозможно! Никак! На кожаном диване можно сидеть, кино смотреть, но не спать на простыне!
В результате долгих семейных споров и перекладывания вещей большую спальню отдали «детям» – Берти и Насте. Тамара переместилась в детскую. Она одна с трудом помещалась на кровати, так что Нике пришлось спать на белом кожаном диване без постельного белья – застелить диван было невозможно.
– Она хорошая девочка, очень умная, – вытирая выступившие слезы, сказала Тамара.
– То есть вообще по хозяйству ничего не делала? – спросила я напрямую.
– Почему не делала? Очень делала! Моего Берти научила готовить! Он теперь так мясо жарит, картошку, что я им горжусь! Все умеет! И салат порежет, и на рынок сходит! – ответила, наконец рассмеявшись, Тамара. – Слушай, я картошку поставила пожарить, как Берти любит – кружочками на сковороде. Что сложного? Разложить, перевернуть, все! Говорю ей, присмотри за картошкой, мне нужно пропылесосить. А она спрашивает, как присматривать? Ну что я должна была ей ответить? Что картошка не младенец? Перевернула, и все. А она, оказывается, боится, когда горячее масло. Вдруг ей на руку попадет, обожжется. – Тамара говорила с искренним удивлением в голосе. Кажется, она даже не подозревала, что такие девушки существуют в природе.
– Ну хоть что-то она делала?
– Да, белье на сушилке развешивала. Очень аккуратно, встряхивала так, что ни одной складки не оставалось, – ответила Тамара.
– Ну вот! Это же замечательно! – воскликнула я.
– Она так делает, потому что гладить не умеет, – пояснила Тамара.
– В каком смысле? – не поняла я.
– Ох, дорогая, я не знаю! Но она мне сказала, что боится утюга. Вдруг обожжется? Поэтому никогда ничего не гладит. У них и утюга-то не было, – тихо и горестно добавила Тамара. – Может, это болезнь какая? Жалко девочку. Раз так боится обжечься.
– Болезнь – это наоборот, когда себя сигаретами прижигаешь, например. Селфхарминг. А когда боишься – это хорошо устроилась, – хмыкнула, не сдержавшись, я.
Я прекрасно понимала свою соседку. Мы с ней в этом были похожи: отглаживали рубашки и брюки так, чтобы они даже не смели в течение дня помяться. Мы гладили не только нижнее белье, но и носки. Как можно выйти из дома, если носки не выглажены? Позор. Тамара же, как и я, еще проглаживала на ночь пижамы, чтобы ребеночек надел теплое, только из-под утюга. Не дай бог застудится!
– Я удивляюсь своему Берти, – заметила Тамара, видимо, как и я, вспомнив, как наглаживала сыну носки и пижамы, – он к такому совсем не привык!
– Может, и вправду любовь?
– Ох… да, он к ней очень трепетно относится. Так трепетно, что даже я – разумная женщина – начинала ревновать, хотя запретила себе. Твой совет очень помог – я думала, что у меня два ребенка. Только один почему-то стал готовить, убирать за собой, гладить собственные футболки, мыть посуду. А другой ребенок утаскивает чашки, тарелки, стаканы в комнату, и они там стоят сутки! Грязные! То есть мой Берти повзрослел, как и положено, а рядом с ним оказался подросток! Слушай, ну как так можно? Она же девочка!
О, это причитание я слышала с раннего детства: «Ты же девочка!» Значит, надо убирать, готовить, вытирать пыль и так далее. Но сейчас я опять согласилась с соседкой. Мой сын в подростковом возрасте тоже пытался устроить в комнате фабрику по разведению плесени в чашках и тарелках, но я ему быстро напомнила, что маме это не нравится. Так сильно не нравится, что лучше относить посуду на кухню и обязательно ее мыть. Иначе утром я устрою в его комнате на полу мозаику из разбитой грязной посуды. И надо помыть не только свою тарелку, но и все остальное, что лежит в раковине. Почему? Потому что я мою посуду, не выясняя, кто из нее ел! Поэтому и все остальные моют все, что под рукой!
Кажется, Тамара собиралась сказать приблизительно то же самое Насте, но Берти маму опередил – вынес из комнаты всю посуду и перемыл.
После этого Тамара решила, что остался один шанс. Есть ведь женщины, которые не любят готовить, мыть посуду, но зато с удовольствием наводят порядок в квартире – моют полы, вытирают
