только что входила в спальню, – прибавила она. – Ее щеки выглядят совсем румяными. Отдых принес ей пользу.
Судья невольно улыбнулся, представив себе спящую Эвелину. Он одновременно и улыбнулся, и вздохнул. Марианна снова торопливо повесила трубку, как уже сделала сегодня утром.
Дросте принялся за груду писем и документов, накопившихся за время процесса Руппов. Немного позже у него было натянутое и несколько преувеличенно вежливое совещание с прокурором. Вскоре после двенадцати произошла сенсация. Молодая и ошалелая бабочка зигзагами пролетела по двору, отделявшему красную стену тюрьмы от комнаты Дросте. Перлеман пришел в истерический, детский восторг и распахнув окно, наполовину высунулся во двор. Затем он выбежал вон и весь вспотев примчался обратно с несколькими цветами, принесенными им из буфетной. Это были жалкие цветы, как раз такие, какие можно ожидать на столе в буфетной суда. Перлеман поставил их на открытое окно в виде приглашения заблудившейся бабочке. Этажом выше и двумя этажами ниже из окон высунулись головы. Решетчатые окна тюрьмы были сделаны из рубчатого стекла, и это мешало тем, кто сидел в заключении, увидеть свободного и появившегося раньше времени мотылька. Главный тюремный надзиратель, официальной походкой шедший по двору, остановился и подняв к небу свое здоровое, добродушное лицо, заулыбался. Дросте тоже заинтересовался усилиями
Перлемана привлечь бабочку на цветы и в комнату. Он сидел за письменным столом, отодвинув бумаги в сторону и вынув трубку, и с застывшей улыбкой следил за тем, как по узкой полосе солнечных лучей порхало вверх и вниз красивое желтое существо. Когда наконец мотылек широко распростер крылья, спустился вниз и уселся на один из жалких полуувядших цветов, он на цыпочках подошел к нему и посмотрел на это чудо в Моабит – на крохотные, многогранные, как драгоценности, глаза, на дрожащие усики – мохнатую антенну.
Перлеман протянул к мотыльку свою большую лапищу.
– Поймали тебя! – взволнованно произнес он.
Дросте схватил его за руку.
– Не трогайте ее, – быстро сказал он, почувствовав своею обязанностью защитить хрупкие крылышки неопытной бабочки.
Бабочка снова поднялась в воздух и бесцельно порхая улетела. Ее посещение оставило на лице Дросте улыбку удивления и удовольствия.
– Если пойдет дождь, она умрет, – обиженным тоном сказал Перлеман.
– Если она умрет, то это будет не наше дело, – ответил судья.
Сразу же после этого инцидента пришел старый следователь Бергер и пригласил Дросте позавтракать с ним у Неттельбека. В порыве легкомыслия Дросте согласился присоединиться к нему. По-видимому месячный бюджет все равно был в крайне запутанном состоянии и от того, что он растратит еще две – три марки, положение не могло значительно ухудшиться. После того, как он уплатил по газовому счету, у него в кармане оставалось шесть марок. Он открыл дверь и, пропyстив старого следователя, последовал за ним. Он работал у него в качестве помощника и научился от него очень многому. В течение нескольких лет Бергер пожалуй не был в числе первых по знанию, но Дросте питал к нему искреннюю симпатию, зная, что Бергер принадлежит к небольшому числу его сослуживцев, радовавшихся его собственному быстрому повышению по службе. Неттельбек был типично мужским рестораном. В нем нельзя было увидеть ни одной женщины, за исключением старой мамаши Неттельбек, похожей на отставного генерала и поддерживавшей железную дисциплину в кухне и винном погребе. Дросте просмотрел меню главным образом из за цен и с соответствующей осторожностью заказал себе еду. Он удобно уселся на обтянутое красным плюшем кресло, в то время как Бергер наливал ему стакан холодного, почти шипучего пфельцерского вина. День проходил очень приятно, и он с удовольствием предвкушал вечер в обществе Марианны и Эвелины.
– Маленькая птичка рассказала мне, что вам будет поручено дело Гофмана, – сказал Бергер. Тут вы получите массу развлечений. Гофман один из самых забавных парней, которых я встречал за время всей моей карьеры. Далеко не так труден, как эти Руппы. Дело нетрудное и выигрышное. Я очень рад что вы получите его.
Несмотря на то, что Дросте обычно мало обращал внимания на ходившие в суде слухи и сплетни, он все же был польщен этим намеком. Если бы он получил дело Гофмана, это было бы очень важно. Это означало бы признание его заслуг, работа над этим делом дала бы ему прекрасную рекламу и кроме того была интересна сама по себе. Гофман был одним из тех финансовых мошенников с широким размахом которые как мародеры следовали за отступавшим перед финансовыми кризисами капиталом, пользуясь смятением и замешательством.
– Но черт побери! Это значит, что придется как следует подзубрить историю финансов и экономику, – с некоторым волнением сказал он.
Старый следователь рассмеялся.
– Придется, друг мой, – улыбаясь сказал он. – И придется к тому-же поогорчаться. Так людям, как мы, получающим жалованье в восемьсот марок и премию в шестьдесят шесть марок, не следовало бы поручать разбираться во всех этих миллионах. А пока-что вам лучше всего будет почитать «Эволюцию денег» Циммера. Это как раз то, что вам нужно, если вы хотите познакомиться с интересующим вас предметом.
Сам Бергер вел предварительное следствие по делу Гофмана. Дросте отметил название книги в своей широко объемлющей и систематизирующей памяти. От вина ему стало веселее, чем когда-либо. Прохладный ароматный букет пфельцера, желтенькая бабочка и теплые волосы Клерхен, прикасающиеся к его виску – все это было приятно и хорошо гармонировало. И Эвелина. Эвелина тоже пришла ему в голову, но эта мысль была скорее исполнением обязанности, чем ярким воспоминанием, несмотря на то, что он с нетерпением ожидал возвращения Эвелины из Гельтоу. Он больше не сердился на нее за газовый счет, но все-таки он должен будет сделать ей выговор, иначе ее безответственность будет становиться все хуже и хуже.
По дороге домой он вышел на углу из трамвая и зашел в книжный магазин, где купил «Эволюцию денег». Это была довольно толстая книга в серой бумажной обложке, с подробным и многообещающим оглавлением. Он велел записать ее на свой счет. У Дросте был месячный счет в книжном магазине: несмотря на то, они жили так скромно, что даже такси было для них роскошью, они довольно много тратили на книги. Библиотечный абонемент Эвелины, книги по специальным вопросам для судьи и его подписка на ценные исторические труды. До его квартиры было двадцать минуть ходьбы. Он пересек сквер на Оливерплац и поискал там детей, но не нашел их. Их не было и дома. Квартира пахла мастикой для полов – y Bepoники был несчастный дар каждый день наполнять квартиру каким-нибудь особенным запахом. Дросте открыл окна: стало теплее.
