Летом 1938 г. в Париже Меркадера познакомили с гражданкой США, русской по происхождению, Сильвией Агеловой-Масловой, ярой троцкисткой. Агелова как раз участвовала в подготовке учредительной конференции IV Интернационала. С невыразительной внешностью, не избалованная вниманием мужчин и к тому же старше Меркадера на несколько лет, Сильвия увлеклась им не на шутку. Тем более что он старательно изображал из себя приверженца троцкизма и главное - обещал Сильвии на ней жениться. Агелова познакомила Меркадера с родной сестрой, секретарем Троцкого, курсировавшей между Парижем и Мехико. На сестру огромное впечатление произвели внешность Меркадера и безукоризненные манеры. Через сестер Меркадер вошел в доверие к чете Росмеров. Они-то и ввели его в дом Троцкого.
Прибывшие на место преступления агенты секретней полиции во главе с генералом Санчесом Салазаром обнаружили в кармане плаща Меркадера несколько страниц машинописного текста. Под ними стояли подпись убийцы и дата 20. 8. 1940. В материалах следствия этот текст фигурировал под названием "письмо Джексона-Морнара".
В нем подробно изложены мотивы убийства. Они сводились к трем положениям: разочарование в Троцком как "великом пролетарском революционере"; протест Меркадера против попытки Троцкого завербовать его для отправки в СССР для совершения террористических и диверсионных актов; возражения Троцкого против женитьбы Меркадера на Агеловой.
В письме делалась попытка всю полноту ответственности за покушение возложить на Меркадера, представить его убийцей-одиночкой, пошедшим на преступление не только по идейно-политическим, но и личным соображениям.
Этот набор мотивов убийства в разных сочетаниях, с разными вариациями деталей повторялся затем Меркадером в ходе следствия, состоявшегося через три года в Мехико суда, а также в опубликованной во время судебного разбирательства его статье "Почему я убил Троцкого".
В одиночку, без квалифицированной помощи, Меркадеру было бы не по силам осуществить такое дело. Подлинным организатором убийства был полковник НКВД Леонид Эйтингон, известный под псевдонимами Леонтьев, Котов, Рабинович. Эйтингон завербовал мать Меркадера - Каридад, сделав её своей любовницей, а через неё вовлек в дело сына. В 1939 г. в Париже Эйтингон оказался тем "незнакомцем", который, по показаниям Меркадера, вручил ему паспорт на имя канадца Джексона. Паспорт действительно принадлежал гражданину Канады, но югославу по происхождению Бабичу, погибшему в Испании бойцу интербригад.
Через Каридад Эйтингон передал Меркадеру 5 тыс. долларов для поездки за океан. Он был автором найденного у Меркадера при аресте "письма Джексона-Морнара". В день убийства Троцкого Эйтингон и Каридад ждали его неподалеку от виллы в Койоакане, чтобы вывезти по отработанному заранее маршруту. Но они не оставили Меркадера на произвол судьбы. Сперва помогли с адвокатами, а после суда облегчали отбывание срока.
Отсидев весь срок, Меркадер в 1960 г. вышел из тюрьмы. С женой, Ракель Мендоса, индианкой, на которой он женился в тюрьме, оказался на Кубе. Выехал в Прагу, потом в Советский Союз. В 1961 г. ему присвоили звание Героя Советского Союза, дали пенсию (400 рублей), квартиру на Соколе и дачу в Малаховке. Работал он в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Был одним из авторов истории Испанской коммунистической партии.
Меркадер с женой жили в Москве, но их изматывала непростая бытовая сторона жизни. Рамон написал письмо Ф. Кастро с просьбой разрешить переехать в Гавану. Последние годы жизни Меркадер провел на Кубе. Умер он в 1978 г., по его желанию прах похоронен в Москве, на Кунцевском кладбище. В 1987 г. на могиле появилась гранитная плита, на которой золотыми буквами выгравировано: "Лопес Рамон Иванович, Герой Советского Союза". Такая же надпись есть на почетной доске у входа в КГБ.
Один из авторов книги встретился с убийцей Троцкого Рамоном Меркадером в Москве в 1972 г. Встреча произошла на старом Арбате, в небольшом двухэтажном старинном здании, постройки XIX века. Здесь на втором этаже располагалась испанская редакция журнала "Общественные науки и современность". Этажом ниже находились редакции этого же издания - русская, английская и немецкая.
Главным редактором всех изданий был Иосиф Р. Григулевич, доктор исторических наук, член-корреспондент Академии Наук СССР, специализировавшийся по истории стран Латинской Америки.
Во время убийства Троцкого в 1940 году Иосиф Григулевич был резидентом советской разведки в Мексике и, в случае провала второй попытки убийства противника Сталина, должен был организовать и провести новое покушение на Троцкого.
За прошедшие 32 года Рамон Меркадер сильно изменился. Это уже не был худощавый и стройный юноша. Передо мной сидел на стуле плотный, среднего роста человек с седеющей шевелюрой. У него был высокий лоб, чуть заметные скулы и твердый подбородок, глаза внимательные, но со скучающим взглядом. В нем, мне показалось был вопрос: "Чем бы заняться интересным?". Мы предложили ему стилистическую работу над испанским переводом. Он без слов отказался.
В ходе беседы удалось его немного разговорить. Русский язык он знал неважно, - понимал хорошо, но говорил плохо, поэтому беседа велась на испанском языке.
Запись беседы с Р. Меркадером:
"- Вы не сразу сумели убить Троцкого, почему?
- Троцкий всегда был настороже, у него было какое-то внутреннее чувство опасности ко всему окружающему. Опыта бить человека ледорубом по голове у меня не было. Я нанес первый удар и мне показалось, что он был довольно сильным. Но неистовства, исступления, чувства злобы у меня в этот момент не было, поэтому удар получился не сокрушительный... Я собирался нанести второй удар, но Троцкий вскочил со стула и обеими руками ухватился за мой пиджак, при этом он что-то кричал. Отбросив ледоруб, я выхватил пистолет и попытался его пристрелить, но не успел: прибежала охрана...
- Как получилось, что вы остались живы?
- Троцкий получив от меня смертельный удар, спас мне жизнь, он кричал, чтобы мня не убивали, видимо, хотел узнать, кто меня нанял; звал жену, но не дергался, стоял возле стула, с которого вскочил. Тихо раскачиваясь, он пытался дотронутся до места удара на голове... Его руку отводила жена, смертельно бледная с расширенными глазами.
- Вы не пробовали убежать? Ведь на улице вас ждала машина?
- Нет. В машине сидела моя мать с одном сотрудником НКВД. Утром, когда мы собирались на "дело", она сказала, отчетливо выговаривая слова: "В Мексике нет смертной казни, в Мексике нет смертной казни" и многозначительно посмотрела мне в глаза. Я понял, что мне лучше остаться в Мексике, ибо меня могут ликвидировать свои, чтобы не осталось главного свидетеля "дела".
- Расскажите о тюрьме, в которой вы так долго просидели?
- После суда и вынесения приговора меня поместили в огромной федеральной тюрьме, в секторе "И". Сектора - это длинные коридоры, разбитые на камеры. Выход из камер днем свободный, ночью они запирались, в тюрьме имелся дворик для прогулок. В отдельном строении были расположены различные мастерские - столярные, переплетные, пошивочные и др., имелся медицинский пункт. Сектор возглавлял староста из числа заключенных. В тюрьме случились и убийства. Один арестант мог убить другого всего лишь за пакетик марихуаны. Члены семьи заключенного могут посещать его в тюрьме по воскресеньям с девяти утра до половины пятого вечера. Время с двух до четырех было отведено в тюрьме для обеда. Как правило, заключенные объединялись втроем или вчетвером и готовили обед в одной из камер. В общий котел шли полученные передачи с воли и составлялось коллективное "меню". Самые неимущие заключенные просто подогревали тюремный обед. В тюрьме разрешались свидания с женой или подругой в специально отведанной для этого комнате. Иосиф Григулевич, который поставлял мне продукты и деньги, сосватал мне в жены местную индианскую девушку, он и сам был женат на местной женщине для прикрытия. В тюрьме никто не знал, что я Рамон Меркадер. С женой я встречался также, как и остальные заключенные, работал в столярной мастерской. За время моего заключения так и никто не узнал, какой я национальности, помимо испанского, я мог изъясняться на нескольких языках: английском, французском".
Мать Меркадера после совершения убийства Троцкого вернулась в Москву. Она была убежденная сталинистка. В 1941-м перед началом войны Калинин вручил ей орден Ленина. В годы войны она была в эвакуации в Уфе, жила в лучшей гостинице города "Башкирия". В 1944 г. уехала во Францию. Умерла в Париже в возрасте восьмидесяти двух лет под портретом Сталина.
Смерть Троцкого не означала конца основанному им идейно-политическому течению.
Перед смертью Троцкий произнес одну из последних фраз: "Я верю в триумф IV Интернационала!" Он даже попытался выкрикнуть: "Вперед!". Мучительно умиравший человек выразил свою идею-фикс, которая владела им последнее десятилетие жизни. Перед кончиной он не вспомнил ни о своих любимых женщинах, ни о своих детях.
