мы так давно покинули родную землю, что слышать свой язык уже дико.
– И кто это? – спрашивает он, кивнув на нас.
– Пленники, – отвечает Сципион.
– Мы же договорились: никаких пленников, – возмущается тот. Оказывается, еще несколько пиратов бросили свои дела и с недовольным видом сгрудились вокруг капитана. Похоже, тут что-то вроде мятежа.
– Никакой работорговли, – подает голос еще один пират, скрестив руки на груди. – Только груз. Мы договорились.
Сципион, к его чести, даже в лице не меняется.
– По-вашему, я способен втянуть вас в торговлю рабами? – произносит он.
– Мы с самого начала договаривались…
– Товары мы отвезем на Санторини, – перебивает Сципион. – Багаж можно продать там же, на острове.
– А с ними что делать? – кивает на нас один из пиратов.
– Заткнись и выполняй приказ! – взрывается Сципион. – Тащи добычу в трюм!
«Добыча» – это, конечно, слишком громко сказано. Несколько ящиков голландского полотна и россыпь багажа – скромный улов для удачного пиратского рейда. Команда некоторое время думает над словами капитана и потихоньку расходится, переговариваясь и бросая на нас косые взгляды, будто это мы виноваты, что им пришлось взять пленников.
Юнга с круглыми, как шиллинги, глазами тянет капитана за рукав.
– Скип, ну не надо рабами торговать! – хнычет он.
Сципион смотрит на мальчика, и на мгновение образ грозного главаря пиратов исчезает, будто он лишь маска. Мужчина ласково треплет мальчика по голове.
– Не бойся, Джорджик.
Хорошо, конечно, что нас не продадут, но тогда страшно представить, для чего нас похищали. Перед глазами начинают проноситься картины куда страшнее рабства.
Пока команда стаскивает награбленное в каюту под шканцами, Сципион окликает громилу:
– У тебя что?
Тот в ответ поднимает футляр со скрипкой Перси. На меня накатывает волна облегчения: мы ее не потеряли! В сумятице я совсем про нее забыл, но, слава богу, Лазарев ключ все еще плывет с нами!
– Его. – Пират кивает на Перси. Тот застыл рядом со мной, выставив вперед сплетенные пальцы, будто статуя святого в полный рост.
– Прошу вас, не забирайте! – умоляет Перси. – Это всего лишь скрипка.
– Сам вижу, что скрипка, – отзывается Сципион и пристально вглядывается в Перси, будто впервые видит. – Ты и в самом деле из Англии?
– Да.
– Но не графский сынок. Это… ты, да? – обращается Сципион уже ко мне. Странным образом мне то и дело кажется, что он не собирается перерезать нам горло, но потом в его глазах явственно мелькает жажда крови, и я тут же вспоминаю, что на поясе у него пистолет, а сам он предводитель пиратов. Я отшатываюсь, врезаюсь в громилу и наступаю каблуком на грубую кожу его ботинок. Он вцепляется мне в ворот, будто боится, что я сигану за борт. Сципион разглядывает меня, скрестив руки на груди. – Далеко же тебя занесло от твоей Англии.
Что ему отвечать, непонятно, и я даже не представляю, насколько жалко может прозвучать мой голос. Решаю надменно молчать – вернее, молчу и надеюсь, что выйдет надменно.
Фелисити же выбирает другую тактику – надменную отповедь.
– А по-моему, никакие вы не пираты. – Она стоит чуть впереди нас с Перси в куда более самоуверенной позе, чем мы оба: подбородок выставлен вперед, черные волосы разметались вокруг головы, будто она плывет. Даже со связанными руками и окровавленной повязкой на локте она источает едва ли меньшую угрозу, чем иные пираты.
Сципион оглядывает ее, поглаживая бороду, и уже, наверно, жалеет, что набрал таких дерзких пленников.
– И почему это мы не пираты?
– Настоящие пираты всегда превосходят своих жертв и врагов и скоростью, и вооружением, – наставительно произносит Фелисити. – Это судно, по-моему, не слишком-то быстроходно, и пушек на нем не столько, чтобы отбиться, если не выйдет унести ноги. Да у вас едва ли больше оружия, чем на торговом судне, с которого нас похитили. Кроме того, рабами торгуют все пираты близ Варварийского берега, тем более когда не слишком-то удается поживиться грузом. А вы вернулись почти что с пустыми руками, даже корабль не забрали, ведь у вас им просто некому править! А если бы Монти помолчал, вы бы и пленников не брали. Если вы и правда пираты, то очень плохие.
Один из пиратов присвистывает. Сципион, окинув нас изучающим взглядом, отдает моему громиле приказ:
– Уведите знатного англичанина ко мне в каюту, пусть выберет, какую часть его тела отправить отцу с требованием выкупа. Покажем миледи, какие мы пираты.
Я успеваю только бросить на Фелисити полный чистейшего ужаса взгляд, как громила вцепляется мне в воротник и куда-то меня тащит.
– Эй, не на… – долетает из-за спины крик Фелисити.
– Нет! – выкрикивает, бросаясь ко мне, Перси. Один из пиратов тут же хватает его за пояс, и Перси с судорожным всхлипом сгибается пополам. Я тут же теряю их с сестрой из виду: меня ведут вслед за Сципионом в каюту и захлопывают дверь так резко, что грохочет вставленное в нее желтоватое стекло.
Сципион заходит за обшарпанный стол, сметает в сторону несколько карт и секстант и достает из сапога огромный нож с зазубренным лезвием.
– Выбирай, – командует он, – какой палец твой отец наверняка узнает, если получит письмо о выкупе?
– Так вы хотите обменять нас на деньги? – Я не мечтал попасть в плен к пиратам, но ждать от отца выкупа, пожалуй, еще не худшая судьба.
– У тебя есть предложение получше?
– Нет, – отвечаю я. – Но я согласен с Фелисити.
Сципион вскидывает голову.
– Объяснись!
Я судорожно сглатываю. Я мало что могу ему противопоставить, но не намерен сдаваться до последнего.
– Паршивые из вас пираты.
– Тебе какое дело? Может, мы и не гроза всего Средиземноморья, но нас все равно стоит опасаться.
– Я вас не боюсь.
– Тогда клади руку на стол и выбирай, какой палец не жалко.
Он тянется к моей руке, я отшатываюсь и врезаюсь в громилу: тот стоит за моей спиной, недвижно, как камень. Все равно что в стену влетел.
– А сказал, не боишься, – замечает Сципион.
Каждый вздох дается с трудом – конечно же, я соврал и еще как боюсь. Напуган до мозга костей. С палубы все еще долетают крики Перси: он зовет меня.
Я кладу на стол связанные руки и расставляю пальцы, как будто набрался смелости и дозволяю ему выбрать. Впрочем, если он все-таки решится отрезать мне палец, клянусь, я сделаю все, чтобы и ему что-нибудь оттяпать.
Сципион изучает мои руки так неторопливо, будто долго репетировал. Мне вообще упорно кажется, что весь его пиратский образ лишь игра, что он играет в жестокость, лишь бы жестоко не обошлись с ним самим.
– Отрубайте сразу голову, – советую я. – Ее он наверняка узнает.
К моему удивлению, он хохочет.
– Как тебя зовут?
– Лорд Генри Монтегю, виконт Дисли.
– Как внушительно. А лет тебе сколько?
– Восемнадцать.
– Скажи мне, лорд Генри Монтегю, виконт Дисли, если ты и вправду графский сынок, почему ты прятался в трюме торгового судна? Да и вид у тебя такой, будто ты не первый день лишен привычной виконту роскоши.
