Хлопнула негромко дверь, и появившаяся на пути Александра девушка буквально задохнулась от бешенства:
– Ты?! Ты… ты за мной все-таки следишь?!
Он и сам удивился встрече, но – почему бы и не поверить в судьбу? Москва – не такой уж большой город. Всякое случается. Вот что вызвало у милой Олеси столь мощный гнев – вот это загадка. После дедовых похорон так мирно, так, можно сказать, многообещающе побеседовали. Но и суток не прошло – бросает трубку, чуть не матом перед этим посылая. Кто поймет этих женщин? На что обиделась-то? Следил, надо же! Он улыбнулся:
– И в мыслях не было. То есть в мыслях-то было, до реализации не дошло.
– И что же ты тут тогда делаешь? – саркастически, но уже не столь агрессивно поинтересовалась она.
– Тихо, тихо, никто ни за кем не следит. Я просто здесь живу. В этом доме. Интересное совпадение, не думаешь? Может, знак судьбы отметим? Кофе выпьем, поболтаем.
– Я же сказала – нет, что непонятно?
– Да ничего вообще-то. Женщины – загадочные создания. Ты внезапно в монастырь собралась постригаться или как?
– Почему в монастырь?
– Ну сперва вроде все нормально было, потом вдруг – пошел к черту. Потому что я бабушку твою обманул? Но ты вроде сама согласилась, что так лучше. Или ты просто решила вдруг, что личная жизнь не для тебя? Или у тебя кто-то появился?
– Никто у меня не появился! А… – она осеклась.
– Вот оно что. Значит, дело не в тебе, значит, это я нехорош. И чем же, можно узнать? Чай прихлебываю как-то особенно противно? При ходьбе шаркаю? Что?
– Зачем тебе я?
– Забавный вопрос. Главное, неожиданный, – Александр вдруг понял, что Олеся подсовывает ему смартфон с какой-то фотографией. Вгляделся. – И что? Юбилей Анны Анатольевны Лунгиной, я возле хозяйки вечера. И что?
– Что? Ты читай, читай!
Он пробежал глазами сопроводительный текст. Недлинный, но выразительный. И расхохотался:
– Ну Кирочка, ну постаралась!
– Какая еще Кирочка! Кирилл Липатов – это Кирочка? Ты еще и… – она не договорила, залившись краской.
– Кирилл Липатов – псевдоним. Один из. Ей нынче не по чину самолично светиться. Так-то она Кира Липкина, совладелица этого самого изданьица.
– И что? – Не то чтобы Олеся смутилась, но реакция Александра была какой-то неправильной. И хорошо, что она главное «обвинение» (если он Кирилла именует Кирочкой, что это еще может значить?) не успела вслух произнести. – Она решила таким образом юбилярше нагадить?
– Почему – нагадить? – он все еще смеялся. – Я, правда, позволил себе парочку не совсем приличных намеков, но Анна Анатольевна не в обиде, наоборот. Ей, видишь ли, приятно, что ей в таком возрасте молодых любовников приписывают. Забавляет ее это.
– И на юбилей она тебя для этого пригласила? Самому-то не противно?
Смех прекратился, словно выключили. Даже взгляд Александра стал до предела серьезным:
– Приглашением на юбилей Анна Анатольевна оказала мне неоценимую услугу. Мне очень нужно было побеседовать с одним… персонажем, и это была единственная возможность к нему подобраться.
– Побеседовать… с… с ним? – Она ткнула в одно из лиц на заднем плане.
– Надо же, а я его тут и не разглядел. Господин Сокольский собственной персоной. Нет, Олеся, не с ним. С дедом его.
– Но Германа ты знаешь, да?
– Не то чтобы… в некотором смысле знаю. Хотя представлены не были. Олесь, может, хватит на самом ветру стоять? Пойдем кофе попьем и поговорим нормально. Совпадения и впрямь интересные. Вот так и уверуешь в судьбу.
– В судьбу? – она вдруг шмыгнула носом.
– Говорю же, холодно, тебя, похоже, уже прохватило. Эй, ты чего?
– Судьбу? – она, кажется, всхлипнула. – Ты мне будешь про судьбу говорить? Прости, что накинулась, что альфонсом обозвала.
– Не обозвала же, так, намекнула. И не ты, а эта акула пера.
– Все равно. У меня все вот так. За что ни возьмусь, все вдребезги. Тебя ни за что обидела, Артурчика тоже – помнишь, ты меня на мосту встретил? – я сама дура, надумала всякого, а он ничего плохого не хотел. Еще и брошку бабушкину посеяла!
– Брошку? – перебил вдруг Александр.
– Ну да. Каринин жених нас в ресторан пригласил, с этим своим племянником, там еще дама в гардеробе, ее Карина узнала, она нас когда-то приглашала, а, неважно, Анжела Витальевна, та еще штучка, но как-то… как будто символ, понимаешь? Карина сказала, что это жизнь: сперва ты крут, а после никто, и лучше, когда наоборот. Лучше из грязи в князи, чем родиться с золотой ложкой во рту и плюхнуться в грязь. И так мне там хорошо было, как будто я… как будто у меня что-то может быть хорошо! А дома…
– У тебя, случайно, фотографии этой брошки не имеется? – опять перебил он.
– А… зачем? Вот.
Едва взглянув на экран ее смартфона, Александр усмехнулся:
– Пошли!
– Куда?
– Тут рядом.
В магазинчике «24/7» покупателей, к счастью, не было.
– Ваше отчество Витальевна? – не здороваясь, потребовал Александр и тут же осекся. Что, если они с сестрой – от разных отцов? Она же сказала «единокровная»? Но тут же продолжил: – Вашу сестру Анжелой зовут?
Оказалось, единокровные – это дети одного отца от разных матерей. Наташа, похоже, расспросам ничуть не удивилась.
– Анжелой, да. Витальевны мы обе. Только маму свою я и не знала, она только и успела, что меня родить. А потом папа на Анжелкиной матери женился, я ее мамой звала. Анжелка-то меня на полтора года младше.
Александр подтолкнул вперед Олесю:
– Рассказывай.
– Это, значит, ты брошку-то у гардероба обронила, когда одевалась? – задумчиво, словно сама у себя, спросила продавщица, выслушав краткую Олесину исповедь. – А Анжелка, значит, подхватила. Вот уж правда, черного кобеля добела не отмоешь. Всегда она исподтишка гадила. Я тогда, грешным делом, чего-то испугалась, чего это она мне вдруг подарочки делать решила, даже к ювелиру ходила. Брошка-то недорогая оказалась, только работа удивительная. Может, говорит, даже кто-то из учеников Фаберже делал, да только этого не докажешь, так что вещь только для знатоков, в смысле не продашь за нормальную цену.
– Вы ее… продали? – прошептала Олеся.
– Что ты, деточка! Я просто побоялась, не втянет ли меня Анжелка в криминал какой-то. А оно вот, значит, как. Ты не сомневайся, отдам, тем более бабушкина. Вот прям сейчас и пойдем. Надюха! – закричала она.
Из подсобки выползла одутловатая заспанная тетка. Вот, значит, как нынче надежда-то выглядит, мысленно усмехнулся Александр.
– Чего тебе? Голова болит.
– Подмени меня, – распорядилась Наташа. – Отлучиться мне нужно.
– Помру… – вздохнула напарница, нахлобучивая форменный колпак. – Куда тебя несет-то?
– Домой надо сбегать, так что я
