в корзине для сбора благотворительных вещей рядом с церковью.
Да, ее с самого начала предупредили: биологическим матерям обычно больше нравятся гетеросексуальные пары, чаще белые. Но не всегда же. Ей сказали, что бывает по-разному. А она готова взять ребенка постарше или ребенка, которому требуется особый уход, и это повышает шансы.
Жизнеописательница и не думала, что получится сразу, но в конце-то концов обязательно должно получиться.
Возможно, сначала ей передадут ребенка на временное воспитание, и, если все пойдет хорошо, можно будет его потом усыновить.
И тут избрали нового президента.
И приняли поправку о личности.
И вслед за ней закон 116-72.
И этот закон, известный также как «Каждому ребенку – два родителя», вступит в силу пятнадцатого января, через два с лишним месяца. Он призван «вернуть в американские семьи достоинство, мощь и процветание». Незамужним и неженатым будет официально запрещено усыновлять детей. Для усыновления понадобится не только действующее свидетельство о браке, но и разрешение специального федерального агентства, любые неофициальные взаимодействия в этой области отныне будут считаться преступлением.
Преодолевая вызванное «Овутраном» головокружение, жизнеописательница мелкими шажками поднимается на крыльцо школы и вспоминает, как в старших классах бегала в легкоатлетической команде. «Не падать, Стивенс, не падать!» – кричал ей обычно тренер, когда ноги уже подкашивались.
Она предупреждает своих десятиклассников, чтобы не писали в сочинениях «история учит нас».
– Замшелое клише, которое ровным счетом ничего не значит.
– Но как же так, история ведь учит нас не повторять собственные ошибки, – недоумевает Мэтти.
– Мы можем не повторять собственные ошибки, изучая прошлое, но история – это лишь понятие, сама она ничему никого не учит.
Щеки у Мэтти, белоснежные, с просвечивающими голубыми жилками, заливаются румянцем. Она не привыкла, что ее поправляют, ее легко смутить и вогнать в краску.
Эш поднимает руку.
– Мисс, а что у вас с рукой?
– А? Ты про это, – жизнеописательница опускает задравшийся выше локтя рукав. – Кровь сдавала.
– Такое впечатление, что они из вас несколько литров выкачали, – Эш потирает похожий на пятачок нос. – Вам бы в суд подать на донорскую службу за нанесенное калечье.
– Увечье, – поправляет Мэтти.
– Разувечили вас знатно, мисс.
К полудню в голову снова набивается вата, в висках пульсирует. В учительской жизнеописательница хрустит кукурузными палочками и наблюдает за учителем французского, который вылавливает вилкой розовые трупики креветок из маленькой картонной коробки с надписью «Китайская еда навынос – ресторан “Прекрасный корабль”».
– Креветки определенного вида светятся. Как фонарики в воде, – говорит она ему.
Как же ты будешь воспитывать ребенка одна, если ешь на обед кукурузные палочки из автомата?
– Но не эти же самые креветки, – фыркает Дидье, усиленно работая челюстями.
Он французским не особенно интересуется, зато владеет им в совершенстве, потому что родился и вырос в Монреале. Это как если бы кто-нибудь преподавал детям шагание и сидение. В своих мытарствах Дидье винит жену. Когда много лет назад они только познакомились с жизнеописательницей в учительской за крекерами с мягким сыром, он объяснил:
– Ну, она мне и говорит: «Ты только готовить умеешь, а больше ничего, но уж это-то ты точно сможешь?» – Ну и ici. Je. Suis [11].
Тогда жизнеописательница представила себе Сьюзен Корсмо в образе белой воронихи, чье огромное крыло бросает на жизнь Дидье черную тень.
– В креветках до ужаса много холестерина, – Пенни, старшая преподавательница по английскому, выковыривает косточки из виноградины.
– В нашей учительской всегда есть кому тоску нагнать, – жалуется Дидье.
– Ой-ой. Ро, тебе бы поесть чего-нибудь. Держи банан.
– Это банан мистера Файви, – отвечает жизнеописательница.
– А ты откуда знаешь?
– Он его подписал.
– Файви переживет, если останется без банана.
– У-у-у, – жизнеописательница трет виски.
– Ты в порядке?
– Просто встала слишком резко, – она шлепается обратно на стул.
На стене оживает динамик громкой связи, оттуда доносится покашливание:
– Внимание ученикам и преподавателям. Внимание. Экстренное объявление.
– Вот бы пожарную тревогу объявили, – говорит Дидье.
– У нашего директора сегодня очень тяжелый день. Его жену в критическом состоянии отвезли в больницу. Мистера Файви в ближайшее время не будет в школе.
– Ничего, что она всем сообщает такие новости? – удивляется жизнеописательница.
– Повторяю, – продолжает секретарша. – Миссис Файви в критическом состоянии доставлена в больницу Ампкуа.
– А номер палаты какой? – кричит Дидье.
Жена директора всегда заявляется на рождественскую вечеринку для преподавателей в коктейльных платьях в облипку. И каждое Рождество Дидье говорит:
– Сексапильная наша миссис Файви.
Жизнеописательница приезжает домой, раздевается до трусов и майки и ложится на пол.
Снова папа звонит. Она уже давно с ним не разговаривала – несколько дней. Или недель?
– Как там во Флориде?
– Мне вот интересно, что ты делаешь на Рождество.
– Пап, до него еще несколько месяцев.
– Но билет-то надо сейчас покупать. Потом все подорожает. Когда у вас в школе каникулы начинаются?
– Не знаю, числа двадцать третьего?
– Чуть ли не в сочельник? Господи.
– Я тебе скажу, когда точно узнаю.
– Что на выходных делаешь?
– Сьюзен и Дидье пригласили на ужин. А ты?
– Загляну, наверное, в клуб, полюбуюсь на жующие человекообразные овощи. Если только спина не разболится.
– А специалист по акупунктуре что говорит?
– Нет уж, дудки, второй раз я ему не дамся.
– Папа, акупунктура многим помогает.
– Да это просто вуду какое-то. Ты одна к друзьям или с молодым человеком?
– Одна, – отвечает жизнеописательница и внутренне подбирается, готовясь услышать следующий вопрос, уголки губ опускаются, ей очень грустно, но папа ведь просто не может удержаться.
– Не пора ли тебе кого-нибудь найти?
– Пап, у меня все хорошо.
– Ребенок, я просто волнуюсь. Мне не нравится, что ты там совсем одна.
Можно пройтись по обычному списку («У меня есть друзья, соседи, коллеги, приятели из группы по медитации»), но она не обязана оправдываться перед отцом за то, что ей вполне хорошо одной – обычное дело, никакого геройства. Это ее чувства. Можно просто чувствовать себя хорошо и никому ничего не объяснять, не извиняться, не изобретать доводы в ответ на другие доводы: мол, на самом-то деле вовсе ей не хорошо и это самообман и самозащита.
– Ты там сам один.
Чтобы он перестал раскручивать эту тему, всегда можно намекнуть на мамину смерть.
В колледже она полгода провстречалась с Усманом. Еще год в Миннеаполисе – с Виктором. Были время от времени разные мимолетные связи. Ну не любит жизнеописательница длительные отношения. Ей хорошо одной. И все равно перед первой инсеминацией она заставила себя просмотреть сайты знакомств. Смотрела и скалилась. Смотрела и ощущала подступающую тоску. Однажды вечером все-таки попыталась. Выбрала наименее религиозный сайт и начала:
Три ваших лучших качества.
1. Независимость.
2. Пунктуальность.
3.
Какая прочитанная за последнее время книга вам
