нее вино – это утешение, а не только опьянение.
Сначала: мне это нужно. А теперь: я это заслужила.
– Лорен? Мне надо с тобой поговорить. Позвони мне.
Старается сохранять спокойствие. Закрылась в спальне. Растянулась на кровати, рядом на тумбочке бутылка, в одной руке бокал вина, в другой мобильник. (Когда дети придут из школы? Есть еще пара часов.)
Ее бесило, что Лорен никогда не перезванивает. Работы выше крыши, блин!
По окончании школьного семестра она планирует поездку на Бали. Уже купила новую машину, потратив часть завещанных ей отцом денег, и поговаривает о внесении залога за квартиру в кондоминиуме в новеньком небоскребе с видом на реку. Больше всего Лорен обожает помыкать своими школьными учителями, особенно старшего возраста, которые рассчитывают на повышение.
– Сучка. Эгоистка.
С детства такая.
Она готова на все, лишь бы получить высокие оценки: задабривать учителей, заниматься плагиатом (позаимствовала фрагмент из книги и пересказала своими словами). То, что она «хороша собой, как огнетушитель» (как остроумно выразился один из дружков Беверли), не мешает ей обзаводиться бойфрендами и подружками, проявляющими к ней (зачастую саркастический) интерес. Несмотря на маленький рост, она всегда преуспевала в спорте. Капитан школьной волейбольной и хоккейной команды. Вице-президент выпускного класса. С такой же осторожностью, с какой другие девушки избегали подхватить герпес или (того хуже) залететь, Лорен избегала учителей в школе и крутых профессоров в университете, теоретически способных поставить ей баллы ниже, чем А. В результате каким-то образом получила степень по «образовательной психологии» в государственном Университете Нью-Йорка в Олбани.
От воспоминания, как Уайти ею гордился, Беверли всю передергивает. Теперь я должен обращаться к моей маленькой девочке «доктор»?
Можно подумать, эта обманщица когда-то заслуживала подобного обращения: маленькая девочка.
– Лорен, если ты мне не перезвонишь, я прямо сейчас приеду к тебе в офис и расскажу всем, что «доктор Маккларен» лицемерка и никудышная дочь. Я всем расскажу, какой ты фальшивый «педагог», тебе нет дела ни до учителей, ни до учеников. Плевать ты хотела на школу!
Беверли пошевелила пальцами ног от удовольствия, представив себе, как у Лорен вытягивается лицо, когда она прослушивает эту запись.
Через несколько минут она ей перезванивает. Притихшая, озабоченная. Редкий случай.
– Бев, что случилось? Ты в такой… ярости.
– Иди ты знаешь куда! В ярости! И это ты говоришь мне, жертве?
Одна была так разъярена, а другая так огорошена, что какое-то время обе не могли говорить. Наконец Беверли прошипела:
– Я жертва. Всю мою взрослую жизнь. Стараюсь сделать все как надо, помню каждый день рождения, покупаю всем подарки, принимаю непосредственное участие в семейных торжествах, отдуваюсь за всех, потому что вам наплевать. Тебя нельзя беспокоить, ты так занята. И Софию с Вирджилом, упаси бог. Чопорная женушка Тома раз в два-три года устраивает рождественскую вечеринку для друзей и приглашает нас, за что мы должны ее благодарить. Почему Брук смотрит на нас сверху вниз? Кто она такая? Из какой семьи?
– Извини, Бев. Я сижу в рабочем кабинете. У меня мало времени. Что ты хотела мне сказать?
– Вот только не надо, блин, со мной говорить снисходительным тоном. Не путай меня со своими запуганными училками. Я говорю о семейной ответственности. О тебе, Лорен. Сначала ты отбрехивалась дополнительной нагрузкой, чтобы получить повышение. Потом ты получила повышение и на тебя свалилась новая нагрузка. Как папа ушел, ты совсем не заботишься о маме.
– По-моему, у мамы все хорошо. Когда я с ней последний раз разговаривала…
– …по телефону! А когда ты с ней последний раз виделась?
– Я… не так давно. С ней трудно связаться, она же работает волонтером в библиотеке. Помню, как она сказала…
– Хватит! – Беверли грубо рассмеялась. – Остановись. Я тебе расскажу, какая сейчас ситуация.
– Ситуация? Ты о чем?
– Вчера я к ней приехала. Мама на звонки не отвечала, и я решила проверить, все ли в порядке. Подъездная дорожка завалена сломанными ветками и всяким мусором после бури на прошлой неделе; мама ничего не убрала, та еще картина. Папа самостоятельно все убрал бы на следующий же день. Ты помнишь, я тебе говорила, что мама отказалась от услуг Хильды? После двадцати лет она решила взять на себя всю уборку. Такого большого дома! Уайти был бы в шоке. Всегда казалось, что на нее можно положиться. – Беверли сделала паузу. Редкий случай: Лорен слушает ее и не перебивает. Это удовольствие следует растянуть. – Короче, вхожу я в дом и кричу: «Мама? Это я, Беверли!» Молчание. Слышен только звон ветряных колокольчиков. В доме холодрыга, меня уже знобит. В кухне не прибрано, как раньше. В раковине груда тарелок… может, их сполоснули, но как следует не вымыли. Посудомойка стоит пустая, я проверила. А почему, спрашивается? И странный запашок… протухшего мяса. Смотрю – на полу газеты, все в пятнах, а на них пластмассовые тарелки, где еще недавно была еда для животного…
– Для животного? Ты хочешь сказать, что мама взяла в дом собаку или кота?
– Подожди, всему свое время.
Беверли не спеша подлила себе еще вина. Лорен слабо запротестовала:
– Но она никому не говорила, что собирается взять приютского…
– Не приютского, а приблудного. Огромный мерзкий уличный кот с одним глазом, спутанной шерстью и весом добрых тридцать фунтов. А еще он скалится.
– У приблудного кота может быть целый букет болезней. О господи.
– Вообще-то, я его пока еще не видела. Я продолжала звать маму. Знала, что она дома, так как в гараже стояли обе машины. В голове у меня уже появились нехорошие мысли… мама упала, сломала ногу… Я побежала наверх, представляя, как она лежит на полу в ванной комнате… наглоталась таблеток или, еще хуже, порезала себе вены…
– Какая чушь. Мама никогда не станет глотать таблетки и тем более резать себе вены. Ты же ее знаешь. Она не устроит ничего такого, чтобы потом другим пришлось разгребать.
– Ну да. Но это в обычной жизни, а сейчас она теряет над собой контроль. Без Уайти она называет себя «потерянной», и это надо понимать буквально. Ты помнишь, как грубо она обошлась с Лео Колвином? Он до сих пор говорит об этом. Жалуется каждому встречному. Джинни Колвин так обижена, что отказывается со мной разговаривать. И вот я зову маму, и тут на меня из ниоткуда, скалясь и шипя, выбегает зверь… то ли енот, то ли рысь… готовый на меня наброситься. Я закричала и отшатнулась, а он прошмыгнул мимо и рванул по лестнице вниз. У меня чуть не случился сердечный приступ. Если бы мы столкнулись, наверняка он бы в меня вцепился своими когтями или укусил… и заразил бешенством.
– Погоди. Какой зверь?
– Приблудный кот. Мэкки-Нож.
– Мэкки-Нож… это что значит?
– Так его назвала мама.
– Беверли, ты меня совсем запутала. Откуда взялось это имя?
– Я думаю, от Уайти. – Она понизила
