с коньяком и сигарой. — Обсудим прочитанное у Шарабан-Мухлюева, пока вы хоть что-то помните. Зря мы, что ли, вас посылали?
Начальство требовало полного доступа. Подняв похожий на осколочную гранату стакан, я отхлебнул янтарной жидкости.
— Что скажете? — спросил Ломас.
— Это было грозное время, — ответил я, разглядывая стакан. — Страшное и одновременно… Не знаю, титаническое. Сейчас людей такого калибра уже нет.
— Почему, есть, — усмехнулся Ломас. — Шарабан-Мухлюев до сих пор в банке. Но удалился от мира.
— Чем он там занимается?
— Тайна баночной личности охраняется корпорацией. Критики считают, что за него пишет нейросеть «Порфирий». Вы с нею много общались. Помните ее?
Мне показалось, что Ломас смотрит на меня с подозрением. Я отрицательно покачал головой.
— Для меня слово «Порфирий» — императорское имя.
Ломас вздохнул.
— Когда-нибудь обязательно вспомните.
— А эту запрещённую главу кто написал? — спросил я. — Сам Шарабан-Мухлюев? Или нейросеть?
— Думаю, нейросеть. Но на реальном биографическом материале.
— Почему вы так считаете?
— По факт-чекингу всё совпадает. Но в тексте слишком много литературных реминисценций. Почти каждое предложение — это какая-то замаскированная цитата. Нейросети такое любят. В этом, можно сказать, самая их суть.
— Сначала сгенерировали, а потом засекретили. Зачем?
Ломас пожал плечами.
— Возможно, нейросеть пыталась показать сердобольским авторам, как должен работать и жить настоящий русский писатель-традиционалист свирепого и могучего таланта. Не одни же доносы строчить. Но кураторы решили, что допущен перехлёст. Какую полезную информацию вы вынесли из чтения?
— Нет сомнений, что эта Ры — подруга Варвары Цугундер по кличке Рыба. Ясно теперь, откуда в шифрах Варвары слово «янагихара». Видимо, мстила за подругу. А так нового мало.
— Вы поняли в прочитанном всё?
— Нет, конечно, — сказал я. — Контекст утрачен. Патина времени. Но читать не мешает. Наоборот, появляется эффект достоверности. Такие детали не подделаешь.
— Ясно, — отозвался Ломас. — А справочку чего не включили?
— Не хотел впечатление портить.
Ломас кивнул — как мне показалось, с удовлетворением.
— Теперь можете задавать вопросы.
— Кто этот чокнутый китаец?
— Это не китаец, а обрусевший японец. Дядя Ода, как его называют во Владивостоке и Москве.
— Он бандит?
— По совместительству. Но вообще-то он лучший мастер реики-до на территории Добросуда.
— А что такое реики-до?
— Закажите справку, Маркус. Только быстро. И уточните про ключи «Чоку-Рэй», «Сей-Хей-Ки» и «Хан-Ша-Зи-Шо-Нен». Чтобы мне меньше говорить пришлось.
— Меня тошнит от новой информации, — сказал я.
— Это приказ. Я повиновался.
TH Inc Confidential Inner Reference
Реики-До — японская энергетическая техника. Название, состоящее из иероглифов «Реи» и «Ки», означает примерно «универсальная жизненная энергия». Зародилась как целительство почти три тысячи лет назад. В последние два века развивается как полумагическое боевое искусство, популярное у китайских и японских банд на Дальнем Востоке. Основана на манипуляциях с энергией Ки (Ци) с помощью особых пассов и магических начертаний…
Я не стал читать дальше — даже не заказал справку про энергию Ци (или Ки). Не потому, что знал всё сам. Я просто догадывался, что там будет. Оперативной ценности это не представляло. Я сразу перешёл к ключам.
Энергетический символ реики-до, используемый как своего рода катализатор. Смысл может быть передан как «Вся энергия вселенной призывается сюда». Используется обычно в комбинации с другими символами в начале и конце ритуала, боевой проекции или символической каты.
Ага. Это и был тот самый скрипичный ключ, который азиат начертил на моём пузе в начале и конце своей дикой эскапады. Вернее, на пузе бедного Сердюкова.
Символ реики-до, используемый для раскрытия иных измерений, гармонизации и эмоционального…
Понятно. Другие измерения, дальше можно не читать. Я перешёл к следующему
Символ реики-до, используемый для дистанционных воздействий, в том числе на прошлое и будущее. Смысл может быть примерно передан как «Ни прошлого, ни настоящего, ни будущего».
Я повернулся к Ломасу.
— Там были ещё два символа. На боках.
— Да, — сказал Ломас. — Но мы их не разобрали, потому что он слишком быстро крутил палочкой.
— В чём был смысл процедуры?
— «Калинка» не делится ни с кем своими планами. Но мы примерно понимаем её намерения.
— И какие же они?
— Нейросеть решила подделать и записать посмертный био-импульс Шарабан-Мухлюева. Тот самый, о котором идёт речь в тексте запрещённой главы.
— Что такое «био-импульс»? — спросил я.
— Помните, там было: «И теперь я думаю — если однажды, уже освободясь от тела, я задержусь на границе вечности, не вырвется ли вдруг из центра моего естества это: Ma Chienne Andalouse…»
― Ещё бы, — сказал я. — Из-за этого японского бандита наизусть выучил. Только Шарабан-Мухлюев и так давно освободился от тела. У него пятый таер. Как у матери Люцилии.
— Я в курсе, — ответил Ломас. — Но мы не сможем использовать его мозг.
— Почему?
— Он не наш оперативник. А сердоболы к своему классику и близко нас не подпустят.
— Тогда я вообще ничего не понимаю. Ломас довольно улыбнулся.
— Чем меньше вы будете понимать, Маркус, тем лучше.
— Почему вы так решили?
— Это не я решил, — ответил Ломас, — а «Калинка». Но кое-что я вам всё-таки объясню. Представьте, что Шарабан-Мухлюев умирает, желая воссоединиться со своей поруганной любовью. Из центра его естества вырывается описанный в книге клич… Когда он позовёт свою андалузскую сучку из вечности, это будет не звуковая волна. И не мышечная судорога — тело уже окоченело. Как вы думаете, что это за сигнал?
— Электрический импульс мозга?
— Да, конечно. Но не только.
— А что ещё?
— Мастер реики-до сказал бы, что это последняя проекция всей жизненной энергии.
— Последняя проекция?
— Мистики верили, что информационноэнергетический импульс, излучаемый человеком перед смертью, может быть очень мощным. Но называть его электрическим не вполне правильно. Обычные научные приборы не способны его зафиксировать. Речь идёт об энергии Ки. Именно ею пользуются адепты реики-до.
— Корпорация понимает природу такого сигнала?
— Не вполне, — сказал Ломас. —
