была подготовлена великолепно, но получила меньше всех, – с горечью заметила Лиат.
Она была несколько разочарована направлением их беседы, так как Шахар наверняка не явился бы сюда ради этой темы. Но, все равно, она не теряла надежды.
Улучив момент, когда нежданный гость вновь погрузился в размышления, Лиат незаметно оставила его одного, закрылась в своей комнате, и стала быстро приводить себя в порядок. Бесформенную домашнюю одежду девушки сменили облегающие джинсы и пестрая блузка, беспорядочные пряди ее ломанных волос покрыло ароматное желе и захватила плетенная заколка на затылке, на пухлые губы легла яркая помада, тушь – на короткие ресницы, нежные румяна – на бледные щеки, и несколько капель тонких духов упали на шею и запястья. Лиат не помнила, когда она в последний раз наводила красоту, но сейчас она делала это для Шахара, и это невероятное ощущение женственности доставляло ей большое удовольствие.
Вернувшись обратно, Лиат увидела, что Шахар продолжал сидеть в той же позе, отрешенно смотря прямо перед собой. Он вопросительно взглянул на вошедшую, и та, уловив его немую просьбу, потянулась за пультом и выключила телевизор. В квартире сразу воцарилась тишина. Такая глубокая, что чуть слышный стук настенных часов перекликался с громким биением их сердец.
Двое старинных приятелей испытывали растерянность в столь непривычной обстановке, и несколько минут неловко поглядывали друг на друга. Невзирая на свое преображение, Лиат по-прежнему ужасно смущалась, и нервно одергивала рукава блузки. Шахар же все никак не мог подойти к той щекотливой теме, с которой он прилетел сюда, как на пожар.
– Послушай, Лиат, – произнес он, наконец, – я здесь не из-за математики. Математика меня не интересует. Я… попал в затруднение. Мне больше было не к кому обратиться, и вот я здесь…
– Я тебя слушаю, – заинтересованно отозвалась девушка.
– Это касается Галь…
""Ах, вот оно что!" – озарилась Лиат. Коль скоро речь зашла о Галь, значит, у них случилось что-то серьезное. Другая догадка, посетившая Лиат, была о том, что Шахар и не подозревал об их с Галь разрыве, иначе бы он не обратился к ней.
– Я вся внимание, – ответила она настойчивей, приготовившись к полезной и важной для нее информации.
– Кажется, нашему роману пришел конец, – проговорил Шахар, грустно взглянув ей в глаза.
– Не может быть! – воскликнула Лиат Ярив, и сложно было сказать, чего в ее восклицании было больше: настоящего или поддельного шока. – Но почему? Вы – такая красивая пара!
– Это долгая история, – вздохнул парень, – и началась она не сегодня. Разве Галь ничего тебе не говорила?
Лиат призадумалась. Она сразу вспомнила тот злополучный вечер в гостях у бывшей подруги. В тот вечер ей показалось, что разлучить эту пару не может ничто. Тем не менее, можно было догадаться, что между ними уже тогда что-то было не так. Но девушке хотелось узнать обо всем из первых рук, и она взволнованно попросила Шахара рассказать ей все.
Подавленный юноша собрался с мыслями и приступил. Он повел свой рассказ начиная от сегодняшних событий, и заканчивая тем моментом, когда Галь со скандалом приподнесла ему известие о том, чем она ради него пожертвовала. Он живо описывал свои метания, сомнения, перемену настроений по отношению к Галь. Сейчас он чувствовал, что они находятся на грани разрыва, но не был еще готов прямо сообщить ей об этом, и не знал, стоило ли им расставаться. Поэтому он и пришел за советом к Лиат, как к наилучшей подруге Галь.
Лиат Ярив внимала смятенному монологу парня и ушам своим не верила. То, о чем она столь глубоко переживала, летело ей прямо в руки. Мысль девушки бешено работала. Она то и дело поглядывала на часы и молилась, чтоб ее родители задержались как можно дольше, ибо другой такой случай навряд ли ей представится. Ей предстояло сейчас прибегнуть ко всему своему дару убеждения, чтобы Шахар, не теряя ни секунды, принял окончательное решение бросить Галь. Некоторое время назад она, точно также, приложила максимум усилий, чтоб удалить со сцены Галь, завести ее в дебри подмостков и фотокамер, но ее попытки не увенчались успехом. Однако тогда трудно было предположить, что своей нерешительностью Галь Лахав сама подпишет себе смертный приговор.
Когда молодой человек выговорился, она задала наводящий вопрос, которым хотела подвести итог всему, что только что услышала:
– Ты очень сердишься на Галь?
– Сержусь ли я на Галь? – переспросил молодой человек, вздернув брови. – И да, и нет. Ведь она такая импульсивная, и всегда и во всем дает волю своим эмоциям. Особенно в любви, – добавил он, краснея. – Она – такая, и я не должен злиться на нее за это качество. Но, все равно, я злюсь! – внезапно вспыхнул он, даже притопнув ногой. – Я не могу так больше жить! Она меня душит! Лиат, мы знакомы с тобой давно. Скажи, когда ты в последний раз видела меня таким взвинченным?
Этот вопрос был риторическим, но девушка внушительно ответила, что никогда.
– А все это потому, – продолжил Шахар, – что земля уходит из-под моих ног. Все то, что связывает меня с Галь, рассыпается как карточный домик! Между нами уже ничего не осталось, кроме секса! – Он на секунду замолчал, справляясь со своими эмоциями, потом продолжил упавшим голосом: – Временами я ловлю себя на том, что все еще люблю ее. Но потом приходит ощущение, что от моей любви осталась лишь внешняя оболочка, в которой мы скрываемся от самих себя. Почему это произошло? Я не знаю… Что мне делать Лиат? Мне плохо!
Лиат внимательно, с состраданием, глядела на него. В этом смятенном, расстроенном парне не осталось ничего от того уверенного в себе, рассудительного «супермена», который обращался к ней разве что по учебе и на общих мероприятиях. А тем временем, этот «супермен» схватил пакет с попкорном, который она отложила в сторону, и стал чисто механически пихать себе в рот его содержимое.
Самым главным для Шахара в данный момент было расслабиться, и Лиат, движимая своей интуицией, шмыгнула в кухню, покопалась в холодильнике, достала две бутылки светлого пива, немного солений, поставила все это на маленький поднос, и вернулась к приятелю. Тот, храня все тот же безучастный вид, взял бутылку и сразу отхлебнул половину. Лиат Ярив устроилась рядом, театрально закинув ногу на ногу, и стала медленно глотать свое пиво, украдкой наблюдая за гостем. Ее неожиданная новая роль придала ей невероятную силу кокетства; вкус же ее был и остр, и сладок. Она вспоминала подобные сцены, описанные в книгах, показанные в фильмах, и представляла себя на месте одной из тех роковых героинь-искусительниц, каждый жест которых ломал чужие судьбы.
– Если честно, я ожидала всего, но не такого… – задумчиво протянула она
