поймут, что семья, частью которой они были, в одночасье исчезла? Что папочка уехал и больше не вернется? И во всем виновата она…
Фабио появился на кухне в половине одиннадцатого. Хелена подумала, что он выглядит ненамного лучше, чем она.
Он обнял ее и нежно прижал к себе.
– Bella, bella, прости меня, пожалуйста. Это я во всем виноват.
– Не сочувствуй мне, Фабио, пожалуйста. А не то я заплачу. И ты не виноват. Вся вина на мне.
– Хелена, твой муж – он хороший человек. И очень тебя любит. Он подумает, простит и вернется. Это роковое совпадение… тяжелая рука судьбы.
Хелена покачала головой.
– Нет, он не вернется. Я солгала ему, обманывала все время, что мы были женаты.
– Но, Хелена, ты же не знала!
– Вначале – нет, но мне следовало бы сказать ему сразу, как узнала.
– Возможно, но все это легко, когда мы оглядываемся назад, верно? Куда он уехал?
– Думаю, в Англию. Уверена, он не остался бы на Кипре. Зная Уильяма, для него чем больше расстояние между нами, тем лучше.
– Тогда ты должна последовать за ним и объяснить.
– Он не хочет слушать. Я пыталась вчера вечером.
– Это шок, cara. Пожалуйста, дай ему время.
– Какое у нас теперь может быть совместное будущее? Он никогда больше не сможет доверять мне, и я его не виню. Доверие – самое главное в отношениях, Фабио. Ты это знаешь.
– Да, но там, где есть любовь, будущее есть всегда.
– Перестань, Фабио, – Хелена застонала. – Не давай мне надежду там, где ее нет. Я сейчас просто не могу ясно мыслить. И… Джулз сейчас тоже живет здесь, в Катикасе! Что она скажет, когда узнает? Я уверена, Уильям скажет ей. На его месте я бы сказала. Она считает меня подругой! О господи, ну и бардак, – она резко села и закрыла лицо руками.
– Si, – согласился Фабио. – Но жизнь и есть сплошной бардак. Ты должна найти способ разобраться с этим.
– Как ты думаешь, стоит мне пойти повидать Джулз? Рассказать ей раньше Уильяма?
– Нет, Хелена. Пока ей не надо знать. Ты говорить вчера, они разводятся?
– Да.
– Так зачем причинять ей еще большую боль? Если Уильям ей скажет, так тому и быть. – Он пожал плечами. – Но пусть страсти немного улягутся.
– Это я виновата, что так хотела тебя увидеть. Я искушала судьбу. Мне следовало бы оставить прошлое там, где ему место.
– Да, но разве плохо, что Фабио вернулся, чтобы разгрести последствия? И не забывай боль, которую плохой человек причиняет тебе. Что ты пережила, когда он уехал. Это его я виню во всем. Я еще тогда сказал тебе, что с ним будут проблемы.
– Сказал, и я только жалею, что не послушала тебя.
– Но тогда Алекс не родился бы и Александр не послал бы Уильяма в Вену, чтобы помочь исцелить сердце. И у тебя бы не было жизни с ним и твоих прекрасных детей. Нет, – Фабио стукнул по столу, – ты не должна никогда жалеть ни о чем в своей жизни. Прошлое – хорошее и плохое – делает тебя такой, какая ты есть.
Хелена сжала его руку.
– Я забыла, какой ты мудрый. Спасибо, дорогой Фабио.
– А Алекс? Как он? Потрясен, полагаю?
– Он в ступоре. Ночью я пыталась объяснить ему все, но каждое слово, которое я произносила, наверное, ранило его, как стрела в сердце. Наконец выяснить, кто его отец, достаточно плохо, но потом узнать, что его мать – ужасный человек, который лгал всем… я так… так сильно люблю его, Фабио, и я же причинила ему боль… – Она не выдержала и разрыдалась у Фабио на плече.
– Хелена, cara, – успокаивал он, – Алекс умный мальчик. Я знаю это с тех пор, когда он маленький и говорит со мной как взрослый, когда ему всего два года! Возможно, сначала он будет ненавидеть тебя за причиненную боль. Но это надо пережить, ведь гнев – часть процесса исцеления. А потом его большой добрый мозг начнет думать. Он увидит факты и поймет. Он будет знать, как сильно ты его любишь, что ты хорошая mamma, что ты всегда стараешься делать то, что лучше для него.
– Нет! Я ужасная мать! Можешь представить себя на его месте? Я рассказала ему и об аборте, чтобы объяснить, почему в этот раз у меня не хватило духу прервать беременность. Как он сможет когда-нибудь снова уважать меня?
– Хелена… – Фабио поднял ее подбородок, чтобы заглянуть ей в глаза, – сейчас ему надо понять, что ты не просто мать, а человек. Который несовершенен. Это откровение трудно принять, особенно в столь юном возрасте. Но он зрелый для своего возраста, так что он справится. Дай Алексу время, cara, уверяю, он придет в себя.
– Ему надо осмыслить так много последствий. Например, что у него есть сводный брат, который, так уж сложилось, оказался его заклятым врагом, – Хелена содрогнулась.
– Хочешь, я попробую поговорить с ним? – предложил Фабио. – Может быть, кто-то другой мог бы помочь объяснить. В конце концов, я знал Алекса, еще когда ему было несколько часов.
– Можешь попробовать, но утром я трижды стучалась к нему, и каждый раз он меня прогонял.
– Prego, давай попробуем, вдруг получится. – Фабио посмотрел на часы. – Но я должен уехать в Пафос, чтобы к двум забрать прокатную машину.
– Тебе срочно? – Хелена вцепилась в него. – Пожалуйста, останься еще немного.
– Хелена, ты знаешь расписание танцора. Я бы очень хотел остаться, но не могу. Возможно, ты приедешь в Лимасол на следующей неделе посмотреть спектакль, и мы вместе пообедаем. А сейчас я должен вызвать такси, которое отвезет меня в Пафос.
– Нет, я отвезу тебя. Думаю, мне лучше не сидеть без дела, и я хочу на время выбраться из Пандоры. Как ни прекрасен этот дом, он, кажется, приносил мне одни страдания с тех пор, как мы приехали. – Хелена смотрела, как Фабио идет к двери. – Пожалуйста, скажи Алексу, что я люблю его и что мне очень, очень жаль… – Голос Хелены сорвался, и она беспомощно пожала плечами.
– Конечно. – Фабио кивнул и вышел из кухни. Он прошел по коридору к комнате Алекса и тихо постучал. – Алекс? Это я, Фабио. Можем мы поговорить о том, что произошло?
– Оставь меня в покое. Я не хочу говорить. Ни с кем, – донесся приглушенный ответ.
– Я тебя понимаю. В общем, я буду стоять здесь и говорить, а ты можешь слушать, если захочешь, si?
Молчание.
– Хорошо… Я могу сказать тебе только одно, Алекс: я был рядом, когда твоя мать узнала, что ты у нее внутри. И хотя я умоляю ее не рожать ребенка, понять, что у вас нет papa, подумать о карьере и о том, как она портит себе жизнь, она настаивает. «Нет, Фабио, – говорит она, – я должна родить этого ребенка». Ее
