- Садитесь, отче!
Отче сел и, несмотря на свою совершенную отесанность, проговорил все-таки по-поповски:
- Прихворнули?
- Да, - отвечал Егор Егорыч, - и вот поэтому я так и жаждал вас скорей видеть!.. Сегодня ночью я думал, что жив не останусь, а между тем на мне лежит главнейшее дело моей жизни, не совершив которого я умру неспокойно!.. Я еще прежде вам говорил, что жена моя, по своим мыслям и по своим действиям, давно масонка!.. Но ни она, ни я не желаем ограничиваться этим и хотим, чтобы она была принята в ложу!..
Последние слова Егора Егорыча, видимо, удивили и несколько как бы встревожили отца Василия.
- Но где ж ныне ложи? - спросил он.
- Лож нет, но есть масонство! - возразил ему Егор Егорыч.
- И кроме сего, - продолжал отец Василий, - Сусанна Николаевна женщина...
- Женских, или, лучше сказать, смешанных, лож было много!.. Спросите gnadige Frau, - она была принята в одну из лож!
- Она мне говорила это, - сказал отец Василий, - но то было в Ганновере, а чтобы у нас существовали смешанные ложи, я что-то не помню...
- Были, но не подолгу существовали, потому что вкрадывалось распутство!
- Кроме того, тут, я полагаю, есть еще другое препятствие, - продолжал возражать отец Василий, - какое мы изберем место для совершения обряда принятия?
- Место для этого - ваша церковь и мой дом! - объяснил, начав уже покрикивать, Егор Егорыч. - Весь обряд должен будет произойти следующим образом, - продолжал он, заранее, как видно, все уже обдумавший, поручителем Сусанны Николаевны будет Сверстов!.. Вас я прошу, как человека умного и масона ученого, быть ее ритором!.. Я же, как не лишенный до сих пор звания великого мастера, исполню обязанности того!..
- Это распределить нетрудно, - произнес в сильном раздумье отец Василий, - но избранное вами место в церкви я нахожу совершенно невозможным... Если бы даже во время процветания масонства я допустил в храме, мною заведоваемом, собрание ложи, то и тогда бы меня по меньшей мере что расстригли...
- Никакого у вас собрания ложи не будет! - возглашал вполголоса Егор Егорыч. - Вы меня не поняли!.. Что главным образом нужно для принятия в масонство?.. Испытание и объяснение ищущему со стороны ритора!.. Положим, что Сусанна Николаевна в ближайший пост пожелает исповедаться, - возможно это?
- Почему ж невозможно?! - ответил отец Василий.
- Прекрасно, прекрасно!.. Больше ничего и не нужно!.. И вы исповедуйте ее, преподайте все, что следует ритору!..
- Без облачения в одежду масона? - пожелал узнать отец Василий.
- Без всяких масонских одежд!.. Это нужно для начинающих, а Сусанна Николаевна, слава богу, достаточный путь прошла: ей нужен внутренний смысл, а не символы!.. Вы испытайте ее как можно строже, и если она достойна будет принятия, удостоверьте это, а если нет, отвергните!
- Но остальная часть обряда где же совершится? - начал было отец Василий.
- У меня, в моей комнате... - перебил его Егор Егорыч. - Я, в присутствии Сверстовых, моего Антипа Ильича и вашем, возьму с нее клятву, и мы внесем ее имя в список нашей ложи!
- Но чтобы люди ваши не разгласили этого. Вы знаете, как они любопытны и болтливы...
- Люди мои ничего и понять не могут!.. Они будут видеть только, что мы сидим и разговариваем!.. Но если бы они и догадались что-нибудь, так разве пойдут на меня с доносом?
- Ваши люди, конечно, к вам привязаны... - проговорил отец Василий нерешительным голосом и затем присовокупил: - Вы извините меня, Егор Егорыч, что я обнаруживаю такую непозволительную для масона трусость, но вам известно, что я вынес за принадлежность мою к масонству.
- Знаю и понимаю! - воскликнул Егор Егорыч. - И неужели вы думаете, что я вас захочу подвести под преследование?.. Чтобы отвратить это, я и изобретаю всякого рода таинственность и замаскированность, хотя скрытность в масонстве мне по моему характеру всегда была противна, но что делать?.. И Христос совершал тайную вечерю!
Выслушав Егора Егорыча, отец Василий заметил:
- Почему же бы и самое испытание Сусанне Николаевне сделать мне не у вас в доме?
Егор Егорыч нахмурился.
- Это - желание самой Сусанны Николаевны: она высоко ценит наши храмы, в которых с детства молилась, и потому только в церкви хочет сделать первый шаг ко вступлению в новую область верования и как бы с благословения нашей церкви!.. Это черта глубокая, не так ли?.. Мы принимаем всех, примем и Сусанну Николаевну, не стесняя нисколько ее верования!..
- Если так, то действительно надобно сделать наставление и поучение в храме, - сказал после краткого размышления отец Василий.
- И сделайте, не робейте!.. - бормотал Егор Егорыч. - Возьмем самое дурное предположение, что вас за совершение масонского обряда лишили бы вашего сана, то - вот вам бог порукой - я обеспечиваю вас и вашу семью на всю вашу жизнь; верите вы мне?
- Без сомнения, верю! - проговорил с просиявшим лицом отец Василий. Когда существование семьи моей, хоть бы и маленькими средствами, будет обеспечено, то мне, как масону, гнаться за иерархическими титулами не подобает.
- Не подобает, нет! - воскликнул Егор Егорыч. - Итак, я могу на вас рассчитывать?
- Вполне! - ответил отец Василий и стал прощаться с Егором Егорычем.
- Отобедали бы вы у меня, там есть и другие гости! - сказал тот.
- Нет, мне надобно еще с требой ехать! - объяснил отец Василий и, не заходя к Сусанне Николаевне, отправился домой.
Собственно говоря, я, как автор, не думаю, чтобы сей весьма просвещенный, способный и честолюбивый служитель алтаря был в корень искренним масоном. Все зависело от духа времени, в которое отец Василий выступил на свое священническое служение. Это было как раз в пятнадцатом году, когда масонство было в периоде своего сильного процветания. Все почти богатые и знатные дворяне были, хоть и внешним образом, но масоны; даже многие архиереи, если не прямо, то косвенно склонялись к масонству. Мудрено ли после того, что молодой бакалавр схватился за масонство, изучил его, а потом вскоре же был назначен священником в Москву в один из богатейших и обильнейших дворянством приход, а вместе с тем он был принят в ложу ищущих манны, где, конечно уж, лучше всех, вероятно, знакомый с мистической философией и приученный еще с школьнической скамейки к риторическому красноречию, он стал произносить в собраниях ложи речи, исполненные энергии и учености. Так дело шло до начала двадцатых годов, с наступлением которых, как я уже сказал и прежде, над масонством стали разражаться удар за ударом, из числа которых один упал и на голову отца Василия, как самого выдающегося масона из духовных лиц: из богатого московского прихода он был переведен в сельскую церковь. Отец Василий пал духом и стал пить. Совершенная погибель его была почти несомненна: его часто видали, как он с растрепанными волосами, в одной рубахе, босиком крался по задним огородам в кабак, чтобы затушить и успокоить свое похмелье; ходя с крестом по деревням, он до такой степени напивался, что не мог уже стоять на ногах, и его обыкновенно крестьяне привозили домой в своих почти навозных телегах. Но тут к нему явился ангел-спаситель в лице Егора Егорыча, который взял его к себе в Кузьмищево на ругу, где окружил его довольством и почетом. Отец Василий сразу же перестал пить и начал заниматься сочинением истории масонства в России.
В гостиной тем временем тоже происходило своего рода совещание между Сусанной Николаевной, Мартыном Степанычем и Аггеем Никитичем.
Та, выйдя из комнаты мужа, поспешила к гостям, и Мартын Степаныч прямо ей сказал:
- Сусанна Николаевна, после принесенного мною неприятного известия Егору Егорычу, вам, конечно, уж не до нас, а потому не разрешите ли вы нам сейчас же уехать?
- Ах, нет, зачем же? - возразила было Сусанна Николаевна.
- Затем, что нам следует это сделать... Егор Егорыч поручил мне разузнать в Петербурге о нежно любимом им племяннике, и чем я скорее это сделаю, тем скорей его успокою...
- Но я не знаю, что скажет на это Егор Егорыч, - объяснила нерешительным тоном Сусанна Николаевна.
- Он ничего не скажет против этого, он поймет мое желание, - убеждал ее Мартын Степаныч.
В это время Сусанна Николаевна опять тоже своим чутким ухом услыхала, что отец Василий вышел от Егора Егорыча и, должно быть, совсем ушел.
- Вот я спрошу мужа, - проговорила она и, проворно войдя к тому, сказала:
- Мартын Степаныч, видя, что ты так расстроен, и желая тебя успокоить скорее, хочет сегодня уехать в Петербург.
- Нисколько я не расстроен, нисколько! - заперся Егор Егорыч. Попросите ко мне Мартына Степаныча, а также и Аггея Никитича.
Сусанна Николаевна позвала того и другого.
Мартын Степаныч вошел первый и произнес своим вкрадчивым голосом:
- Милый друг, позвольте мне поправить мою погрешность, что я так неосторожно рассказал вам о племяннике, который, может быть, нисколько не виноват, и не удерживайте меня от немедленного отъезда в Петербург.
