И вдруг... ступни ног запутались в неизвестно откуда взявшихся нитях. Нити были почти прозрачными и липкими. Он попытался вырваться, но ноги запутались еще больше, он не удержал равновесия и грохнулся вперед. Веревки мягко и нежно опутали его со всех сторон. Ему показалось, что они из каучука, но когда одна веревка прилипла к коже его лица, он понял, что это люто рекламируемый клей "Секунда" в действии. Он стал биться и кричать. Ему казалось, что он рвет пелену, но на самом деле он запутывался еще больше. Он звал на помощь людей, которые могли находиться в этом здании. Его крики отдавались гулким эхом в пустом здании.
Когда он выбился из сил, то почувствовал, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Клейкие канаты облепили все его тело. Он был словно закатан в клубок и пленен неведомым противником. Более того, ему было трудно дышать. Перекрученные канаты залепили ему глаза и уши, рот и нос. Это что, гигантская паутина? Так, значит, сейчас должен появиться сеньор паук? Но ведь он же не муха, чтобы становиться его жертвой? Он предпринял последнюю попытку освободиться, прорвать эти канаты, но, подрыгавшись, безвольно в них повис.
"С клеем "Секунда" беда -- не беда!.. Клей "Секунда" клеит на года!", - услышал он раскатистый голос из репродуктора. В голосе отчетливо звучали напористость и самодовольство. "Партоген Фигуров!" -- вспомнил он. Неужели этот слоган так въелся в его подсознание? "Клею "Секунда" не скажешь "пока"! Клей "Секунда" клеит на века!", - еще громче декламировал голос. Он не мог ничего понять... Это только в его голове или же на самом деле? "Клей "Секунда"!..",- угрожающе начал голос. "Хватит уже! Хватит! - заорал он изо всех сил. - Я больше не могу! Я устал!"
"Ну, тише вы! Тише! Все хорошо! Зачем же вы так-то?" -- услышал он негромкий голос. Он ощутил теплую сухую ладонь на своем лбу. Увидел над собой белый потолок. "Я снова -- как все?" -- спросил он. "Ну, конечно, как все! Точно так же!" -- успокаивающе сказал голос. И в сторону добавил тем же тоном: "Готовимся к переливанию!"
12.
Гармония воцарилась в мире. Он слышал далекий звон колоколов. Видимо, звонарь относился к делу без должного подобострастия или же церковные каноны не предписывали ему сегодня лупить до звона в ушах, но скорбный металлический бой был похож сегодня на языческую песню предков. Он вслушивался в эти кристально чистые звуки и чувствовал легкость во всем теле. Ему казалось, что он в ритме сердцебиения качается на звуковых волнах. Дзынь-дзынь! Дзыньдзынь! Как хотелось ему, чтобы это качание в гамаке звуков продолжалось бесконечно...
Как это здорово -- парить в воздухе бестелесным существом: быть просто теплым плавно льющимся звуком! Это ли не совершенство? Но он как будто бы знал, что у него когда-то были руки, были ноги... Не было только ни малейшего желания ими воспользоваться. А что, если все-таки попробовать? Прямо у его ног лежала лесная долина -- она выплывала словно из тумана и приобретала объемность и цвет. Лес был смешанных пород -- и лиственный, и хвойный... Ой, а это что? Пальмы! Ну, и что? Казалось, стоит спуститься в этот затерянный в пампасах мир, и ты останешься в нем навсегда. Но зачем спускаться, если можно видеть его с высоты птичьего полета, и не только видеть, но и парить над ним?
Кто он?.. Да, собственно, какая разница?.. Жив он или мертв?.. А так ли это важно, когда кругом такая красота?..
Но вот кто-то коснулся его невесомого тела... Сначала у него появилось желание брезгливо оттолкнуть эти руки, трогающие его плоть, пресечь эти гнусные материалистические поползновения, но не то, что делать, даже думать о том, что делать, было лень. Но потом он почувствовал, что даже получает от этих прикосновений некоторое удовольствие. Удовольствие сменилось обманчивым воодушевлением, с которым начинающий парашютист прыгает прямо в облако. Он открыл глаза...
Он увидел серые глаза. Они за ним внимательно наблюдали. Затем он увидел нос с горбинкой, веснушки, рыжие волосы... Услышал чужой голос: "А я тут думал, паря, что ты уже все..." Он звучал издалека. А куда делась лесная долина? Почему прекратился колокольный звон? Он почувствовал обиду, что покинул тот, реальный мир и оказался в мире надуманном и ложном. Ему захотелось вернуться назад, в эту долину, но это было уже невозможно.
Вместо колокольного звона он услышал резкий свист. Свист повторялся снова и снова. Этот незнакомый человек что-то с ним делал. Ему показалось, что он отрывает от его тела какие-то клейкие ленты, которые защищают его от опасностей окружающего мира. А ведь этот человек желает ему зла, подумал он.
Он лежал и с каждым режущим слух свистом чувствовал себя все беззащитнее и беззащитнее. И когда наконец неприятные звуки прекратились, он ощутил себя совсем беспомощным и жалким.
"Ну, паря! Ну!" Он чувствовал, что этот человек толкает его в бок, но не мог даже пошевелиться. "Ну, давай же! Ну!" -- не унимался злой человек. Кажется, он обхватил его своими погаными руками и поднял, затем куда-то потащил. "Ну, чего ты такой слизняк?" -- сказал он. Ему хотелось, чтобы он оставил его в покое, вернул его в то состояние, в котором он пребывал недавно, но человек обращался с ним все грубее и грубее.
Он затащил его в какую-то крошечную комнатку и наконец убрал от него свои мерзопакостные волосатые руки. Скрипнула серо-белая с непонятными желтыми пятнами дверь. Он, у ног которого недавно простиралась целая долина, был зажат шестью стенами, как в склепе. Он что, хочет заживо его похоронить?
А ведь он "возвел" его на пьедестал, как царя природы! Зачем? Он сидел на холодном пьедестале и стучал зубами. Он уже не мог ни думать, ни чувствовать. Он был не в себе. Снова скрипнула дверь. Снова этот же нехороший человек. Он наклонился над ним. Поочередно поднимая руки, снял мятый пиджак. Зачем-то закатал рукав рубашки и воткнул в руку шприц. Ой! Больно! Что делает с ним этот дебил?
В его голову почти тут же ворвалась бешеная ясность и полное осознание всего происходящего. Он -- Партоген Фигуров, богатый и известный в рекламном бизнесе человек, был похищен этим рыжим верзилой, который издевался над ним как мог -- обливал колой, заставлял жевать резинку и жрать шоколадные батончики, а затем, видимо, накачал его какими-то наркотиками.
Какое унижение! Какой позор! Он сидел на крышке унитаза, спустив светло бежевые брюки. Они были все в коричневых разводах от "Сепсис-колы". А ведь это брюки от Скотини за 600 долларов! Туалет, в котором он находился, был необычайно тесным, но даже и эта маленькая комнатушка была заставлена всевозможными банками, бутылками и коробками с яркими этикетками. А ведь этот рыжий, похоже, душевно нездоров. У него, видимо, съехала крыша на рекламируемых когда-то им, Партогеном Фигуровым, товарах.
Итак, что же делать? Его мозг сейчас работал предельно четко, как не допускающий ни единого сбоя часовой механизм на бомбе замедленного действия, подложенной чеченскими террористами. Метод силовой борьбы он уже опробовал. Он ощупал кончиком языка свои зубы и снова убедился: да, двух передних зубов верхней челюсти на месте не было. Они были выбиты этой рыжей сукой. Оставалась надежда только на то, что ему удастся найти особый подход к этому безумцу. Но какой? Ведь таким людям не свойственна элементарная логика!?
"Ну, ты скоро там, паря? Я задолбался уже ждать!" - услышал он недовольный голос за старой дверью. "Чичас я, только ширинку застегну!" -- подобострастно ответил Фигуров и поморщился от отвращения к самому себе. Игра жертвы со своим палачом началась...Игра в кошки-мышки?..
13.
Партоген Фигуров напряженно сидел на ободранном топчане, возле которого валялись обрывки клейких лент, тех самых лент, которые крепко-накрепко держали его, наверное, больше суток. Он уже не чувствовал слабости во всем теле. Его гнетущий страх перед мучителем, похоже, трансформировался в почти неестественную для человека, оказавшегося в такой ситуации, собранность и осторожность. Он не видел похитителя, стоящего сзади, но чувствовал его тяжелый взгляд каждой клеточкой своего тела. Казалось, какая-то бесформенная масса давила ему на спину, на плечи, и в голове роились мысли об отрицательных биополях. Во что бы то ни стало он должен был теперь показывать, что ни сколько его не боится...
- Ну, что, паря, это и есть твой центр вселенной, - сказал рыжий, не то спрашивая, не то утверждая. В голосе его прозвучала издевка. Что он имеет в виду? Этот долбаный топчан? Эту комнатку-кладовку? Партоген Фигуров еще раз робко оглянул заваленную барахлом комнату и остановил взгляд на потухшем экране допотопного лампового телевизора.
- Центр вселенной -- во мне! -- тонким, дрожащим от волнения, голоском сказал он.
- Да, ну, ты че такой идеалист? -- рассмеялся рыжий. Его недобрый смех заставил Фигурова похолодеть. -- Центр вселенной, паря, вон в том погасшем светильнике разума...
Так и есть. Он имел в виду этот телевизор. У него точно съехала на этом крыша. ? Да не мозет быть он центром вселенной! Он зе создан людьми и для людей! -- сорвался Фигуров.
