себе в спину, между лопаток, чуть ниже основания шеи.
— Ладно… — кивнул мастер.
Он сел за стол и умело скопировал на кальку выбранного мною дракона. Животворный Дух и Небесную Силу. Вышло у него хорошо. Разницы между получившимся рисунком и оригиналом в папке не было никакой. Разве что этот был точной зеркальной копией последнего. Потом татуировщик велел мне раздеться, тщательно протер кожу спиртовым тампоном, взбрызнул аэрозолем и, приложив к телу кальку, с силой ее пригладил. Отодрав от спины прилипшую бумагу, он подвел меня к большому прямоугольному зеркалу на стене, и с помощью другого, ручного зеркальца, продемонстрировал отпечаток.
Дракон, извиваясь, сползал от шеи по позвоночнику к правой лопатке. Грозно ощерившись мощной клыкастой пастью, он будто охранял меня от возможного нападения со спины. Я покрутился перед зеркалом, пытаясь представить, как мифический зверь будет выглядеть в чернильном варианте, и дал окончательное «добро».
Получив согласие, татуировщик усадил меня на стул перед зеркалом и велел держать спину прямо. Он натянул хирургические перчатки, опустил на глаза защитные пластиковые очки, еще раз брызнул мне на спину аэрозолем и, негромко буркнув: «Если тебе комсомолец имя — имя крепи делами своими», — принялся за работу.
Насколько мог, я следил за происходившим в зеркало. Машинка кровожадно жужжала где-то возле правого уха, рождая внутри меня неприятный нервный зуд. Татуировщик действовал быстро и уверенно. Лишь время от времени он ненадолго прерывался, чтобы вытереть ватным тампоном густые бурые потеки.
— Не больно? — поинтересовался он минут через десять, сдвинув очки на покрытый потным бисером лоб.
— Терпимо, — откликнулся я и посмотрел на него через зеркало.
Мне действительно было не больно. Так, лишь немного жгло слева от позвоночника.
Мастер удовлетворенно кивнул и снова надвинул очки.
— У каждого человека свой болевой порог. Все по-разному переносят боль. Поэтому я и спрашиваю… — пояснил он, продолжая рвать мою кожу металлом.
Я наблюдал за ним в зеркало и внезапно сообразил, что не вижу на его теле татуировок. Его загорелые мускулистые руки, покрытые мелким светлым волосом, были чисты. Раньше я полагал, что у таких людей обязательно должны быть татуировки. В качестве особой приметы, указующей на принадлежность к профессии. Как у байкеров и якудза. У мастера же их не было. «Может, они под одеждой?» — предположил я.
Этот вопрос не давал мне покоя, и я задал его. Я посчитал, что раз я сижу перед ним наполовину голый, а он в данный момент льет мою кровь, значит, между нами существует определенная связь, и эта связь дает мне право спросить.
— На мне нет ни единой точки, — громко, перекрывая жужжание, проговорил он. — Чтобы иметь татуировку, нужно быть к этому готовым. Я хочу сказать, по-настоящему готовым. Для меня татуировка — это не дань моде. Это стиль. Философия… Настоящая татуировка не может быть временной. Временным бывает лак на ногтях. Еще боди-арт… Разрисовал себя красками и через два часа смыл их под душем. Татуировка же — как родимое пятно, она только твоя. Такой больше нет ни у кого и не будет. Если в тебе отсутствует уверенность, что сможешь жить с нею всю жизнь, до самой смерти, лучше не делай. Есть люди, которые приходят ко мне, выбирают рисунок, я им назначаю день, а потом они, наверное, передумав, не являются… Так же, как тот клиент, что должен был сейчас сидеть здесь вместо тебя. Так правильно, — утвердительно кивнул он. — В этом нет слабости, просто человек не готов…
— Значит, вы тоже не готовы? — задал я прямой вопрос.
— Да нет, — он скосился на меня сквозь прозрачный пластик очков и неожиданно добавил. — Я вообще не хочу иметь татуировку.
Мы замолчали. Больше я не стал его ни о чем расспрашивать. Я размышлял над словами татуировщика, а он с сосредоточенным видом продолжал кромсать мое тело. Когда все закончилось, он аккуратно протер кожу ватой и протянул зеркальце.
Я развернулся спиной к стене и посмотрел на результат. Участок тела вокруг татуировки покраснел и сильно подпух, выглядел багровой подушкой. Кожу на лопатке и плече теперь сильно пекло, но чешуйчатый бирюзовый дракон мне понравился. Я удовлетворенно кивнул и негромко сказал сам себе:
— Думаю, я готов.
— Что?..
— Да нет, я так…
— Повернись, кожу кремом смажу, — велел мастер.
Я развернулся. Он помазал мне спину и закрыл рисунок специальной салфеткой, прикрепив ее к спине кусочками пластыря. Затем порекомендовал несколько дней не принимать ванну и до полного заживления ссадины не загорать на солнце.
— Периодически смазывай рану каким-нибудь кремом. Чтобы подживало получше. Когда станет чесаться и корочка начнет отставать, не отрывай, пускай сама отойдет. Ты, я вижу, парень серьезный, сумеешь.
Татуировщик замолчал и принялся убирать инструменты. Я постоял рядом еще с минуту, но он больше не обращал на меня внимания. Тогда я поблагодарил его, оставил на краю стола деньги и вышел из кабинета.
На улицах было много людей. Соскучившиеся по теплу горожане не спешили домой. Они неторопливо прогуливались по тротуарам и сидели за столиками летних кафе. Я посмотрел на часы и решил навестить знакомого, проживавшего неподалеку. Он уже должен был вернуться со своей чиновничьей службы. Сориентировавшись, я расстегнул на рубахе верхнюю пуговицу и направился в нужную сторону.
Я ощущал прилепленную к спине салфетку при каждом движении. Она задевала за ткань и иногда мне казалось, что бумажный лоскут отвалился. В такие моменты я забирался рукой за ворот рубахи и убеждался, что все в порядке. Всю дорогу я непрерывно думал о том, что теперь у меня есть татуировка. Я никак не мог свыкнуться с этой мыслью. Несмотря на всю простоту свершившегося события, чувство было необычайное. Не знаю отчего, но сознание принимало его с трудом. Понимание того, что я сделал татуировку, что она навсегда, навечно, вызывало во мне какое-то особое, мистическое ощущение. Оно было сродни чувству, которое я испытал в юности, после того как в восемнадцать лет впервые познал женщину…
От приятеля я возвратился по темноте. Выложил из пакета продукты, купленные по пути, и прошел к зеркалу, что висело в прихожей. Скинув с тела рубаху, я отлепил край салфетки и принялся изучать татуировку с разных сторон. Было неудобно, но я настойчиво выворачивал шею и вертелся в поисках наилучшего положения. Рассмотреть рисунок в деталях мне удалось с заметным трудом. Татуировка выглядела теперь иначе. Кожа сильно опухла, и от этого дракон казался объемным. Рану саднило, пекло, вокруг татуировки было багрово. Но мне все равно очень нравилось. Я ни о чем не жалел.
По окончании осмотра я опять прикрепил салфетку к
