этим как раз мадемуазель Клер, когда выпивала слишком большую порцию виски, – заметил Эдвардс, а капитан промолчал.
Когда Клер взошла на верхнюю палубу, ветер растрепал её волосы, задрал юбку. Стояли сумерки. Океан кругом волновался. Белые гребни мчались за кораблём бесчисленными и шумными полчищами. Матросы возились с хлопающими, надутыми парусами, пытаясь взять на них рифы.
– Будет ли шторм? – обратилась Клер к забрызганному водой Дэнисену, который выбирал грота-шкот.
– Совсем небольшой, – ответил матрос, ловко закрепляя канат на штаге замысловатым узлом, – слабее того, что так тебя напугал около Австралии. Томми, руля под ветер! Круто клади, не бойся! Вот так, отлично.
– А откуда ты знаешь? – спросила девушка, когда Том исполнил команду, благодаря чему корабль преодолел сильный крен к подветренной стороне.
– От барометра. Ну а если серьёзно – дьявол раздваиваться не может, и он сегодня – не в ветре, а в капитане ван Страттене. Ты смотрела ему в глаза?
– Дэнисен, только не рассказывай мне про его глаза! Я столько на них смотрела, что уже больше видеть их не могу.
– Поэтому ты и не замечаешь главного. Он напуган, и он ещё пролил кровь. Держись от него подальше, моя красотка.
В камбузе Клер открыла свой сундучок, который стоял близ шкафа с посудой, и вынула из него совсем небольшой предмет, завёрнутый в тряпку. При помощи кочерги она пропихнула этот предмет глубоко под печку – как можно глубже, чтобы его никто никогда не смог обнаружить. На это можно было рассчитывать – ведь чугунная печка, являясь самым надёжным и долговечным предметом на корабле, была привинчена к полу крепко, через сквозные отверстия в нём и в ней. Выкатиться этот предмет из-под печки также не мог ни при какой качке, так как его пришлось впихивать туда с огромным усилием. Распрямившись, Клер взяла тряпку и побежала к трапу кают-компании со всех ног, потому что ветер обдавал брызгами.
Капитан уснул на кушетке, не расставаясь со своей шпагой. Эдвардс читал, зажегши фонарь, который под потолком раскачивался. Мерцающий свет затравленно рыскал по всем углам, как больная крыса. Близняшек в кают-компании не было. Опустившись на четвереньки, чтобы протереть пол, Клер поинтересовалась у офицера, что он читает.
– Библию, – был ответ.
– Ух, ты! – удивилась Клер, – разве ты замолишь свои грехи, канонир?
– Никто не замолит своих грехов, портовая шлюха. От них надо избавляться.
– Мне почему-то кажется, что ты понял это совсем недавно, – вздохнула Клер.
– Тебе всё опять неправильно кажется, – вздохнул Эдвардс и попросил её замолчать. Кое-как отмыв пол от крови, Клер вымыла руки ромом, выпила стакан вермута и пошла взглянуть, что делают сёстры.
К её громадному удивлению, две блондинки, сидя за столиком, увлечённо резались в карты – да не вдвоём, а с Энди и Стивеном. Когда Клер вошла, никто даже не подумал смутиться. Лица всех игроков при свечах, горевших в привинченном к столику канделябре, казались очень зловещими. Борясь с внутренним ощущением, что они решают с помощью карт вопрос, кто высосет её кровь, Клер легла на койку, заправленную чистейшими простынями, и простонала:
– Вы обезумели, дамы! Ведь капитан не далее как вчера предупредил вас, что вы за это будете высечены по голым задницам, как девицы из пансиона!
– Но ты, наверное, не услышала, что он сказал сегодня, – надменно провозгласила мадемуазель Элен, признав свою партию проигранной и снимая с правой ноги чулочек, – а он сказал, что судьба команды и его собственная судьба зависят от показаний, которые мы дадим королевскому прокурору Франции! Дураку понятно, что если мне и моей сестре здесь что-нибудь не понравится – всех повесят.
– Только не Энди! – запротестовала мадемуазель Софи, – а Стивена пускай вешают, дьявол с ним! Я бы его даже четвертовала. Ведь этот гадёныш так перед нами и не разделся!
– Он испугался акул, которыми пригрозил ему Эдвардс! – вскричала блондинка с родинкой, положив руку Стивена на своё голое бедро, – а они, действительно, отвратительны! Я бы лучше ещё раз встретилась с нашим дядюшкой, чем с акулой. Поэтому лично я Стивена прощаю.
Стивен пробормотал, что если бы ему сразу показали такую ножку, он бы забыл про акул. Тогда обладательница очаровательной родинки, встав со стула, задрала юбку и показала сразу всю ногу – такую, что даже вредина Клер, пробежавшись взглядом по её линиям, вынуждена была признать аристократичность и безупречность увиденного. Однако, мадемуазель Софи решительно запретила Стивену раздеваться, пока он не проиграет. Её сестра, вновь усевшись, с изрядной ловкостью стасовала и сдала карты, и начался следующий кон.
За иллюминатором свистел ветер и разбивались волны о борт, и скрипели снасти. Дэнисен оказался прав – умеренный шторм не переходил в бурю. Клер то дремала, то просыпалась. Ей приходилось держаться одной рукой за прямоугольную боковину койки, чтоб не скатиться на пол. Колоколов в волчьем вое ветра она не слышала. Если и доносилось что-то похожее на не очень тоскливый звон, то это был смех сестричек-лисичек. Их забавляли позы, в которые становились Энди и Стивен, чтоб подобрать упавшие на пол карты. Видимо, мальчики проиграли не по одному разу.
– Сколько нам ещё плыть до Старого Людоеда? – спросила Клер, пробудившись в третий или четвёртый раз. Сестрички-лисички мигом притихли, не уточняя, что Клер имеет в виду. Им было известно, что так прозвали мыс Горн.
– Недели две – три, при очень хорошем ветре, – ответил Энди, хлопнув по столу картой, – мы не прошли даже половины пути по Тихому океану.
– Скажите, мальчики, а мы будем проплывать мимо каких-нибудь островов? – спросила Элен, – мне кажется, остров Пасхи располагается как раз в этих широтах.
– Нет, северо-восточнее, – сказал Стивен, – нам, может быть, встретится только архипелаг Исла-Эрмит и пять – шесть маленьких островов, названия их не помню.
– И они также населены ужасными людоедами? – испугалась Софи.
– Да нет, очень милыми, – хлёстко брызнула ядом Клер, – и они не знают, кто такой королевский прокурор Франции, так что с радостью обглодают ваши великолепные ножки, пожаренные на углях.
– Свинья тупая! – одновременно взвизгнули сёстры, – чтоб ты сама сгорела в геенне огненной, тварь!
Клер, очень довольная своей выходкой, погрузилась в приятный сон. Но вскоре его приятно прервали, пощекотав ей пятку. Свечи были погашены – вероятно, качка сделалась слишком сильной. Кто-то совал в руки Клер гитару, прося сыграть что-нибудь печальное.
– Романтическое, – настаивал нежный голос мадемуазель Элен, – но только не слишком быстрое!
– Да, да, да, не то мы собьёмся с ритма, – досадливо объяснила мадемуазель Софи, которая как раз пятку и щекотала. Стивен и Энди лежали, кажется, на полу. Вряд ли они были одеты, так как близняшки были обнажены. Клер это определила, тронув рукой Элен, а ногой – Софи. Затем, взяв гитару, она подумала, что играть, и стала импровизировать. На полу началась возня, да ещё
