ответил офицер полиции.
–
И заберите, пожалуйста, ключи от моей квартиры у него, – попросила я.
Через некоторое время в дверь апартаментов Алика позвонили. По ту сторону стояли два громадных полицейских.
–
Дверь никто не открывает, – сказал один из них. – Вы уверены, что он там?
–
Машина его стоит. Может, он вышел куда?– предположила я. – Хотя, вряд ли! Пойдемте, я открою!
–
Лена, пойдем со мной, пожалуйста,– попросила я. Меня трясло. Все происходило, как в страшном сне.
Поднялись на мой этаж. Я открыла дверь своим ключом. Вошли внутрь. Никакого присутствия Джозефа – ни снятых ботинок, ни брошенных пакетов. Все разбрелись по комнатам. Разбрелись – громко сказано! Всю квартиру можно окинуть взглядом за десять секунд и понять, есть ли кто живой.
–
Странно, может он вышел пройтись? – задала я вопрос больше сама себе, выходя на балкон.
–
Что будем делать?– спросил один из полицейских, продолжая заглядывать в ванные комнаты, шкафы.
–
Я не знаю! Мне неудобно, что вызвала вас, может подождем и он подойдет. Он здесь, он никуда не уехал.
И тут, точно как в американских фильмах, раздался крик другого полицейского:
–
Стоять! Руки за голову!
Из кладовой, которая была в самой глубине квартиры, напротив ванной комнаты Даника, полицейский выводил Джозефа. Под прицелом пистолета. Мне стало нехорошо.
–
Лена, пойдем отсюда, – попросила я.
Мы вышли из квартиры и остановились возле лифта. Последнее, что я видела, отпечаталось в моей памяти навсегда: Джозефу задрали рубашку на предмет наличия оружия на поясе и услышала его лепет:
–
Что я сделал? Я ничего не сделал!
А потом, уже будучи за дверью, я услышала голос полицейского, объясняющий ему его права. Один из полицейских вынес мне мой ключ.
–
А где еще один? Это от апартаментов! А есть еще и от входной двери снизу! – возмутилась я. Даже в такой ситуации этот мерзавец не растерялся и оставил у себя ключ от парадной двери, чтобы в очередной раз явиться ко мне.
–
Возьмите! – протянул мне полицейский недостающий ключ через минуту.
–
Вот теперь все!
–
Он спрашивает, когда сможет забрать свои вещи? – поинтересовался полицейский. – Желательно сделать это как можно быстрее. У него есть тридцать минут единожды. Когда Вам удобно?
–
У него там слишком много всего – боюсь, за один раз и не вынесет все.
–
А это уже его проблемы, – ухмыльнулся полицейский.
Мы обсудили день и время. Через полицейского. В квартиру, где был Джозеф, я так и не зашла, пока его не увели.
–
Слава Богу! – облегченно вздохнула я, оставшись одна. – Все кончено!
Остался только суд через неделю, когда я еще раз увижу это ненавистное мне лицо, и забуду о нем навсегда. Просто вычеркну из своей жизни. Хотя я знала, что так просто вычеркнуть мне не удастся.
Только коробки и куча еды в холодильнике напоминали мне о прежнем бойфренде, но и они были вынесены в назначенный день. В сопровождении полицейского и двух черных с тележками, Джозеф забрал все свое имущество.
–
Вот теперь точно все! – сказала я, намыв полы после их ухода. Как бы выметая не только грязь, но и дух, ненавистный мне. Больше никогда его нога в грязном ботинке не ступит на порог моего дома.
30. Приобретение средства передвижения
Я стала получать пособие по безработице. Небольшое, учитывая, что работала я всего девять месяцев да и неполную неделю, но на жизнь хватало. Основные расходы – арендную плату за квартиру – покрывала сдача квартиры в Москве. Мне срочно надо было покупать машину, так как любая следующая работа не в Нью Йорке, а здесь, в Нью Джерси, требовала наличия собственного транспортного средства. Многие, такие незначительные, казалось бы, расстояния нельзя было преодолеть на автобусе, как я уже убедилась при поездке в суд. Алик занимался покупкой машин. У него был бизнес с Россией и он покупал машины на аукционе под конкретного покупателя.
–
Алик, присматривай, пожалуйста, машину для меня, – попросила я его.
–
Ника, так не работает, – предупредил он. – Ты мне должна сказать, в какую сумму ты хочешь уложиться, а я уже буду смотреть что-то более-менее приличное и если найду, мы вместе поедем на аукцион. Ты же должна посмотреть, что покупаешь!
–
Хорошо! – согласилась я и задумалась о продаже своего кольца.
Денег у меня на счету было совсем мало и я рассчитывала только на него. Конечно, жалко расставаться с такой красотой. Ювелир создал уникальное изделие в виде ветвей с бутонами или цветами, как посмотреть. Ветви из золота, цветы – из бриллиантов. Четырнадцать бриллиантов, два из которых крупные, остальные мелкие. Но кольцо лежит без дела. Даже если я его иногда, по большим праздникам, буду надевать, погоды мне это не сделает. А вот машина – это необходимость. Средство передвижения, без которого прожить очень трудно. Так рассудила я. И, уверенная в своей правоте, отправилась на известную 47-ю улицу в Нью Йорке, где друг на друге расположены лавки ювелиров. Держат их, в основном, евреи. Здесь продаются и старинные антикварные изделия, и уже бывшие в употреблении, но доведенные до нужной кондиции изделия кем-то сданные на комиссию, ну и, конечно, огромное количество новых. Все сияет, блестит, играет всеми цветами радуги при соответствующем, правильном, освещении. Зайдя в один из больших магазинов и устремившись к прилавку, за которым стоял ювелир, обратилась к нему:
–
Я бы хотела продать кольцо.
–
Можно посмотреть?– поинтересовался он.
Я достала бархатную коробочку, в которой оно покоилось, открыла ее и, при этом правильном освещении, бриллианты в кольце заиграли множеством цветов и оттенков. Но игра цветов в данном случае не была кричащей, как у новых колец и сережек с бриллиантами, а благородной, спокойной. Как будто эти камни шептали: мы уже повидали немало на своем веку! У меня защемило сердце. Так жалко стало расставаться! Я не схожу с ума при виде «камушков», как многие женщины, но перед красотой трудно устоять.
–
Красивое кольцо, старинное! – сказал ювелир, рассматривая его с помощью специального прибора, – сколько Вы хотите за него?
–
Его уже оценивали. И давали пять тысяч, – ответила я.
–
Нет, это нереально, – ответил ювелир. – Я могу купить его только ради бриллиантов. Само кольцо меня не интересует, как изделие. Оно большое, необычное и на любителя, которого я могу ждать всю жизнь и не продать его. Здесь два бриллианта, интересующие меня. Почти по карату каждый. Один очень хороший, другой – замутненный. За кольцо я могу дать две с половиной тысячи.
–
Нет, мне это не подходит, – решительно сказала я.
Я понимала, что продать всегда сложнее, чем купить. Ювелир знал, что мне нужны деньги, значит можно устанавливать свою цену.
–
Ну, смотрите! Больше Вам никто не даст за него. Можете походить, прицениться. Если надумаете, возвращайтесь! Вы можете подойти к антиквару, может быть он возьмет его как изделие!
–
Спасибо, – поблагодарила я и, забрав коробочку,
