тревожит.
— Я тоже все время об этом думаю… — Влада вдруг поняла, что они говорят об одном и том же. — Я не знаю, как ему помочь.
Дмитрий Эдуардович некоторое время смотрел на нее сквозь стекла очков, словно раздумывая над тем, что ответить, а затем предложил:
— Давайте пока не будем заострять на этом внимания, хорошо? Пусть окрепнет физически. Операция — это единственный вариант спасения в его состоянии. Как только он избавится от последствий, возможно что-то изменится и в его общем восприятии.
Влада грустно улыбнулась:
— К сожалению, Дмитрий Эдуардович, мы не предсказатели и не маги.
— Согласен с вами, но известны случаи, когда с помощью близких…
— Я ведь не сестра Стаси, — призналась Влада. — Абсолютно чужой человек. Вы простите, что мы наврали вам…
— Я в курсе, что у нее нет сестры, — пожал плечами врач. — Но уверен, что ей бы этого очень хотелось.
— Вы даже не представляете, как бы этого хотела я! — с комом в горле выдохнула Влада. — Теперь, когда ее нет, я могу ухаживать за Кириллом Андреевичем… Но я понимаю, что ему это не нужно. И может только ухудшить его состояние. Мы, конечно, похожи с ней, но это ненадолго. — Она пригладила волосы. — Дурацкая идея быть кем-то… И опасная, если уж быть до конца откровенной… Если бы Стася была жива, она бы мне мозги вправила!
Дмитрий Эдуардович приподнял бровь, с интересом разглядывая Владу:
— А вы, кажется, неплохо ее знали?
— Я думаю, что по-настоящему узнала ее только сейчас, — Влада шмыгнула носом. — Ну что ж… Пойду, пожалуй. Не знаю, рассказал ли вам Рысецкий о том, что происходит, но поверьте, это что-то страшное… Я очень переживаю за Глеба. Вот я сейчас здесь, а он… Не могу даже думать об этом… Адвокат говорит, что ему ничего не угрожает. Но пока я не увижу Глеба, не поверю никому. Надо идти, но куда и зачем?
— А вы не уходите. Побудьте здесь. Я провожу вас в кафе — там у нас отличная выпечка. Рысецкий ваш прав — все решится через пару часов. Потерпите. Бархатов сейчас физический слаб, но несмотря ни на что, умен и дальновиден. И с адвокатом они говорят на понятном для обоих языке.
— Он еще не знает того, что знаю я. Вернее, догадываюсь… Бархатова хотели отравить. Но хотели сделать это таким образом, чтобы выглядело, будто он сам дошел до ручки. Он и дошел, когда взял ружье… — Влада перевела дыхание, с испугом взглянув на Дмитрия Эдуардовича.
Дмитрий Эдуардович снял очки и потер глаза.
— Давайте будем решать проблемы по мере их поступления? — расплывчато сказал он. — Сначала — операция, а затем все остальное. Не думаю, что сейчас нужно обсуждать с ним это.
— Конечно, — согласилась Влада. — Просто я переживаю, что время уходит, и эти люди добьются своего…
— А вы просто верьте, что справедливость есть, — врач был серьезен. — И время работает на нас. Главное, чтобы все были здоровы, не так ли? А со своей стороны скажу — все анализы Кирилла на момент поступления будут в сохранности. Но доказать, что он принимал препараты, не зная об этом, может быть нелегко.
— Обещаю, что мы с Глебом докопаемся! Я все сделаю, чтобы доказать невиновность Стаси!
— Стаси? — удивился врач.
— Да, Стаси. Эти люди готовы обвинить ее в том, что она намеренно травила его. Потому что она не может уже ничего сказать в свою защиту. Но все дело в том, что Бархатов был под воздействием этих препаратов и после того, как ее не стало. А значит, они совершили ошибку, которая дорого будет им стоить!
— Вы замечательный человек, Влада, — кивнул Дмитрий Эдуардович. — И у вас гораздо больше общего со Станиславой, чем цвет волос или форма носа. Поверьте.
— Спасибо! — она не удержалась и обняла врача. — Жаль, что я поняла это только сейчас.
— Ну-ну, — он похлопал ее по спине. — Все сложится.
Влада встала.
— В кафе? — спросил ее Дмитрий Эдуардович.
— Нет. Пойду.
— Куда? — забеспокоился врач. — Надеюсь, вы меня поняли? Дайте возможность всему идти своим чередом. Рысецкий ведь сказал, что…
Влада скрестила руки на груди:
— Буду ждать. Пару часов, не так ли?
— Да.
— Тогда поеду домой, наверное. И, если Глеб появится, скажите ему, что я его жду…
— Разумеется, — улыбнулся Дмитрий Эдуардович, — Даже не сомневайтесь.
61
Конференц-зал был заполнен людьми. Общее собрание назначили на семь вечера, что большинство восприняло с досадой и недоумением. Однако, какими бы ни были планы, присутствовали все — контролировать кормушку, хотя бы иллюзорно, хотелось каждому.
Когда в зал вошел Глеб в сопровождении Матушкина, главного юриста и начальника экономического отдела, возникла общая пауза, а затем недоумевающий гул. Глеб понял, что эта троица не стала делиться со всеми информацией, полученной утром. Он знал, что они планировали — как только в офисе появится адвокат Бархатова, а он должен был появиться уже минут сорок назад, судя по их разговорам, — ему придется подписать бумаги у нотариуса. И, как только они вступят в силу — переоформить все на Олега Ивановича Матушкина, который в итоге станет главой компании. Нотариус уже сидел в приемной, ожидая своего часа, и со скучающим видом разглядывал выставленные в стеклянных шкафах макеты зданий.
Сейчас Глеб испытывал странные и противоречивые чувства. Он смотрел на людей, которых знал и видел каждый день рядом с Бархатовым, которых уважал за ум и умение достигать огромных вершин, и не мог поверить, что они настолько алчны, За те несколько часов, проведенных в доме Бархатова, когда с них спала шелуха респектабельности, они наконец показали свое истинное лицо.
Многие из тех акционеров, которые сейчас с удивлением разглядывали
