Дом Евы - Садека Джонсон

Еще раз поздравляем с поступлением и ждем Вас в кампусе осенью 1951 года.

С уважением,

Джеральдин Клэр Дэвис,

начальник отдела приема

У меня встал в горле комок. Миссис Шапиро исполнила обещание. Через несколько месяцев я поеду в колледж. Мне очень хотелось испытать такой восторг, чтобы прыгать и кричать, но когда мечта, ради которой я стольким пожертвовала, наконец сбылась, почувствовала я совсем не то, чего ожидала.

Я плюхнулась на диван и уставилась на письмо, написанное на плотной дорогой бумаге. Я смотрела на него, пока слова не начали сливаться воедино, и отчаянно пыталась почувствовать хоть что‐нибудь.

Когда тетя Мари вернулась и я показала ей письмо, она сплясала от восторга вместо меня.

– У тебя получилось! Ты первая в нашей семье пойдешь в колледж! Милая, я так тобой горжусь! – Она взяла меня за руки и закружила по комнате, вся сияя от гордости.

– Ты же знаешь, что Нини захочет ужин с морепродуктами в твою честь!

– Надеюсь, Пышка уже научилась жарить рыбу, как Нини, – отозвалась я как можно легкомысленнее. Я хотела заразиться тетиной радостью.

– Это изменит твою жизнь. Тебе не придется, как нам, биться изо всех сил, чтобы растянуть пятнадцать центов до доллара. Мы все будем тобой гордиться.

Тетя Мари подошла к проигрывателю, поставила пластинку и принялась покачиваться и пританцовывать под пение Дайны Вашингтон, а я смотрела на нее и думала, что справиться с этим смогу только так, как советовала мать Маргарет.

Единственный способ идти вперед – это забыть.

Элинор сидела в кабинете, пила остывший кофе и рассматривала новые желтовато-бежевые обои. В их доме они появились недавно. Этот цвет хвалили во всех журналах, но Элинор он не очень‐то нравился. Просто Роуз сказала, что он производит нужное впечатление, и Элинор не стала спорить.

Над камином висели дипломы Уильяма из колледжа и медицинской школы Говарда. Рядом с ними красовались диплом Элинор и грамота лауреата премии за достижения в архивной работе – последняя из множества. Эта картина наполняла Элинор гордостью. Негромко работал телевизор; внизу экрана появилась врезка с последними новостями. Элинор наклонилась поближе.

В Гарлеме пятый день шли беспорядки на расовой почве. Белый полицейский, находясь не на дежурстве, застрелил Джеймса Пауэлла, пятнадцатилетнего невооруженного черного подростка. Город бурлил, беспорядки распространились на соседние с Гарлемом районы. Элинор напомнила себе после ужина позвонить невестке, спросить, как дела у Теодора и их троих детей. Может, стоит поинтересоваться, не хотят ли они ненадолго выбраться из Нью-Йорка и приехать в гости.

– Я выгляжу по-дурацки! – воскликнула Уилла, входя в комнату. Вместе с ней ворвалось облачко ее любимого аромата лаванды.

На ней был желтый сарафан, который Элинор купила в «Вудис», когда ходила с Надин за покупками. На манекене он казался свободным и текучим, а вот Уиллу облегал слишком плотно.

– Ох, я, наверное, не тот размер взяла. – Элинор подошла к Уилле и глянула на ярлычок сзади сарафана. Размер был правильный – во всяком случае, именно такой размер у Уиллы был три недели назад. Ее тело росло и развивалось прямо на глазах: в тринадцать она казалась фигуристее большинства взрослых женщин.

Раскрасневшаяся Уилла повернулась к матери.

– Почему у меня все вот так? – Ее чудесные кудри подпрыгивали на плечах.

– Как – так? – Элинор изобразила непонимание.

Уилла показала на свою пышную грудь и шлепнула себя по широким бедрам.

– У тебя грудь такая маленькая, а у меня прямо мешки с песком. Как такое возможно?

Элинор моргнула.

– Фигура часто наследуется через несколько поколений. Как твои зеленые глаза, милая.

– Я такая странная.

– Ты красавица.

– Я хочу выглядеть как ты. Высокая, стройная, коричневая, а не такая вот, – горестно воскликнула Уилла, и глаза ее наполнились слезами.

– Уилла, успокойся! – Элинор попыталась ее обнять, но девочка вылетела из комнаты и взбежала наверх.

– Я не пойду с тобой и папой обедать! – крикнула она и захлопнула дверь за собой.

Элинор бы побежать за ней и настоять на том, чтобы Уилла ехала с ней, но у нее не хватало сил натягивать на дочку подходящее платье и тащить из дома. Уильям, конечно, расстроится.

Элинор вздохнула и решила хотя бы попробовать. Поднявшись наверх, она поняла, что Уилла убежала в гостевую спальню и опять прячется в молитвенной кладовке.

– Милая, выйди оттуда.

– Нет!

– Давай найдем тебе другое платье. Папа расстроится, если ты не поедешь обедать.

– Скажи ему, что я заболела.

– Уилхелмина Роуз Лоррейн Прайд, ну-ка выходи из кладовки!

Дверь медленно открылась, но на ноги Уилла подниматься не стала.

– Дорогая, ну ты идешь, наконец? Твой отец не любит, когда мы опаздываем.

– Я не поеду.

– И что я ему скажу?

– Я же говорила, я заболела.

– Ну ладно. Веди себя хорошо, я скоро приеду.

Элинор вышла из спальни и спустилась вниз. Взяв льняную сумку, она вышла из дома к машине.

Добравшись до больницы Говард, Элинор поднялась на лифте на верхний этаж. Она зашагала по белым плиткам, постукивая каблуками-«рюмочками» и здороваясь с медсестрами на дежурстве, пока наконец не добралась до кабинета мужа. У Уильяма, как у заместителя главного врача, был хорошо обставленный угловой офис. Элинор еще в коридоре услышала доносившиеся оттуда голоса.

– Здравствуй, дорогая! – с улыбкой поприветствовал ее Уильям и поднялся из-за стола. Напротив него сидела женщина в белом халате, на шее у нее висел стетоскоп.

– Познакомься с нашей самой новой сотрудницей, доктором Пирсолл. Она оптометрист и только что приехала из Филадельфии.

Женщина встала и протянула Элинор руку. Они обменялись рукопожатиями. Прикосновение доктора Пирсолл было мягким и странно знакомым. Почему‐то Элинор сложно было заставить себя отпустить ее руку.

– Как поживаете, доктор Пирсолл? – Элинор посмотрела женщине в лицо. На губах у нее была теплая улыбка, но темные глаза оставались холодными.

– Прекрасно. Очень рада, что приехала. Пожалуйста, называйте меня Руби.

– А где Уилхелмина? – Уильям прервал размышления Элинор.

– Делает вид, что заболела. По-моему, у нее летняя лихорадка, – усмехнулась Элинор. – Она очень сожалеет и просит принести ей что‐нибудь из десерта.

Уильям улыбнулся.

– Доктор Пирсолл, не хотите с нами пообедать? Мы в новое бистро, которое недавно открылась на Ю-стрит.

Приглашение явно застало доктора Пирсолл врасплох. Она покачала головой.

– Спасибо, но мне нужно поехать на квартиру и обустроиться.

Потом она обратила внимание на что‐то над головой Уильяма.

– Красивая у вас картина.

– Наша дочь настоящая художница! – засиял Уильям.