после которого Хому отлучили от ударного труда в коровнике и временно лишили высокого звания старшего куда пошлют, этот «знаменитый востоковед, известный тюркологам всего мира», не успокоился. Злопамятный и завистливый, он опять прислал письмо на имя правления колхоза «Барвинок», а в этом письме чего только не было понаписано! Мол, до сих пор никто из наивыдающихся умов планеты не изготавливал машины времени, не становился невидимкой, — вот и Хома не мог изготовить машину времени, вот и Хома не мог стать невидимкой, в такую околесицу может поверить лишь человек с предрассудками.
Какими только словами и терминами этот выдающийся тюрколог не оперировал в письме! Детерминизм и предвидение в классической философии, мера и граница прогноза, закон отрицания отрицания, соотношение формальной и абстрактной возможности, значение философских принципов для анализа формально возможного, связь абстрактной возможности с формой и содержанием при прогнозировании, применение математических методов при исследовании абстрактно возможного в прогнозировании, реальная возможность и противоречивость материальных процессов, построение прогнозируемой модели, горизонт прогнозирования, взаимодействие прогноза и объекта прогнозирования… И вся эта научная терминология призвана была доказать, что Хома не только не создал фантастическую машину времени, а и никогда не создаст никаких других чудес, которых, возможно, кто-то надеется дождаться от чудотворца.
Эге ж, писал золотоглазый академик Иона Исаевич Короглы, кто-то надеется дождаться от Хомы такого небывалого рыбного дождя над Яблоневкой, когда из тучи посыплются вместе с каплями воды карпы и лини, сазаны и язи, раки и вьюны, щуки и караси, так что живую рыбу можно будет ловить руками среди кустиков картофеля и зарослей крапивы. А еще будто бы грибок-боровичок хвастал, что каждый яблоневец к своему дню рождения получит от него в подарок ярчайшую радугу в небе, сияющую семью цветами на совесть, а не на страх. А в небесах над селом он якобы собирается создать силой своей магии такую же Яблоневку, как и на земле, только небесная Яблоневка будет гораздо лучше, и люди в ней будут жить гораздо лучше, ибо это будут хоть и обычные яблоневцы, ныне сущие, да все ж таки помыслы будут иметь они небесные. Разгневавшись, старший куда пошлют будет устраивать по собственной прихоти затмения Солнца и Луны, а то еще какому-нибудь неугодному яблоневцу станет угрожать кометой, которую призовет из созвездий Девы и Волопаса, ибо он и с кометами умеет обращаться — то он ее, глядишь, послал в созвездие Овена, то перегнал в созвездие Тельца, затем — в созвездие Близнецов, затем — Рака, Льва, Девы…
Не верьте Хоме, заклинал золотоглазый академик, будто он сумеет избавить колхоз «Барвинок» от вируса мозаики кукурузы или от вируса бронзовости помидоров, от вируса желтой мозаики гороха или от вируса зеленой крапчатой мозаики огурцов. Не верьте, что он способен в будущем уберечь яблоневцев от симптома психологической подушки Дюпре и смешанных психозов Гауппа — Мауца, от эротической зоофилии Крафта-Эбинга и артериосклеротического хронического галлюциноза Суханова. Не верьте, будто ему удастся справиться с функциональными изменениями сетчатки глаза при старении, будто, используя биологически активные вещества, он продлит жизнь пожилым людям, будто воздействием ионизирующей радиации он сможет влиять на продолжительность жизни любого биологического объекта.
Не верьте, заклинал золотоглазый академик Иона Исаевич Короглы, который из чувства зоологической зависти и амбициозности стал злым гением старшего куда пошлют. Каждое слово в его письме топорщилось и вставало дыбом, знаки препинания раздраженно гудели, словно оводы, а мысли были такими, будто черт с них никогда и не слазил.
— Гляди, Иона Исаевич аж из Киева так коршуном и клюет! — пораженно произнес председатель колхоза Дым, покрутив письмо в руках. — Видно, он из тех больших ученых, у которых недосол на столе, а пересол на спине. Но ведь от Хомы и вправду всего можно ожидать, может, он и вправду задумал спасти Яблоневку от эротической зоофилии Крафта-Эбинга? Прежде не слыхал про такую, чтоб ей пусто было!
Оперативно реагируя на письмо, председатель колхоза Дым собрался и поехал в коровник. Старший куда пошлют в поте лица трудился возле скребкового транспортера, все честь честью, как и надлежит. Может, и вправду мозгует над симптомом психической подушки Дюпре, разве угадаешь, но с каких это пор заказано мозговать? Досадливо крякнув, председатель колхоза Михайло Григорьевич вышел вон из коровника.
Может, он и не повел бы себя так беспечно, если бы знал, что возле скребкового транспортера трудится физическое тело старшего куда пошлют, а астральное тело Хомы в это время ой как далеко улетело от колхоза «Барвинок», неподвижно повисло сейчас над серой от жары и пыли ярмарочной площадью гватемальского городка Демокрасия, а эта площадь уставлена загадочными магнитными болванами, вырубленными из гранита древними ольмекскими мастерами, и лицо у Хомы — загадочное, будто у магнитного болвана…
ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ
в которой старший куда пошлют забегает вперед научно-технического прогресса еще дальше, чем прежде, удивляя свою родную жену Мартоху, которая не может смириться с Хомой-тракторозавром и его ужасающими машинно-человеческими страстями
Фук на фук как попадет, то это ни к чему не приведет, но Хома не только фуков набрал и в фуках роскошествовал, Хома умел приготовлять — умел и подавать, не обижал батьку своего лысого, а матерь плешивую… Так вот, этому фортелю, который выкинула научно-техническая революция в Яблоневке, удивляться не стоит, чтобы не уподобляться тому Семену, который поясок затянул — да и думает, что поумнел…
Стояла прозрачная, солнечная осень. В садах светились спелые поздние яблоки, легкая паутина бабьего лета плыла над селом, словно беззвучные серебряные струны. Возле школы детские голоса на переменках звенели, будто звоночки. Пахло подсохшим калуфером, мятой, пасленом. В полях пахали на зябь, и механическая тракторная музыка волнами наплывала на село.
Мартоха после полудня шинковала капусту в сенях и все думала о Хоме, который как ушел вчера с утра в коровник, так и не вернулся. А ну как угодил в какую-нибудь беду?.. С улицы донесся глухой гортанный рокот трактора, потом этот же трактор затарахтел у ворот, въехал во двор… Выглянула женщина из сеней, кого это там лихоманка принесла, глядь — а на тракторе Хома благочинный.
— Радуйся, народ, кот сало несет, радуйся, не реви, потому как уже перед дверьми! — упрекнула его Мартоха, ибо какая бы жена не упрекнула, если ее муж шляется невесть где.
— Трактор выбивал в колхозе, чтоб огородик свой
