Нам с тобой надо окончательно все выяснить!
– А что тебе неясно? – воскликнула Лиат в последней отчаянной попытке уйти от ответа. – Я же сказала: между нами все кончено, и мы порешили так еще на прошлой неделе. Еще я сказала, что вчера мы были всей семьей у дяди. Я не имею ни малейшего понятия, какого черта тебя потянуло шататься вчера под дождем поздней ночью, и чего ты добиваешься сейчас твоими дурацкими расспросами. Мне это надоело!
– Лиат, когда ты – в твоих фантазиях – была с Томером, и тебе хотелось разузнать все о сексе, – уколола ее Галь, – то ты только об этом одном и расспрашивала меня каждый день с утра до вечера. Ничто другое тебя не интересовало. Так вот, тогда я проявила к тебе максимум терпения, хоть и не понимала твоего странного любопытства. Но теперь все совсем иначе. Пусть мы тысячу раз порвали и тебе неприятно общаться со мной, но я надоедаю тебе не напрасно. Да, действительно: какая разница, каким образом я очутилась вчера поздним вечером у твоего дома? Но это факт. Да, я не увидела на стоянке машины твоих родителей. И это тоже факт. Но все остальное было для меня каким-то призрачным видением! Меня поразило сходство тех двоих у парадного с тобой и Шахаром! Также мне показалось, что рядом был припаркован его мотоцикл. Я хорошо видела, как те двое целовались. Я бы ни на секунду не поверила своим глазам, но слишком много совпадений не бывает.
– И что ты хочешь этим сказать? – пробормотала ошеломленная Лиат, которой на мгновение возомнилось, будто Галь ее преследует.
Она оказалась не так уж проста, эта Галь! Несвойственная ей твердая решимость, некоторая продуманность ее слов, и главное – ее холодный, и в то же время пронзительный взгляд ясно говорили Лиат о том, что она была разоблачена, и больше ей не имело смысла утаивать истину.
– Я все сказала, – черство выговорила Галь. – Но, поскольку мы всю нашу жизнь были "не разлей вода", хоть и порвали согласно твоему желанию, то я поверю тебе на слово, как раньше. Во всяком случае, – заключила она с сарказмом, даже позволив себе криво улыбнуться, – я точно знаю, что ни у тебя, ни у Шахара нет двойников.
Наступило продолжительное молчание. Исчерпавшая все свои душевные силы Галь Лахав в страхе ждала ответа изворотливой коротышки, которая, неожиданно для нее и для себя самой, позволила ей загнать себя в угол. Однако ждать словесного ответа было напрасно. Если бы Лиат была невиновна, или, по крайней мере, продолжала быть такой же изворотливой, как всегда, то она взорвалась бы, как атомная бомба, с криком и руганью отстояла бы свои прежние утверждения, непременно заявила бы ей, что никогда больше не желает ни разговаривать с ней, ни видеть ее рожу из-за столь оскорбительного обвинения в свой адрес. Более того: она сразу же позвонила бы при ней домой, чтобы ее мама или папа лично подтвердили то, что вчера она была с ними у дяди Амихая. Вместо всего этого, она застыла, словно памятник, и только глаза ее выдавали то, что творилось у нее на сердце.
Пока две бывшие подруги вели свое противостояние, редкие голоса в коридорах стихли, школа опустела в ожидании завтрашнего учебного дня, и глубокая тишина воцарилась вокруг. От этой невозможной тишины, и Галь, и Лиат внутренне содрогались.
Наконец, первой заговорила вновь Лиат, которая вдруг поняла, что бояться ей, на самом деле, нечего, несмотря на отсутствие Шахара. Ведь теперь она сможет полностью взять свой реванш и растоптать свою извечную соперницу без всякой жалости, показать ей, что это именно она, затеявшая свою бездарную игру в следствие, оказалась дурой и кретинкой. Пусть у нее еще не было гарантий того, что любимый парень с ней останется, но та, которая всю жизнь отнимала у нее этого парня, сама явилась к ней убедиться в своем поражении.
– Ты хочешь говорить об этом прямо здесь, туалете? – спросила она с легким удивлением.
– По-моему, вполне подходящее место. Спокойное, по крайней мере, – кивнула Галь в ответ и приготовилась.
– Ты нисколько не ошиблась, – почти гордо выпалила Лиат, подходя к ней. – Да, то были я и Шахар.
Потрясенная Галь отпрянула.
– Только что ты утверждала, что была вчера у дяди, – с трудом проговорила она в попытке словить Лиат на слове.
– К нему отправились родители и брат. Я специально осталась дома, потому, что Шахар позвонил и предупредил меня заранее о своем приходе. Мы провели вдвоем весь вечер. Это был чудесный вечер! Самый лучший в моей жизни.
На этот раз блефовала она, хотя только лишь отчасти. Вот Галь и услышала то, что желала услышать. Ну, и как, полегчало ей?
Губы Галь сжались в ниточку, рот ее искривился. Так вот почему ей тщетно пришлось ждать звонка друга! Звонок его предназначался не ей, обещанный вечер тоже.
– Ты что, влюбилась в него? – недоверчиво озвучила она свою безумную догадку.
– Ты, Галь, оказывается, намного понятливей, чем я полагала, – сострила Лиат, и добавила с вдохновением, настолько же безграничным, как и ее годами накопленная злоба на подругу детства: – Я тоже люблю Шахара. Я тоже полюбила его с первого взгляда.
Произнося это, Лиат нарочно подчеркнула слово «тоже», чтобы донести до Галь, что не она единственная была достойна любви Шахара, и что ей пришло время оглядеться кругом и понять, что свет был населен и другими людьми, которых жизнь не очень-то баловала успехом.
– А он… знает об этом? – промямлила Галь, не находя себе места.
– Ну да! О чем я тебе и говорю. У нас был очень долгий и жаркий вечер!.. Что ты уставилась на меня? Я получила удовольствие. Теперь я такая же женщина, как и ты. И мне почти не было больно. Я даже не знала, насколько Шахар хорош в постели!
Галь, чуть живая, оперлась спиной о раковину, дрожащей рукой открутила кран и проглотила несколько пригоршней воды. Ей казалось, что она бредила наяву, что жестокие слова об измене возлюбленного прозвучали лишь в ее воображении. Эта уродка обманула ее с Томером, так почему бы ей не обмануть ее и сейчас? Задыхаясь, она забормотала, что не поверила ни одному ее слову, что Лиат – записная врунья, и что она просто решила ужалить ее сильнее прежнего, ибо ей было мало их простой ссоры. Но потом, как будто пронзенная молнией, она издала страшный крик, который ударился зычным эхом о кафельные стены туалета и долго звенел в его кабинах:
– Ненавижу тебя!!! Я тебя ненавижу!!! Предательница!!!
Истошный порыв эмоций перешел в упадок сил. Галь схватилась обеими руками за раковину и, почти шепотом,
