умоляюще проронила:
– За что?
Лиат Ярив как будто ждала этого каверзного вопроса. Ее опостылевшая актерская маска дала последнюю трещину и слетела с ее лица. Отныне девушка имела право быть самой собой. Глядя прямо в слезящиеся глаза бывшей подруги детства, она издевательски произнесла:
– Помнишь, как там написано в Библии? "Око за око, зуб за зуб, рана за рану, душа за душу".… Я всего лишь последовала этому закону… за все то, что мне пришлось вытерпеть от тебя, милая. Ведь тебя никогда не интересовало, как я жила возле тебя все эти годы, чем я жила и для чего это все выдерживала. О некоторых вещах я тебе уже высказалась на прошлой неделе. Теперь выскажу все остальное. Я ждала этого целых пять лет!
И на бедную Галь полилось! Давно забытые ею ситуации, такие мелочи, о которых она даже не подозревала, все неловкие моменты в общении с этой коротышкой, которые она спокойно обходила стороной, выговаривались ей в лицо, тем самым жестоко развенчивая ее миф об их прочной и верной, вечной дружбе. Лиат припоминала ей все, злорадствуя и торжествуя. Отбросив всякую сдержанность, она выливала на бывшую подругу, в чьем доме неоднократно гостила и вдоволь угощалась, целые ушаты грязи, втаптывала ее в прах, не принимая никаких возражений с ее стороны. Да и могла ли Галь защищаться? Она только стояла с разинутым ртом, оглушенная, будучи еще не в силах воспринять то, что сыпалось на нее из ниоткуда.
– Ты никогда не была мне подругой! – исступленно вопила на нее Лиат, чувствуя себя на высоте положения. – Настоящая дружба подразумевает равенство, а мы никогда не могли быть равны. Посмотри на себя и посмотри на меня! Да я была всего лишь приближенной твоего высочества! Блеклой тенью, которой вечно помыкают! Чуть что – забудь, милашка, о себе, и выполняй скорей твой долг: дай мне поплакаться тебе о моих несчастьях, решай за меня мои проблемы, например, становиться мне фотомоделью или нет, восхищайся моим новым платьем. А о том, что у меня есть моя жизнь и мои чувства, моя боль, твое высочество не думало. Ты была по уши втрескана в Шахара. Настолько, что для тебя ничто другое не имело значения.
Если тогда, в момент их ссоры, Галь испытывала безумный страх потери, то в эту ужасную минуту выяснялось, что она уже давным-давно потеряла всякое расположение Лиат и напрасно тешила себя надеждой вернуть себе подругу. Ядовитые, гневные окрики Лиат наносили ей удары ниже пояса, а в то, что она говорила, было просто невозможно поверить.
– Ты ошибаешься, Лиат, ты абсолютно ошибаешься, – лепетала Галь в полном шоке. – Откуда эти фразы и столько зависти и желчи? Я всегда относилась к тебе как к моей наилучшей подруге, честное слово! Мне просто казалось, что у тебя все было в порядке, поскольку ты мне никогда ничего не говорила…
– Вот! – воскликнула Лиат и всплеснула руками. – Теперь представь себе, что мы с тобою дотянули до сих пор только благодаря моему молчанию! Представь себе, что мы все это время были влюблены в одного парня, что я старалась быть отличницей, чтобы хоть чем-то скрасить себе мою тоску по нем, и что я мучилась на школьных вечеринках, когда ты, Шели, Офира, Наама и прочие одноклассницы тискались под музыку с мальчишками. Мне каждый раз хотелось сквозь землю провалиться!
– Тогда почему же именно я? – отчаянно возражала Галь. – Почему ни Шели, ни Офира, ни Наама не вызывают в тебе столько ненависти?
– Потому, что они не имеют никакого отношения к Шахару, – коротко и четко ответила Лиат, издав короткий и недобрый смех. – И еще потому, что я не была знакома с ними с первого класса, как мы с тобой. Ни одна из них не сидела со мной за партой все эти годы, их родители никогда не возились со мной так, как твоя мама со мной, и они не изменялись на моих глазах так, как изменилась ты. Понимаешь ли ты, сука, – прошипела она, схватив Галь за прядь волос и силой наклонив ее багровое от стыда лицо к своему рту, – что я рассказывала небылицы о Томере специально для тебя, как сигнал "SOS".о моем состоянии?
– Пусти, мне больно! – застонала та, пытаясь отодрать от себя руки этой маленькой ведьмы.
– Ах, тебе больно, бедняжка! – жестоко прыснула Лиат. – Так знай: мне тоже было больно! Мне тоже стало очень больно, когда Шели притащила меня к тебе в гости, где я увидела вас с Шахаром еще не остывших от траха, и полный разгром вокруг вас. Тогда ты еще не знала, что то был ваш последний раз. Или предпоследний, – какая уж разница!
– Так значит, это была месть, – произнесла чуть живая Галь. – Ты решила соблазнить моего парня, чтоб насолить мне из-за каких-то вещей, о которых я даже не подозревала! А я-то думала, что наша дружба была выше, намного выше всяких недоразумений.
– Кто делает нечто подобное из мести? Говорю тебе: я люблю Шахара, также, как ты! Я не искала одноразовой связи с ним, чтоб насолить тебе. Я искала его любви. И я ее добилась.
– Что ж ты раньше молчала!? – разрыдалась Галь. – Почему не поговорила со мной?!
– А разве ты была б готова меня выслушать? – выкрикнула Лиат и продолжила: – Знаешь, мне было выгодно держать мои чувства в тайне. Согласись: в противном случае я бы потеряла возможность общаться с Шахаром. А? Ведь так? И ты тоже, давно перестала бы верить в меня и в нашу дружбу. В сущности, ты должна сказать мне "огромное спасибо"!
Перед заплаканными глазами Галь предстало недоверчивое лицо Одеда в том скверу. Как же этот неприметный скромняга оказался поразительно прав насчет поведения перешедшей все границы завистницы и аферистки! А она еще подняла бедного юношу на смех!
Выплеснув свою последнюю каплю желчи, Лиат Ярив победно отдалилась на шаг от бывшей подруги детства и окинула ее надменным взглядом. Вид той вызывал глубокую жалость: залитое слезами лицо, дрожащие губы, сжатые руки, холодный пот. Можно было лишь представить себе, насколько страшным было ее горе. Сполна насладившись ее видом, Лиат очень спокойно надела ранец, который раньше скинула, и собралась уходить.
Но в эту ничтожную долю секунды Галь Лахав внезапно поняла все. Облик этого ничтожного существа, в котором не было ничего искреннего, превратился для нее во что-то отвратительное, скользкое, безобразное, точно гадюка или жаба. Пронзительная мысль о том, с какой дрянью она провела бок о бок всю свою жизнь, и в какие умело расставленные силки угодила стараниями этой дряни, перевернула ее естество. И сейчас эта мерзость липла своим телом к ее Шахару,
