из-за чего казалось, будто она взбирается по крутому каменистому склону, в любой момент готовому осыпаться. Инхой решила вернуться в более знакомую акваторию бизнеса, где все ей подчинялось, точно шкиперу за штурвалом, уверенно ведущему корабль в неспокойном море.
Уолтер откликнулся лишь на следующий день после обеда (минуло целых тридцать часов с отправки деловых соображений) коротким сообщением: «Принято. Спасибо». Инхой пыталась докопаться до смысла послания между строк, ибо два скупых слова сами по себе ничего не значили, читаясь как пренебрежение, внезапная утрата интереса либо резкая смена курса. Она перечла свой доклад, выискивая, чем могла задеть партнера, но ничего не нашла и тогда позвонила ему – лучше сразу все прояснить, нежели копить мелкие обиды. Этому ее научил многолетний деловой опыт: если что-то тебя смущает, не прячься от проблемы, и тогда, как правило, она решается элементарно. Но телефон Уолтера был выключен, и он, несмотря на оставленное голосовое сообщение, перезвонил только поздно вечером. Я в Пекине, сказал он, звоню из такси. Инхой облегченно выдохнула, узнав, что долгое молчание партнера было вызвано ничем иным, как утомительным перелетом.
– Так вы прочли мой доклад? – спросила она.
– Нет еще, не было возможности.
К его указаниям шоферу примешивались игривые голоса и веселые колокольчики радиорекламы.
– Понятно. Просто я прикинула, чем можно бы заняться в ближайшие дни.
– Сейчас я очень занят. Кажется, я говорил, что здесь я на конференции, а потом у меня дела в Индонезии.
– Наверное, я могла бы что-нибудь взять на себя, раз вы заняты.
Пауза.
– Хорошо, – наконец сказал Уолтер.
– Позвольте вопрос? – Инхой говорила уверенно и деловито, не позволяя никакой эмоциональной заразе прокрасться в ее тон. – Не остыл ли ваш интерес к проекту за последнюю пару дней? Вы кажетесь не столь отзывчивым и увлеченным, как раньше. Я просто спрашиваю, ибо порой такое случается: когда все оговорено, интерес к сделке временно гаснет, проект замедляется, и оглянуться не успеешь, как встает намертво. Я хочу быть уверена, что наши затраты…
– Разумеется, я по-прежнему увлечен, – перебил Уолтер. – Только я не понимаю… отчего вы так торопитесь. Никакой спешки нет, поверьте.
– Не спорю, но чем скорее все упорядочить, тем лучше, многие детали еще недоработаны. Нужно отточить концепцию, тщательно продумать финансовые модели, закрепить достижения.
Зашуршало, как если бы Уолтер прикрыл рукой трубку. Инхой показалось, он засмеялся, но полной уверенности не было, потому что на линии возникли помехи и голос его звучал как из бочки. И еще будто бы послышался женский смех, тихий и мелодичный. Возможно, это был звук радио либо искаженный фон эфира, наверняка не скажешь.
– Я не хочу никакой гонки, – сказал Уолтер. – У нас с вами уйма времени, ей-богу, целая куча. Да и потом, муниципальный совет официально еще не одобрил покупку участка.
– Хотите, я за этим прослежу, пока вы в отъезде?
– Нет-нет, я сам. Мои контакты привыкли общаться со мной. У меня всё под контролем. Послушайте, расслабьтесь, а? Похоже, вы всё еще взбудоражены получением большой ссуды. На пару дней забудьте о делах и дождитесь моего возвращения. Нам нужно, не торопясь, много чего обсудить, стратегия нашей затеи крайне важна. Необходимо время, чтобы все до конца осмыслить, нельзя кидаться в эту работу сломя голову, как в обычную стройку. Проект требует человека с душой, вот почему я позвал вас в команду первой.
– Хорошо, я поняла.
– Я бы очень хотел, чтобы все было как в ту нашу поездку в Ханчжоу на выходные, помните?
– Вот как?
– Да, чтобы, знаете, болтать обо всем и ни о чем. Это очень возбуждает. В смысле, благотворно для работы.
В последующие дни Инхой постаралась сосредоточиться на своих предприятиях. Управляющие ежедневно докладывали о состоянии дел: художественные галереи нижнего белья работали бесперебойно, цифры продаж первых образцов бельевой линии «Лети к Любви, Детка» выглядели многообещающе, салон тайского массажа имел потрясающий успех, о чем свидетельствовали головокружительно оптимистичные отчеты трудолюбивой девушки, недавно назначенной его директрисой. Все эти заведения, даже те, что делали только первые шаги, казались Инхой давно завоеванными территориями и не вызывали у нее особого восторга, поскольку не могли предложить новых возможностей. Возвращение к ним даже на короткое время ощущалось отступлением в прежнюю, полную ограничений жизнь. Инхой уже шла дальше, неустанно двигалась вперед, исполняя когда-то данное себе обещание.
Однако она заставила себя отвлечься от проекта с Уолтером и посетить свои старые предприятия (удивительно, но мысленно она уже называла их «старыми»). В холодно элегантных бутиках белья многочисленные покупательницы пили кофе, отправляя сообщения в мобильниках, в маленьком складе товаров для интернет-продаж деловито постукивали клавиатуры компьютеров. Инхой всегда гордилась тем, что она этакий «играющий тренер», который лично участвует в ежедневной работе своих предприятий, но сейчас, слушая доклад молодого управляющего о четком распределении изделий по категориям (ткань – цвет – возраст заказчицы), безошибочно ощутила жуткую скуку. В голове ее, занятой проработкой идей и расчетами для нового проекта, создавалось незримое досье, которым вскоре она впечатлит Уолтера, вернувшегося в Шанхай.
По правде, Инхой уже с трудом воспринимала старые предприятия как свои. При мысли о них возникало невыносимое ощущение одиночества, напоминавшее о том, что она всего добилась сама и выстроила свою скромную империю, опираясь на собственные навыки и решимость. Одинокая женщина в самом большом городе мира. До сих пор ее превозносили именно за смелость, и сама она поверила в миф о своем успехе, но теперь, озирая кипы разноцветного дешевого белья под резким неоновым светом, Инхой уже сомневалась, а есть ли что-нибудь в ее жизни, и впрямь достойное гордости. Можно ли радоваться своему одиночеству?
Она вспоминала слова Уолтера о его желании не спешить, чтобы лучше узнать и понять друг друга, и чем больше прокручивала их в голове, тем ярче видела в них робкое, неуклюже завуалированное приглашение к романтическим отношениям: как джентльмен, вопрос близости он оставил открытым, ожидая ее отклика. Она же, изрубцованная и зашоренная своим прошлым, бестактно отвергла его предложение. Пока управляющий показывал новые поступления товара, Инхой решила, что отныне смелость в профессиональной жизни должна сопровождаться смелостью в любви. Само это слово будоражило, внушая опасение.
Сославшись на занятость, Инхой села в машину и поехала в салон тайского массажа. Название «Апсара» она дала в честь полубогинь, ассоциировавшихся с изяществом и красотой, но вообще-то ее больше привлекла их способность по собственной прихоти менять свой облик, играя с удачей и судьбой. Казалось, в этом они чем-то схожи, хоть у нее и имелись «проблемы со стилем». Во всяком случае, богини, похоже, благословили заведение своего имени, ибо со дня
