а возвращался налегке, кто-то, наоборот, ввозил товар. В любом случае, все те, кто здесь находились, были торговцами, играющими на разнице в ценах на некоторые товары и нестыковках в финансовых законах по разные стороны границы. Часть неуплаченных таможенных пошлин оседала в виде взяток таможенникам, другая часть была заработком самих ездоков. Стоящие в очереди не были цыганами или беженцами, это их трехэтажные виллы гордо возвышались в каждом приграничном селе как символ нелегкого труда по обворовыванию государственного бюджета по статье дохода «прибыль от импорта». Такие же большие дома работников таможенной службы стояли тут же рядом, и эти чернорабочие собирали ежедневную дань всей цепочке вышестоящих чиновников, контролирующих эту сферу деятельности, вплоть до столицы государства. Власть верхушки менялась с годами, но портить хорошо налаженный механизм, несущий золотые яйца, вновь прибывшим правителям было невыгодно. Все были в плюсах. Я не до конца понимал, как такая система наживы может работать, пока Иван мне не растолковал на конкретном примере, которым в завершение о той стране я хотел бы поделиться.
К примеру, выехал через границу автомобиль, и его хозяин что-то там вывез и продал, сыграв на разнице в ценах и не заплатив налог. Но возвращаться впустую глупо, и он берет назад в магазине, к примеру, телевизор. При покупке товара и вывозе в другую страну налог государства на добавленную стоимость, где была совершена покупка, вам возвращается, а при ввозе насчитывается новый, уже этого государства. И дальше всё предсказуемо. Взяли вы товар, чтобы не ехать назад порожняком, вернули с него двадцать с лишним процентов налога на добавленную стоимость одной страны, заплатили процентов пять взяткой при ввозе, чтобы не оформлять такой же налог своей страны. А по прибытии домой предлагаете купить новый телевизор с чеком и гарантией по цене на десять процентов ниже его стоимости за границей. Человек, желающий купить телевизор, не хочет разбираться в тонкостях доставки, но он видит легальный товар, с чеком и гарантией, по цене намного ниже здешних ТВ-салонов. Вот так это и работает уже долгое время.
Хотелось поскорее пересечь это бизнес-варево и забыть все, как страшный сон.
* * *
Таможенник, проверяющий мой паспорт, как и предполагалось, заметил мое правонарушение по срокам пребывания в стране.
– Вы въехали в нашу страну ещё осенью, а возвращаетесь почти через девять месяцев. Это нарушение, и я вынужден вас оштрафовать и предупредить о запрете въезда на ближайшие три года.
– Извините, офицер, я так увлекся изучением зимующих птиц и выпивкой, что пропустил трехмесячный срок возвращения. А когда штраф был уже неизбежен, не было смысла торопиться. К тому же, я встретил очень хорошую девушку и не хотел расставаться с ней на три года раньше времени.
– Пройдемте для оформления протокола, – сухо сказал таможенник, но его лицо показывало, что он тоже не прочь потеряться на полгода с хорошей девушкой и выпивкой.
Бланк я заполнил быстро и, не дожидаясь всех формальностей, оставил его с чуть большей, чем максимальный штраф, суммой для оформления всех процедур самими таможенниками. Со следами ночного пьянства на лице я однозначно не был похож на Джеймса Бонда, а появившиеся купюры взбодрили стражей границы и заставили как можно быстрее вернуть меня назад в автобус. Хоть мне было и всё равно, но не думаю, что где-либо появилась хоть какая-то отметка о нарушении Филиппом Гаврановичем законов той страны.
Граница была пересечена без особых усилий, важный фрагмент моей жизни пройден. Всё это подтвердилось прекращением шумного дребезжания автобуса по плохой дороге. Мир за окном сразу стал контрастным, а уши заложило от тишины. Только тихий рёв мотора подтверждал, что я не оглох, а скромные домики по эту строну барьера начали мелькать значительно быстрее. Всё вроде бы налаживалось, приближало к дому. Хоть облегчения я не чувствовал, потому как во мне осталось ощущение присутствия в той же обстановке, только почище. Этому виной была еле уловимая, но весьма логичная аналогия между страной, которая меня так неоднозначно удивляла, и окружающим меня всю жизнь обществом, да и миром вообще.
Помнится, такое ощущение первый раз стало меня преследовать в библиотеке в начале лета. Я рылся в книгах, пытаясь найти детальное описание событий трехсотлетней давности, и понял одну банальную вещь. Все события в мире взаимосвязаны. Изучать один отрезок времени и на конкретном фрагменте территории глупо, потому что это более масштабный процесс. Картина мира может быть понята, только если её взять всю сразу и вести с древних времен до наших дней, параллельно изучая культуру, верования и уровень развития. Конечно, нет смысла пытаться найти связи доколумбовой Америки, Австралии и старого мира, так как они были отделены водой и не могли повлиять друг на друга. Есть, конечно, элементы оторванных друг от друга культур, которые каким-то загадочным образом повторяются на никак не связанных территориях, но общего совместного влияния они не имеют. А вот те, что соприкасаются, создают некий танец времен, сплетение культур и взаимное преображение. Жажда сердец мужской части населения всегда двигала вперед любое сообщество, а созидательная прелесть женских – преобразовывала уже имеющееся окружение. Индивидуальности, собранные в группы размером с государство, начинали подчиняться законам, аналогичным тем, что действуют в живой природе. Симбиоз, нейтральное поведение или агрессия – три тактики всех живых организмов в каждой структуре природы, и то, какая будет применена, зависит только от возможностей. На одном квадратном метре рассыпались семена дерева, способного создать крону в двадцать квадратов. Как вы думаете, какую из тактик применят ростки друг против друга, и будет ли в восторге ожидающая победителя лиана, если все деревца останутся дружно жить густой метровой порослью? Так и с государствами древних времен, всё ограничивалось только возможностями каждого, но с одной маленькой поправкой – жаждой человеческого сердца. Дерево, обогнавшее сотни своих собратьев, захватывало законные двадцать квадратных метров солнца и всегда останавливалось. Эта заложенная природой особенность чувства меры и создавала окружающую гармонию. Ведь нет смысла расти дальше, если ветви начнут ломаться под собственным весом. Дерево знает свои видовые особенности, знает границы, за которые нельзя выходить. С людьми же всё было по-другому, и виной всему – свобода выбора, великий дар отдельного индивидуума самому решать, где находятся границы. Общество, как социальная группа, мыслит законами природы, а отдельная личность им неподвластна. По этой простой причине цивилизации, построенные на доминировании одной личности, всегда разрастались до размеров дерева, не способного выдержать массу своих ветвей, и распадались под грузом собственного величия. Коллективный разум не дал бы Александру Македонскому идти в Индию, но жажда в сердце не могла его остановить.
* *
