Элис – и вот она сообразила, как это можно устроить.
– Погоди минутку. – Первин снова вышла на балкон, вытянула панель, расположенную под полом клетки Лилиан. Вытащила оттуда потускневший соверен – одну из немногих монет, которые остались у нее со времен жизни в Англии. Монета полгода пролежала на воздухе и, понятно, потемнела, но ведь всегда можно начистить. Первин вернулась к подруге и протянула ей монету.
– Очень щедро с твоей стороны, но, боюсь, рупии мне пригодятся больше, чем соверен времен королевы Виктории, – сухо заметила Элис.
– Все рупии и пайсы я за последние сутки раздала. Этот соверен – официальный гонорар, – пояснила Первин. – Я выпишу тебе квитанцию. Если ты его примешь, то станешь официальным сотрудником нашей адвокатской конторы.
Элис опасливо посмотрела на нее.
– Ты предлагаешь мне работу, даже не спрашивая мнения отца?
– Временную работу в качестве консультанта по геометрии, – с ухмылкой пояснила Первин.
– Консультанта по геометрии? В жизни о таком не слышала.
– Только так я смогу и соблюсти букву закона, и рассказать тебе важные вещи про Фаридов. Остается надеяться, что после моих откровений ты не сбежишь обратно в Англию.
Элис покачала головой.
– Посадить меня на судно могут только родители – и, уж поверь, я никому не разболтаю ни слова из того, что ты скажешь.
Первин подошла к дверям спальни, выглянула в коридор. Вдалеке негромко похрапывала мать, да и Гюльназ наверняка занималась тем же за стеной дуплекса. Тем не менее Первин тщательно заперла дверь и вывела Элис обратно на балкон – и только после этого приступила к рассказу.
– Подозреваю, что ответ у меня прямо перед глазами, только я его не вижу, – закончила она. – Я будто сижу на берегу и смотрю на пловца в море. Вижу черную точку среди волн. Это может быть мужчина, женщина, животное…
– Судя по описанию, этот убийца и правда животное, – фыркнула Элис. – И когда это все закончится? Я, в отличие от тебя, совершенно не уверена в том, что вчерашний звонок поступил от человека, который хотел выманить тебя на улицу для похищения. Возможно, звонила женщина, которой теперь уже нет в живых.
Первин призадумалась.
– Гюльназ сказала, что видела двух вдов – я почти уверена, что это были Сакина и Разия, но не Мумтаз. Допустим, одна из них или обе догадались, что Мумтаз беременна?
– Да, ведь ты же еще не рассчитала, кому сколько причитается. Соответственно, у одной из жен еще есть время сократить количество наследников и тем самым выгадать что-то для себя. – Элис взволнованно схватила ручку-самописку мамы Первин и застучала ею по столу. – Напомни еще раз: кто что должен унаследовать?
– Главный наследник – младенец Джум-Джум, ему достанется тридцать пять процентов. Каждой из дочерей – по семнадцать с половиной, вдовам – чуть больше чем по четыре. Если ребенок Мумтаз уцелеет, распределение изменится.
Элис покачала головой.
– Жалко мне этих вдов. Всех, кроме Разии-бегум, которая, в отличие от других, владеет землей. А у нее теперь дочь пропала. Может, это месть?
– Не исключено, что девочку похитили, потому что она слишком много знает. Амина очень смекалистая, а еще не стесняется высказывать свои мысли, в отличие от старших. Думаю, что, если она действительно уехала в Ауд, оттуда уже что-то сообщили. – Первин помедлила – ее терзало чувство вины за то, что она позволила вдовам себя переубедить и не подняла тревогу после исчезновения Амины.
– Ты о чем думаешь? – Элис пристально посмотрела на подругу.
Элис может помочь ей разгадать загадку архитектурных чертежей, но не судьбы девочки. Первин, вздохнув, спросила:
– Ну, и что ты думаешь по поводу проекта бунгало?
– Если рассмотреть стены и окна, на первый взгляд кажется, что между мужской и женской половинами дома нет никаких связующих проходов – но они, понятное дело, должны быть. Иначе как муж будет приходить к женам по ночам?
Первин рассказала про медную дверь-джали между двумя половинами.
– У мистера Фарида наверняка был ключ. Где-то он лежит.
Элис задумалась, а потом спросила:
– В какой комнате спал Мукри?
Первин в свое время долго наблюдала за младшим инспектором Сингхом, поэтому хорошо запомнила расположение коридора и комнаты, в которой, по всей видимости, ночевал мистер Мукри. Она указала ее на чертеже.
– Насколько я вижу, в этой части бунгало есть еще пять спален, но он почему-то выбрал эту.
– Видимо, считал себя хозяином и повелителем. – Элис снова вгляделась в чертеж. – Такое ощущение, что одна из стен главной спальни толще остальных стен. Видишь?
Первин вытянула шею.
– Может, стена и не сплошная. Допустим, там кладовка.
– Странно, что такая конструктивная особенность есть только в одной части дома. Все остальное совершенно симметрично.
Первин попыталась представить себе главную спальню. Вот она входит, оглядывается. Кладет ладонь на ручку двери в ванную, после этого Сингх ее останавливает. Она посмотрела на чертеж и увидела на нем ванную и еще одну дверь, левее.
– Не может это быть кладовкой, – сказала Элис, проследив направление ее взгляда. – Если только это не единственная кладовка во всем бунгало.
– Индийцы держат одежду и другой скарб в альмирах, – заметила Первин. – И в любом бунгало обязательно есть кладовки.
– Но эти кладовки четко помечены как просто маленькие комнатки. – Элис водила пальцем по чертежу. – Вот, посмотри на комнаты жен в зенане: в каждой есть дверь, которая ведет к той же толстой внешней стене. И на внешней стене есть окна…
– А если там проход? – оборвала подругу Первин. – Я ведь помню, что в домах вдов окна есть только в западной стене.
Элис уставилась на нее.
– Думаю, ты права. Я и сама видела эти окошки, когда смотрела на бунгало из своей спальни.
Первин обуяло сильнейшее волнение.
– Через такой проход муж может попасть во все спальни зенаны, и ему нет нужды ходить по главному коридору, где его все увидят. Тем самым соблюдаются приличия.
– Ну, а обратное? – Элис прочертила пальцем путь в противоположную сторону. – Жены могут беспрепятственно попадать на вторую половину. Проходишь туда, проводишь ночь с мужем – ну, а позднее с мистером Мукри, – и никто ничего не узнает.
– Вряд ли кто-то из вдов согласился бы добровольно пойти к мистеру Мукри, – содрогнувшись, заметила Первин. И тут же представила, что любая из женщин могла воспользоваться проходом для другого – для совершения убийства.
Бомбей, февраль 1921 года
На следующее утро Первин проснулась в половине седьмого и от возбуждения не могла заснуть снова.
Выбираясь из кровати, она почувствовала, что бедро слегка побаливает; открыла дверь на балкон. Черная
