— Что с инсценировкой, Марк, кто напишет?..
— Сейчас, сейчас… — Далецкий вскочил и забегал по комнате, вдавливая кончики пальцев в кожу на лбу. — Что-то вертится, был кто-то… а, вспомнил! Есть один! Сейчас позвоню… — и он кинулся к телефону.
— Марк, погоди, — метался вкруг Марка Николай Валерианович. — Скажи хоть, кто он, откуда… Что за птица?! Поспешишь — людей насмешишь…
Но ничто уж не могло остановить Далецкого — он рванулся к Булгакову на всех парусах!
— Алло! Будьте добры Антона Возницына… а, Антон? Это Далецкий Марк Николаевич, режиссер студии «Лик». Да, тот самый. Есть у меня к вам дело одно, не могли бы подъехать? Да, прямо сейчас! Адрес диктую…
Они принялись ждать. Марк поутих и задумался, а старик задремал.
Через сорок минут в дверь позвонили…
Из дверного проема вынырнул, распрямляясь, высоченный парень, длинноногий как аист, и худой как скелет, с выпиравшим на длинной шее остреньким кадыком и зоркими серыми глазками. У глаз кожа мялась, морщинилась, когда они щурились в ехидной ухмылочке, а щурились они постоянно…
— Антон! — парень быстро выбросил из кармана руку с длинными цепкими пальцами.
— Николай Валерьянович, — старик чуть приподнялся и опять рухнул в кресло — он устал…
— Познакомились? — следом за аистом в комнату шагнул Марк с подносом, на котором в турке дымился кофе и стояла миска с печеньем. — Вот и славно! Сейчас, Антон, в двух словах вам все расскажу. Значит так, мы с Николай Валерьянычем…
Он принялся объяснять суть дела, а Николай Валерьянович с трудом пытался бороться с дремотой, но ясность мысли все никак не возвращалась к нему… Что за черт! — злился старик, — точно дурманом каким опоили…
— Сделаю, нет проблем! — кивнул Антон, закуривая и протянув под столом свои длинные ноги. — Месяц-два, говорите? Да я в недели три уложусь! Я как раз в материале — только что статейку сдал о Булгакове.
— В «Театральную жизнь»? — поинтересовался Марк Николаевич.
— Не совсем… Мы тут дело одно затеяли — создали молодежную редакцию при журнале одном… не суть. Так вот, выпускаем с ребятами четыре номера в год, работаем за интерес, без денег, команда у нас крепкая, ребята профессионалы, в основном театральные критики, но есть и с журфака МГУ. Живое дело, хорошее, все сами — от плана номера до засыла в типографию. И так это все завертелось… и мысль есть одна: фестиваль студийный организовать. Так если ваш спектакль туда — можно оторвать первую премию. Запросто! Прессу хорошую организую, нет проблем… Студию вашу знаю, «Пиковую» видел… А потом, к лету рванете в Англию, на фестиваль неформальных театров. Мы тут с мужичком одним из Министерства это дело прокручиваем, чтоб наши лауреаты туда поехали… Ну как, интересная перспективка, а?! Так что сами смотрите: если к маю выходите на наш фестиваль, в июне вы в Лондоне.
— Э… Антон, но зачем же так гнать! — дернулся в кресле Николай Валерианович. У нас ещё даже инсценировки нет, а вы уж о Лондоне! Тут наскоком ведь не пойдет, это Булгаков, это вам не…
— Николай Валерианович, — не спеша, с толком и с расстановкой принялся убеждать Антон, сложившись над столом пополам, — я согласен, гнать не нужно, но если само пойдет… почему же не поучаствовать? Давайте сейчас про это не будем, давайте по делу. У меня расклад такой: кладу вам инсценировку на стол к началу апреля, еду в командировку в Питер, вы её смотрите, возвращаюсь, вносим поправки и — вперед! Только у меня к вам просьба одна… даже две! — он глубоко затянулся, прищурился и с шумом выдохнул дым.
— Давайте… — решился Далецкий.
— Чтоб мои из молодежной редакции тут у вас поварились немножко. Молодые критики, очень талантливые, взгляд незамыленный… ну, в общем, чего говорить: посмотрят, подскажут, сами в живом процессе покрутятся… Дело хорошее, а?
— Ну почему нет? — согласился Далецкий. — Тащите сюда ваших критиков, пускай варятся! А другая просьба?
— Понимаете… — Антон немного замялся, прикусил губу и, вывернув шею, поглядел на двоих режиссеров с некоторым сомнением. — Нет у вас Маргариты! Девчонки хорошие в студии, но ни одна эту роль не потянет.
— Почему же? — Далецкий даже расстроился. — Аля — ну, Лиза из «Пиковой» — она вполне…
— Нет! — скривился Антон, точно его уксусом опоили. — Она не сыграет. Огня в ней нет, вяловата. Тут такой накал нужен… у-ух! — он вскочил, пропоров собою пространство и едва не раскокав люстру. — Есть у меня одна на примете. Хорошая девочка. Она в студии «Группа людей» играет. И между прочим, тоже Булгакова. «Собачье сердце»…
— Но «Сердце» — это не показатель, там ни одной большой женской роли нет!
— Она сможет… — гнул свое Антон, таскаясь по комнате, проглатывая свой острый кадык и безбожно дымя. — Говорю вам, эт-то такое… не девка огонь! Сами увидите…
— Ладно, как можно её поглядеть? — согласился Далецкий.
— Погодите, погодите, — вспыхнул старик, — что за лихорадка такая! Еще ничего нет, ни инсценировки, ни даже концепции! А вы — об актрисе. У нас как раз мужиков не хватает, девиц — через край! И вообще, Антон, давайте об инсценировке поговорим, на чем вы акценты расставите, про что спектакль?
— Про любовь! — расплылся Антон, и глазки его утонули в складках присборенной кожи… — А актрису я завтра с утра вам привезу показать, чтоб никаких сомнений не возникало — от неё все заводятся… Фестиваль в Лондоне будет наш, ни секунды не сомневаюсь! Такой шанс нельзя упускать, все раскрутим по-быстрому, тут такое начнется… — он вытянул шею и сел, подвернув под себя одну ногу и демонстрируя бледную кожу с торчащими волосками на щиколотке.
Николай Валерианович вдруг почувствовал себя дряхлым немощным стариком. Этот напор, эта юношеская самоуверенность сразили его наповал, и он как-то сразу обмяк. Хотел подать знак Далецкому, чтоб тот не вздумал соглашаться с этим нагловатым молодым человеком, втягивающим их в какую-то авантюру. Лондон, хвалебная пресса, молодые критики, которые зачем-то станут вариться в студии, актриса из какой-то неведомой «Группы людей», которая всех заводит… Нет, это бред, просто кошмар какой-то! Он попытался перехватить взгляд Далецкого, но тот что-то с жаром втолковывал своему гостю, Антон с тем же жаром кивал — в общем, эти двое, похоже, спелись!
Старик поднялся, отошел к окну, встал за спиной журналиста так, что тот не мог его видеть, и принялся подавать знаки Далецкому. Но тот ничего не видел, не замечал — долгожданный и близкий успех несуществующего спектакля кружил ему голову… А Антон все говорил, говорил, потрясая рукой с дымящейся сигаретой, Марк тоже курил, и дымок сигарет, сталкиваясь над их головами, танцевал, опутывал, истончался и волной накрывал их вновь…
Зазвонил телефон. Марк кивком попросил учителя подойти — сам он весь обратился в слух, — надо сказать, Антон забалтывал его с профессиональным знанием дела. Николай Валерианович сокрушенно махнул рукой и взял трубку.
— Кока, ты? — звенящий от волнения Нетин голос. — Немедленно приезжай! Ты слышишь?
— А? — он не сразу оправился от удивления. — Нета?! Ты где? Что случилось?
— Приезжай на Малую Никитскую, в антикварный. Кока, нам нужны деньги. Срочно! Тысяча восемьсот пятьдесят долларов! Спроси у Далецкого, мы потом перезаймем…
— Нета, родная, я ничего не понял, что происходит?
— Некогда объяснять, а то он опять от нас ускользнет! Кока, ради Бога скорее. Он нашелся!
— Да кто, Нета, кто?
— Наш ангел!
Так случилось, что Николай Валерианович спешно покинул квартиру на улице Красина, предоставив Марку все решать самому. Метель кончилась, по Садовому с ревом рвались машины, город поеживался от знобкого резкого ветра и готовился передохнуть — пал вечер, близилась ночь…
«В конце концов, это его студия, его спектакль, пусть поступает, как знает! И как только этот Антон с ходу все взял в свои руки — я нич-чего поделать не мог… Не удивлюсь, если сам начнет ставить — на Марка он действует точь-в-точь как змея на лягушку… Ладно, с этим мы разберемся, главное сейчас Нета. Неужели она права, неужели тот самый ангел?!»
Чтобы оказаться на Малой Никитской достаточно было пересечь Садовое и пройти в сторону Кудринской площади — минут пятнадцать ходу. Николай Валерианович так спешил, что то и дело налетал на прохожих и, наконец, столкнувшись с каким-то зазевавшимся парнем, вышиб у него из рук банку «Пепси». Та, хлопнулась на тротуар и покатилась на проезжую часть, уливая асфальт пенной шипящей жидкостью.
— Ох, простите меня ради Бога! — растерялся старик.
— Николай Валерианович? — парень его узнал. — Здравствуйте! Да вы не расстраивайтесь, я её всю допил уж почти…
Это был Илья, по мнению старика самый талантливый парень в их студии. Движимый каким-то бессознательным порывом, Николай Валерианович вцепился в Илью и потащил за собой.
