а другой берет меня за руку.
– Идем, мама.
Но я цепенею, не в силах пошевелиться. Париж. Слишком много воспоминаний. Это приводит меня в ужас.
Жозефина ставит чемодан на пол и садится рядом со мной. Она обнимает меня за плечи и подбадривает:
– Все будет хорошо.
Затуманенными глазами я смотрю на свою прекрасную, чуткую дочь и знаю, что с Жозефиной рядом готова встретиться лицом к лицу с воспоминаниями. Я целую ее в щеку.
– Идем, – говорю я. – Посмотрим Париж.
Мы выходим из поезда, и я как будто ступаю в другой мир. Это не тот Париж, который я помню. На перроне толчея и суматоха; люди болтают, кричат, смеются. Исчезли зловещие мундиры, черные сапоги, полуголодные, окаменевшие граждане. Я замираю на мгновение, впитывая энергию, радость, свободу, и удивляюсь, как это могло произойти. Как такое возможно?
– Элиз! – кричит кто-то. Изабель подбегает к нам, обнимает меня, потом Жозефину. – Я так рада, что вы приехали!
Мы идем пешком через Люксембургский сад, по обсаженным деревьями аллеям; листья переливаются всеми оттенками, от рубиново-красных до рыжих и бурых. Я предлагаю присесть на скамейку возле идеально подстриженного газона, где однажды я сбила ногой ту табличку. Я смотрю на пустое пространство, вспоминая Эллен.
Я поднимаю глаза, почти ожидая увидеть нацистских солдат, но вокруг резвятся дети, убегая от своих матерей, и беззаботно прогуливаются парочки. Снова закрывая глаза, я откидываюсь на спинку скамейки и вдыхаю теплый запах осени, которым меня ласкает легкий ветерок.
Изабель берет меня за руку, а я беру за руку Жозефину, и вместе мы молча идем через сад к нашей старой квартире. Когда мы пересекаем площадь Сен-Сюльпис, я чувствую, как учащается пульс и становится трудно дышать. Мы поворачиваем за угол на нашу маленькую улочку. Я замираю. Железная балюстрада все еще на месте. Крепко зажмуриваясь, я пытаюсь блокировать воспоминания о том, как меня стаскивали вниз, как я ударилась о землю, как боль пронзила локоть; хочу заглушить истошные крики, пение…
Стоп! Я мотаю головой, как будто могу вытряхнуть память!
Жозефина смотрит на меня с беспокойством.
– Ты такая бледная, мама.
Я киваю, глядя на массивную парадную дверь бордового цвета. Ничего не изменилось. И все изменилось. Изабель толкает дверь, и мы заходим в подъезд. На одном из почтовых ящиков наша фамилия – Шевалье. Я представляю себе, как мой отец своим маленьким ключиком открывает его, вынимает все письма, присланные мне, и прячет подальше.
Распахивается стеклянная дверь с другой стороны вестибюля. Там стоит моя мать – худенькая, хрупкая. Ее взгляд мечется между нами, и в глазах такая печаль. Внезапно мне вспоминается Жозефина, когда она пришла за мной, убитой горем, к морю, и оживают ее слова, сказанные тогда.
Я подхожу к матери, беру ее руку, подношу к своим губам и нежно целую. Изабель сжимает мою руку, и мы втроем держимся друг за друга. К нам присоединяется Жозефина, заключая всех нас в широкие объятия. И круг замыкается.
На эту книгу меня вдохновила история моего двоюродного деда Вольфганга. Родом из Восточной Германии, пятнадцатилетним юношей он был вынужден вступить в гитлерюгенд. В 1943 году он попал в плен к британцам в Северной Африке, откуда его отправили на американский Юг работать в полях. Позже его как военнопленного перевели в Ковентри, в Англию, и там, на ферме в Кенилуорте, он встретил мою двоюродную бабушку Дороти. Вольфганг не любил говорить о войне и никогда не разговаривал по-немецки со своими детьми. К сожалению, он скончался в 2017 году, но, к счастью, Дороти до сих пор с нами в добром здравии и с удовольствием расскажет вам, как все любили Вольфганга «как сына».
Их история меня зацепила; мне всегда было интересно, как местное население относилось к таким бракам. Я еще больше загорелась этой идеей, когда прочитала блестящую и вдохновляющую книгу Кэтрин Клей «Путешествие Траутманна: от гитлерюгенда до легенды Кубка Англии» – правдивую историю молодого немецкого солдата, который впервые попал в Англию как военнопленный, а позже обосновался там и стал звездой английского футбола.
Я выражаю сердечную благодарность всем моим замечательным друзьям-писателям, которые так много значат для меня. Ян, Шелли, Мэз, Эллен, Мелисса, Рэйчел, Хейз, Нэнси, Конни – спасибо вам за то, что были рядом со мной и возились с моими бесконечными черновиками. Своим талантом вы вдыхаете жизнь в каждую строчку.
Мне очень повезло работать с выдающимся издателем Шериз Хоббс из Headline Review; и я счастлива, что мы были вместе на протяжении всего пути. Спасибо тебе, Шериз, за твою страсть и преданность «истории». Внести последние штрихи – работа филигранная, и с ней блестяще справилась мой редактор Флора Рис. Благодаря ее мастерству все части эпопеи срослись идеально. Спасибо тебе, Флора, за внимание к деталям и ценные предложения. Я хотела бы поблагодарить и моего удивительного агента Шейлу Кроули из Curtis Brown, за поддержку и усердный труд. Без тебя ничего бы у меня не получилось!
Дома моей опорой всегда был и остается Кристиан. Спасибо тебе за то, что идешь со мной по жизни, сквозь огонь, воду и медные трубы.
С 1993 года Рут Дрюар живет в Париже – городе, который вдохновил ее на создание первого романа, «Пока Париж спал», и следующего – «Последние часы в Париже».
Спасибо, мсье (фр.).
Старинный город в регионе Бретань, на северо-западе Франции.
Здравствуй. (фр.)
Спасибо. (фр.)
Жизнерадостность. (фр.)
Бош – презрительное прозвище немцев во Франции.
Шлюха. (фр.)
Душа моя. (фр.)
До свидания. (фр.)
Деревенщина. (фр.)
Тип кафе. (фр.)
Меню дня. (фр.)
Блюдо дня – утиная грудка. (фр.)
Классическая французская закуска – яйцо под соусом из майонеза и дижонской горчицы. (фр.)
Шоколадный мусс. (фр.)
Полграфина.
