в кутузку, а выйдя оттуда, я погрузился в бурный рабочий водоворот. Разумеется, после всего этого подробности доксов вылетели у меня из головы. Да и прочитать я успел не так уж много. Файлов были тысячи. Сброшенные мне материалы напоминали миниатюрную, как корабль в бутылке, версию даркнетовских документов, огромную библиотеку грязных историй вперемешку с миллионами малозначительных фактов, зашифрованных файлов и странных несоответствий. Я словно стал единоличным воплощением целого Департамента внутренней безопасности. Сидел на стогу сена величиной со вселенную и выискивал в нем иголки.
Я снова погрузился с головой в компромат на Джонстон. Разговор с компьютерными голосами чокнутых анонимусов выбил меня из колеи, но при этом заинтриговал. Кэрри Джонстон снилась мне в страшных снах, и соблазн наградить ее в отместку такими же кошмарами оказался зловеще притягательным.
Из разговора я почерпнул несколько ключевых слов для поиска. Оказывается, да, семейка у нее была отпетая. Среди файлов имелась подборка телефонных номеров и адресов. Одни из ее родичей достигли неплохого положения — дядя, например, работал судьей в Техасе. Другие прославились только тем, что побывали в реабилитационных центрах или имели бурное криминальное прошлое. Начав поиск по их именам, я обнаружил, что многие из них получали щедрые выплаты от «ЗИЗ» за «консультационные услуги». Я слабо разбирался в финансовых делах и не понимал, что это означает, но предполагал, что либо Джонстон поддерживала семью, обворовывая «ЗИЗ», либо тут крылась какая-то скользкая схема отмывания денег.
В нескольких папках лежали фотографии. Самые неприятные из них явно были сняты веб-камерой компьютера Джонстон без ее ведома. На нескольких снимках она была в пижаме или даже только в бюстгальтере, а на одной засунула палец в ноздрю аж до второго сустава. Первым делом мне захотелось унизить ее, опубликовав эти снимки. Но потом я представил себе, сколько моих фоток в подобном облике накопилось у моих «друзей» с механическими голосами. Они их наверняка выложат, если вдруг решат, что я не на их стороне.
Файл под названием «историяпоиска. txt» содержал все сохраненные в кэше браузера слова, какие Кэрри Джонстон когда-либо вводила в поисковую систему. Я начал просматривать их и поспешно отвел глаза. Я ненавидел Кэрри Джонстон, однако не желал знать, какие именно виды рака груди ее волнуют, в каких отношениях она с антидепрессантами и чьи звездные «обнаженные снимки» ищет в сети.
Я встряхнулся, как пес, вылезший из воды, и вернулся на менее эмоциональную почву платежей от «ЗИЗ». Изучив несколько файлов на эту тему, я заметил, что во всех них встречается аббревиатура IBAN, то есть международный номер банковского счета, который необходимо указывать в денежных переводах. После этого я за несколько секунд составил список всех файлов, имеющих отношение к платежам, и принялся их изучать. Быстро обнаружил, что через Джонстон проходило очень много ЗИЗовских денег и что немалая их часть уходила в комитеты поддержки того или иного кандидата или политической партии. Может быть, ее семья тоже переправляла деньги в подобные комитеты?
Пошарив немного по сети, я выяснил, что Джонстон предпочитала комитеты, спонсирующие политиков, предлагавших облегчить законодательство по взысканию долгов. Все встало на свои места. В даркнетовских документах рассказывались истории о том, под каким давлением находились семьи ребят, задолжавших по студенческим займам, а в доксах обнаружился дымящийся пистолет: «ЗИЗ» перечисляла деньги фондам, кормившим политиков, которые продвигали нужные законы.
Время перевалило за три часа ночи. Завтра мне предстоит работать с утра до вечера. И день будет непростым. Может случиться, что все наши серверы рухнут под натиском каких-нибудь юридических угроз, и на этот случай мне надо иметь ясную голову, чтобы починить их. Но какой тут, к черту, сон? Кого я обманываю? Буду сидеть дальше.
Я взял ноутбук, спустился в кухню, сделал себе горячий бутерброд с сыром — мое любимое полночное лакомство — и минут десять в сомнениях переминался перед кофемашиной, решая, выпить чашечку или нет. Если выпью, то уж точно до утра не усну. Но даже если не выпью, все равно до кровати не доберусь, и капелька живительного сока кофейных зерен лишь обострит мой ум.
Ну кого я обманываю? Я загрузил аэропресс и сварил чашечку двойного кофе, а вдогонку еще одну. Сел за кухонный стол и продолжил чтение. Даже к картинкам вернулся.
Вдруг на экране выскочило окошко чата. Такое бывало нечасто. Устроившись на работу к Джо, я обычно не входил в сеть под своим основным логином, оставляя для связи только тот, которого почти никто не знал.
> привет джолу
> привет ночной совенок — рад видеть что не я один бодрствую за полночь
> чего не спишь?
> ссорюсь с кайли
> ого
Я приумолк.
> то есть вы с ней…
> вроде того
Мне и в голову не приходило, что у Джолу есть романтическая личная жизнь, хотя почему бы и нет. Но Кайли? Она же старая! Нет, хронологически она была всего на пару лет старше нас. Но при этом такая взрослая. На том совещании она держалась начальственно.
> слушай хочешь перекусить?
Первое разумное предложение, сделанное мне за эту ночь.
* * *
В Сан-Франциско вполне можно перекусить в три часа ночи. Охотно верю, что в Нью-Йорке с этим лучше, но и у нас имелось немало подходящих заведений. Мы поехали в Тендерлойн и отыскали кафе, обставленное в ретростиле пятидесятых годов и открытое двадцать четыре часа в сутки. Публика была разношерстная: туристы, с трудом привыкающие к смене часовых поясов, проститутки, только что сменившиеся полицейские, бомжи, работяги, вкалывающие в ночную смену. И мы.
— Тебе нужно сделать что-нибудь из ряда вон выходящее, — сказал Джолу, когда я ввел его в курс дела. — То есть у тебя на хвосте висят две команды отморозков, и каждая из них хочет подтолкнуть тебя, пытается понять, каким будет твой следующий шаг, чтобы влезть в него и направить куда им надо. Они умные, чокнутые и совершенно незнакомы с этикой. И опередить их ты сможешь, если сделаешь что-то абсолютно бессмысленное. Переедешь в Албанию. Спустишься на веревке с моста через Золотые ворота. Уйдешь в монахи-трапписты.
— Спасибо за ценный совет.
— Ну, это всяко лучше, чем «Если страшно, не молчи…».
— Этот совет еще ценнее.
— Не суди меня строго, сейчас четыре часа утра.
Мы с Джолу не впервые коротали время в круглосуточном кафе, и все ночи,
