Иван Бунин - Том 4. Темные аллеи. Переводы

Земли уже не видно.
Пред вечностью она гораздо меньше,
Чем ты пред ней. Но ты с землею связан
И скоро к ней вернешься. Прах земной —
Часть нашего бессмертия.

Куда же
Лежит наш путь?

К тому, что только призрак
Былых миров, земля же их обломок.

Так мир не нов?

Не более чем жизнь.
А жизнь древней, чем ты, чем я, и даже
Древней того, что выше нас с тобою.
Есть многое, что никогда не будет
Иметь конца; а то, что домогалось
Считаться не имеющим начала,
Имеет столь же низкое, как ты;
И многое великое погибло,
Чтоб место дать ничтожному, — такому,
Что и помыслить трудно: ибо в мире
Лишь время и пространство неизменны,
Хотя и перемены только праху
Приносят смерть. Ты — прах, ты не постигнешь
Того, что выше праха, и увидишь
Лишь то, что было прахом.

Только прахом!
Но я дерзну взглянуть на все, что хочешь.

Тогда — вперед!

Как быстро меркнут звезды!
А ведь они казались мне мирами,
Когда мы приближались к ним.

Они
И есть миры.

И есть на них эдемы?

Быть может, есть.

И люди?

Есть и люди.
Иль существа, что выше их.

И змии?

Раз люди есть — как им не быть? И разве
Дышать должны ходячие лишь твари?

Как быстро меркнут звезды вслед за нами!
Куда летим мы?

К миру привидений,
Существ, еще не живших и отживших.

Но мрак растет — все звезды уж исчезли.

Но ты, однако, видишь.

Жуткий сумрак!
Ни ярких звезд, ни солнца, ни луны,
И все же в этом сумраке я вижу
Какие-то угрюмые громады,
Но только непохожие на те,
Которые светилися в пространстве
Своими ореолами и были,
Как мне тогда казалось, полны жизни.
На тех, сквозь их сияние, я видел
Глубокие долины, выси гор
И водные безбрежные равнины;
Вкруг тех сияли огненные кольца
И диски лун, напоминая землю;
А здесь все страшно, сумрачно!

Но ясно.
Ты ищешь смерть увидеть и умерших?

Раз грех Адама предал всех нас смерти,
То я хочу заранее увидеть
То, что мы все увидим поневоле
Когда-нибудь.

Смотри.

Повсюду мрак!

И вечный мрак; но мы с тобой раскроем
Врата его.

Гигантскими клубами
Катится пар — откуда он?

Войди.

Вернусь ли я?

Не сомневайся в этом.
Ведь кто наполнить должен царство смерти?
Ты и твой род. Оно еще так пусто
В сравненье с тем, чем будет.

Облака
Все шире расступаются пред нами,
Кругами обвивая нас.
Входи.

А ты?

Входи. Ты без меня не мог бы
Проникнуть в царство призраков. Смелее!

Как молчалив, как необъятен этот
Угрюмый мир! Он населен обильней,
Чем даже те горящие громады,
Которые в воздушных безднах блещут
В таком несметном множестве, что я
Сперва считал их за каких-то светлых
Небесных обитателей. Но как
Здесь сумрачно, как все напоминает
Угасший день!

Здесь царство смерти. Хочешь
Увидеть смерть?

Я не могу ответить,
Не ведая, что значит смерть. Но если
Отец мой прав… О боже! Я подумать
Страшусь о ней! Будь проклят тот, кто дал
Мне бытие, ведущее лишь к смерти!

Ты проклинаешь мать, отца?

Но разве
Они меня не прокляли, дерзнувши
Вкусить от древа знания?

Ты прав:
Меж вами обоюдное проклятье.
Но твой Энох, твой брат?

Они должны
Делить мое проклятие со мною,
Родителем и братом их. Чтó принял
В наследство сам, то им и завещаю.
О бесконечный и угрюмый мир
Скользящих теней, призраков-гигантов,
То явственных, то смутных, но всегда
Печальных и величественных, — что ты?
Жизнь или смерть?

И жизнь и смерть.

Но что же
Тогда есть смерть?

А разве не сказал вам
Создатель ваш, что смерть — другая жизнь?

Мы от него пока одно узнали —
Что мы умрем.

Придет, быть может, день,
Когда он вам раскроет тайну эту.

Счастливый день!

О да! Ведь эта тайна
Откроется в невыразимых муках,
Соединенных с вечной адской мукой,
Еще не нарожденным, что родятся
Лишь для нее — для этой вечной муки.

Как величавы тени, что витают
Вокруг меня! В них не заметно сходства
Ни с духами, которых видел я
На страже заповедных врат Эдема,
Ни с смертными — с моим отцом и братом,
Со мной самим, с моей сестрой, с женою,
А между тем, отличные от духов
И от людей своим непостижимым,
Невиданным мной обликом, они,
Бесплотным уступая, превышают
Людей и красотою горделивой,
И мощью, и величием. У них
Нет крыльев, как у ангелов, нет лика,
Как у людей, нет мощных форм животных,
Нет ничего подобного тому,
Что видел я; они в себе вмещают
Всю красоту прекраснейших, сильнейших
Земных существ, но так не схожи с ними,
Что я не знаю — были ли они
Когда-нибудь живыми существами?

Когда-то были.

Были? Где?

Где ты
Живешь.

Когда?

Когда владели миром,
Который называешь ты землей.

Но в этом мире первый — мой родитель.

Из вас он, правда, первый, но из них
Он даже недостоин быть последним.